Ноя 29 2012

Общественный, социально-критический пафос статей позднего Белинского с его социалистическими убеждениями подхватили и развили в шестидесятые годы революционно-демократические критики Николай Гаврилович Чернышевский и Николай Александрович Добролюбов.

К 1859 году, когда правительственная программа и взгляды либеральных партий прояснились, когда стало очевидно, что реформа “сверху” в любых ее вариантах будет половинчатой, революционеры-демократы от шаткого союза с либерализмом перешли к разрыву отношений и бескомпромиссной борьбе с ним. На этот, второй этап общественного движения 60-х годов падает литературно-критическая деятельность Н. А. Добролюбова. Обличению либералов он посвящает специальный сатирический отдел журнала “Современник” под названием “Свисток”. Здесь Добролюбов выступает не только как критик, но и в роли сатирического поэта.

Критика либерализма насторожила тогда А. И. Герцена, (*11) который, будучи в эмиграции, в отличие от Чернышевского и Добролюбова, продолжал надеяться на реформы “сверху” и переоценивал радикализм либералов вплоть до 1863 года. Однако предостережения Герцена не остановили революционеров-демократов “Современника”. Начиная с 1859 года они стали проводить в своих статьях идею крестьянской революции. Ядром будущего социалистического мироустройства они считали крестьянскую общину. В отличие от славянофилов, Чернышевский и Добролюбов полагали, что общинное владение землей держалось не на христианских, а на революционно-освободительных, социалистических инстинктах русского мужика.

Добролюбов стал основателем оригинального критического метода. Он видел, что большинство русских писателей не разделяют революционно-демократического мыслей, не произносят приговора над жизнью с таких радикальных позиций. Задачу своей критики Добролюбов усматривал в том, чтобы по-своему завершить начатое писателем дело и сформулировать этот приговор, опираясь на реальные события и художественные образы произведения. Свой метод осмысления творчества писателя Добролюбов называл “реальной критикой”.

Реальная “разбирает, возможно ли и действительно ли такое лицо; нашедши же, что оно верно действительности, она переходит к своим собственным соображениям о причинах, породивших его, и т. д. Если в произведении разбираемого автора эти причины указаны, критика пользуется ими и благодарит автора; если нет, не пристает к нему с ножом к горлу - как, дескать, он смел вывести такое лицо, не объяснивши причин его существования?” Критик берет в этом случае инициативу в свои руки: объясняет причины, породившие то или иное явление, с революционно-демократических позиций и затем произносит над ним приговор.

Добролюбов положительно оценивает, например, Гончарова “Обломов”, хотя “не дает и, по-видимому, не хочет дать никаких выводов”. Достаточно того, что он “представляет вам живое изображение и ручается только за сходство его с действительностью”. Для Добролюбова подобная авторская объективность вполне приемлема и даже желательна, так как объяснение и приговор он берет на себя сам.

Реальная критика нередко приводила Добролюбова к своеобразному перетолковыванию художественных образов писателя на революционно-демократический лад. Получа-(*12)лось, что анализ произведения, перераставший в осмысление острых проблем современности, приводил Добролюбова к таким радикальным выводам, которые никак не предполагал сам автор. На этой почве, как мы увидим далее, произошел решительный разрыв Тургенева с журналом “Современник”, когда статья Добролюбова о романе “Накануне” увидела в нем свет.

В статьях Добролюбова оживает молодая, сильная натура талантливого критика, искренне верящего в народ, в котором он видит воплощение всех своих высших нравственных идеалов, с которым он связывает единственную надежду на возрождение общества. “Страсть его глубока и упорна, и препятствия не страшат его, когда их нужно одолеть для достижения страстно желанного и глубоко задуманного”,- пишет Добролюбов о русском крестьянине в статье “Черты для характеристики русского простонародья”. Вся деятельность критика была направлена на борьбу за создание “партии народа в ”. Этой борьбе он посвятил четыре года неусыпного труда, написав за такое короткое время девять томов сочинений. Добролюбов буквально сжег себя на подвижнической журнальной работе, подорвавшей его здоровье. Он умер в возрасте 25 лет 17 ноября 1861 года. О преждевременной смерти молодого друга проникновенно сказал Некрасов:

Но слишком рано твой ударил час

И вещее перо из рук упало.

Какой светильник разума угас!

Какое сердце биться перестало!

Общественный, социально-критический пафос статей позднего Белинского с его социалистическими убеждениями подхватили и развили в шестидесятые годы революционно-демократические критики Николай Гаврилович Чернышевский и Николай Александрович Добролюбов.

К 1859 году, когда правительственная программа и взгляды либеральных партий прояснились, когда стало очевидно, что реформа «сверху» в любых ее вариантах будет половинчатой, революционеры-демократы от шаткого союза с либерализмом перешли к разрыву отношений и бескомпромиссной борьбе с ним. На этот, второй этап общественного движения 60-х годов падает литературно-критическая деятельность Н. А. Добролюбова. Обличению либералов он посвящает специальный сатирический отдел журнала «Современник» под названием «Свисток». Здесь Добролюбов выступает не только как критик, но и в роли сатирического поэта.

Критика либерализма насторожила тогда А. И. Герцена, (*11) который, будучи в эмиграции, в отличие от Чернышевского и Добролюбова, продолжал надеяться на реформы «сверху» и переоценивал радикализм либералов вплоть до 1863 года. Однако предостережения Герцена не остановили революционеров-демократов «Современника». Начиная с 1859 года они стали проводить в своих статьях идею крестьянской революции. Ядром будущего социалистического мироустройства они считали крестьянскую общину. В отличие от славянофилов, Чернышевский и Добролюбов полагали, что общинное владение землей держалось не на христианских, а на революционно-освободительных, социалистических инстинктах русского мужика.

Добролюбов стал основателем оригинального критического метода. Он видел, что большинство русских писателей не разделяют революционно-демократического образа мыслей, не произносят приговора над жизнью с таких радикальных позиций. Задачу своей критики Добролюбов усматривал в том, чтобы по-своему завершить начатое писателем дело и сформулировать этот приговор, опираясь на реальные события и художественные образы произведения. Свой метод осмысления творчества писателя Добролюбов называл «реальной критикой».

Реальная критика «разбирает, возможно ли и действительно ли такое лицо; нашедши же, что оно верно действительности, она переходит к своим собственным соображениям о причинах, породивших его, и т. д. Если в произведении разбираемого автора эти причины указаны, критика пользуется ими и благодарит автора; если нет, не пристает к нему с ножом к горлу - как, дескать, он смел вывести такое лицо, не объяснивши причин его существования?» Критик берет в этом случае инициативу в свои руки: объясняет причины, породившие то или иное явление, с революционно-демократических позиций и затем произносит над ним приговор.

Добролюбов положительно оценивает, например, роман Гончарова «Обломов», хотя автор «не дает и, по-видимому, не хочет дать никаких выводов». Достаточно того, что он «представляет вам живое изображение и ручается только за сходство его с действительностью». Для Добролюбова подобная авторская объективность вполне приемлема и даже желательна, так как объяснение и приговор он берет на себя сам.

Реальная критика нередко приводила Добролюбова к своеобразному перетолковыванию художественных образов писателя на революционно-демократический лад. Получа-(*12)лось, что анализ произведения, перераставший в осмысление острых проблем современности, приводил Добролюбова к таким радикальным выводам, которые никак не предполагал сам автор. На этой почве, как мы увидим далее, произошел решительный разрыв Тургенева с журналом «Современник», когда статья Добролюбова о романе «Накануне» увидела в нем свет.

В статьях Добролюбова оживает молодая, сильная натура талантливого критика, искренне верящего в народ, в котором он видит воплощение всех своих высших нравственных идеалов, с которым он связывает единственную надежду на возрождение общества. «Страсть его глубока и упорна, и препятствия не страшат его, когда их нужно одолеть для достижения страстно желанного и глубоко задуманного»,- пишет Добролюбов о русском крестьянине в статье «Черты для характеристики русского простонародья». Вся деятельность критика была направлена на борьбу за создание «партии народа в литературе». Этой борьбе он посвятил четыре года неусыпного труда, написав за такое короткое время девять томов сочинений. Добролюбов буквально сжег себя на подвижнической журнальной работе, подорвавшей его здоровье. Он умер в возрасте 25 лет 17 ноября 1861 года. О преждевременной смерти молодого друга проникновенно сказал Некрасов:

Но слишком рано твой ударил час
И вещее перо из рук упало.
Какой светильник разума угас!
Какое сердце биться перестало!

Спад общественного движения 60-х годов. Споры между «Современником» и «Русским словом»

На закате 60-х годов в русской общественной жизни и критической мысли совершаются драматические перемены. Манифест 19 февраля 1861 года об освобождении крестьян не только не смягчил, но еще более обострил противоречия. В ответ на подъем революционно-демократического движения правительство перешло к открытому наступлению на передовую мысль: арестованы Чернышевский и Д. И. Писарев, на восемь месяцев приостановлено издание журнала «Современник». Положение усугубляется расколом внутри революционно-демократического движения, основной причиной которого явились разногласия в оценке революционно-социалистических возможностей крестьянства. Деятели «Русского слова» Дмитрий Иванович Писарев и Варфоломей Александрович Зайцев выступили с резкой критикой «Современника» за (*13) его якобы идеализацию крестьянства, за преувеличенное представление о революционных инстинктах русского мужика.

В отличие от Добролюбова и Чернышевского, Писарев утверждал, что русский крестьянин не готов к сознательной борьбе за свободу, что в массе своей он темен и забит. Революционной силой современности Писарев считал «умственный пролетариат», революционеров-разночинцев, несущих в народ естественнонаучные знания. Эти знания не только разрушают основы официальной идеологии (православия, самодержавия, народности), но и открывают народу глаза на естественные потребности человеческой природы, в основе которых лежит инстинкт «общественной солидарности». Поэтому просвещение народа естественными науками может не только революционным («механическим»), но и эволюционным («химическим») путем привести общество к социализму.

Для того чтобы этот «химический» переход совершался быстрее и эффективнее, Писарев предложил русской демократии руководствоваться «принципом экономии сил». «Умственный пролетариат» должен сосредоточить всю энергию на разрушении духовных основ существующего ныне общества путем пропаганды в народе естественных наук. Во имя так понимаемого «духовного освобождения» Писарев, подобно тургеневскому герою Евгению Базарову, предлагал отказаться от искусства. Он действительно считал, что «порядочный химик в двадцать раз полезнее всякого поэта», и признавал искусство лишь в той мере, в какой оно участвует в пропаганде естественнонаучных знаний и разрушает основы существующего строя.

В статье «Базаров» он восславил торжествующего нигилиста, а в статье «Мотивы русской драмы» «сокрушил» возведенную на пьедестал Добролюбовым героиню драмы А. Н. Островского «Гроза» Катерину Кабанову. Разрушая кумиры «старого» общества, Писарев опубликовал скандально знаменитые антипушкинские статьи и работу «Разрушение эстетики». Принципиальные разногласия, определившиеся в ходе полемики между «Современником» и «Русским словом», ослабляли революционный лагерь и являлись симптомом спада общественного движения.

Основатель реальной критики . Добролюбов вошел в историю общественной мысли и литературы как один из виднейших участников революционно-демократического движения. Пафос всей его деятельности заключался в сознании «великой роли.народных масс в экономии человеческих обществ». Его критические статьи и рецензии имели не только чисто литературное значение. Они служили ответами на вопросы, выдвигаемые жизнью, были формой идеологической борьбы, воспитывали в молодых читателях борцов за революционное преобразование действительности. К. Маркс и Ф. Энгельс высоко ценили деятельность Чернышевского и Добролюбова.

Они сравнивали русских критиков с Лессингом и Дидро, утверждая тем самым значение русской революционной демократии в истории мировой эстетической мысли. в статье «Начало демонстраций» писал, что «образованной и мыслящей России» дорог Добролюбов как. «писатель, страстно ненавидевший произвол и страстно ждавший народного восстания против «внутренних турок» - против самодержавного правительства».

Добролюбов был основоположником реальной критики. Она давала возможность публицистического исследования действительности, вела к осмыслению и социальному анализу изображенных в литературе общественных явлений, «к рассуждениям,- как писал критик,- о той среде, о жизни, о той эпохе, которая вызвала в писателе то или другое произведение».

Будучи материалистом , Добролюбов вслед за Чернышевским исходил из положения, что действительность всегда выше искусства и что от художественного произведения требуется прежде всего верность «смыслу действительности». Однако отсюда не следует делать вывод, что Добролюбов недооценивал роль литературы в общественной жизни. Он писал: «Если бы мы думали, что литература вообще ничего не может значить в народной жизни, то мы всякое писание считали бы бесполезным. Но мы убеждены, что при известной степени развития народа литература становится одною из сил, движущих общество…». Передовые взгляды художника-творца способствуют наиболее глубокому и полному проникновению в суть чех жизненных явлений, которые отображаются в произведении. Однако на практике Добролюбову постоянно приходилось сталкиваться с более сложными ситуациями, когда декларативные заявле-ппи писателя противоречили объективному смыслу создаваемых им творений. Поэтому критик-демократ специально останавливался на проблеме, имеющей большое теоретическое и практическое значение. Речь идет о сложном, диалектическом соотношении мировоззрения писателя и его художественного творчества. Добролюбов утверждал, что при оценке того или иного произведения следует прежде всего исходить не из «отвлеченных рассуждений» писателя, не из его «деклараций» и «силлогизмов». Ключ К характеристике таланта писателя, своеобразия его «взгляда на мир» следует искать «в живых образах, создаваемых им».

Характерно , что эти вопросы Добролюбов поставил в статье «Темное царство» (859), посвященной . Вокруг раннего творчества драматурга разгорелась оживленная полемика, его произведения получали порою взаимоисключающие оценки. Добролюбову даже пришлось вступить в скрытую полемику с Чернышевским, который в рецензии 854 г., упрекая Островского за славянофильские тенденции, утверждал, что «ошибочное направление губит самый сильный талант».

Таким образом , само по себе правдивое изображение действительности (не натуралистическое, разумеется, а «выясненное в сознании художника») дает «реальной критике» достаточно оснований для выводов относительно тех жизненных условий, которые предопределили возникновение тех или иных конфликтов, характеров, типов. По этому принципу построены известные статьи Добролюбова о Гончарове («Что такое обломовщина»), Островском («Темное царство» и «Луч света в темном царстве»), Тургеневе («Когда же придет настоящий день?»), Достоевском («Забитые люди»).

Добролюбов развивал те тенденции, которые были намечены в последних статьях Белинского, прямо связывая народность литерала туры с отображением общественных интересов. Критик сожалел, что «между десятками литературных партий! почти никогда нет партии народа в литературе». И пусть наше сегодняшнее понятие партия отличается от того значения которое придавал этому термину Добролюбов, слово все же было произнесено.

Добролюбов глубоко осознавал историческое значение дружбы русского и украинского народов, считая насущной необходимостью их совместные действия в борьбе с общим врагом. Поэтому любые попытки противопоставить два народа друг другу вызывали с его стороны самый горячий протест. Он учил своих читателей различать реакционные мероприятия царского правительства, ведущие к национальной розни, и неизменное стремление русского общества к братскому единству с украинским народом.

В статье «Черты для характеристики русского простонародья» Добролюбов писал: «У нас нет причин разъединения с малорусским народом… Если сами малороссы не совсем доверяют нам, так этому виной такие исторические обстоятельства, в которых участвовала административная часть русского общества, а уж никак не народ».

В небольшой рецензии о Шевченко Добролюбов поставил важнейшие проблемы, чрезвычайно важные для развития украинской демократической литературы: соотношение народной поэзии и литературы, роль русского литературного языка в развитии литературного языка украинского народа и т. д. О Шевченко критик-революционер писал: «Он - поэт совершенно народный, такой, никого мы не можем указать у себя. Даже Кольцов нейдет с ним и сравнение… весь круг его дум и сочувствий находится в совершенном соответствии со смыслом и строем народной жизни». Эти соображения имеют важное значение не только как исключительно высокая оценка гениального автора «Кобзаря», но и как теоретическое осмысление принципа народности в литературе. Особый интерес приобретает положительный отзыв Добролюбова о поэме «Гайдамаки». В свое время отрицательно отнесся к этому произведению. Добролюбов же подошел к поэме более объективно, увидев в ней верное воспроизведение народного характера, основанное на традициях украинского фольклора.

Принципы литературно-критической деятельности Добролюбова оказались очень важными для выдающихся представителей украинской демократической литературы второй половины XIX в. Так, И. Я. хорошо знал статьи Добролюбова и в своих работах, посвященных творчеству великих русских писателей, не однажды высказывал суждения, близкие к мыслям русского критика. Замечательное исследование Франко о Шевченко не случайно, называется «Темное царство». Объясняя выбор такого названия, Франко ссылался на известную статью Добролюбова, называя ее! «лучшей работой самого выдающегося русского критика».

Самые популярные статьи :

Домашнее задание на тему: Добролюбов (1836-1886): Основатель реальной критики .

По идеологической линии наследники Белинского.

Чернышевский: «Прекрасное есть жизнь» - основное пафос – литература должна служить жизни, следовательно, основное требование: авторы должны обслуживать общественные запросы читателей («Луч света в темном царстве»).

Наиболее активным и популярным литературным направлением 1860-х годов, задававшим тон всей общественно-литературной жизни эпохи, была «реальная» критика радикально-демократической ориентации. Ее главными печатными органами стали журналы «Современник» и «Русское слово».

Необратимость идейного размежевания наглядно проявилась в судьбе некрасовского «Современника». Крайние в своей подспудной антиправительственной направленности высказывания того круга литераторов, за которым в советской историографии на многие десятилетия закрепилось идеологически ориентированное собирательное обозначение «революционных демократов», - Чернышевского и Добролюбова, их последователей и преемников: Салтыкова-Щедрина, Антоновича, Жуковского - вынудили даже таких пропагандистов Белинского, как Тургенев, Боткин, Анненков, покинуть журнал.

В 1854 году в «Современнике» дебютирует Николай Гаврилович Чернышевский , который после первых же выступлений привлек к себе внимание прямотой и смелостью суждений. В статьях и рецензиях Чернышевский предстает по-настоящему верным последователем идей Белинского как теоретика «натуральной школы»: вслед за автором за автором знаменитого «письма к Гоголю» критик «Современника» требует от писателей правдивого и осмысленного изображения реалий окружающей действительности, раскрывающего современные социальные конфликты и демонстрирующего тяготы жизни угнетенных сословий. Кредо Чернышевского – журналиста и литератора - раскрывает его полемическая работа «Об искренности в критике». Главной задачей критической деятельности автор статьи признает распространение в «массе публики» понимания общественно-эстетической значимости того или иного произведения, его идейно-содержательных достоинств – Чернышевский выводит на первый план просветительские, воспитательные возможности критики. Преследуя цели литературно-нравственного наставничества, критик должен стремиться к «ясности, определенности и прямоте» суждений, к отказу от неоднозначности и двусмысленности оценок. Эти принципы были практически реализованы многими единомышленниками и последователями Чернышевского.

«Очерки гоголевского периода русской литературы» можно рассматривать как первую капитальную разработку истории русской критики 1830-1840-х годов. Положительно оценивая творчество Надеждина (за принципиальность антиромантических выступлений) и Н. Полевого (за убежденный демократизм), Чернышевский сосредотачивает внимание на деятельности Белинского, который обозначил истинные маршруты прогрессивного развития русской художественной словесности. Залогом литературно-общественного прогресса в России Чернышевский вслед за Белинским признает критическое изображение русской жизни, принимая за эталон подобного отношения к действительности творчество Гоголя.

Стремлением продемонстрировать изменение общественных потребностей можно объяснить и суровое отношение Чернышевского к умеренно-либеральной идеологии, зародившейся в 1840-е годы: журналист считал, что трезвого и критического понимания действительности на современном этапе недостаточно, необходимо предпринимать конкретные действия, направленные на улучшение условий общественной жизни. Эти взгляды нашли выражение в знаменитой статье «Русский человек на rendez-vous», которая примечательна и с точки зрения критической методологии Чернышевского. Небольшая повесть Тургенева «Ася» стала поводом для масштабных публицистических обобщений критика, которые не имели целью раскрыть авторский замысел. В образе главного героя повести Чернышевский увидел представителя распространенного типа «лучших людей», которые, как Рудин или Агарин (герой поэмы Некрасова «Саша»), обладают высокими нравственными достоинствами, но не способны на решительные поступки. Глубинный обличительный пафос статьи направлен не против отдельных личностей, а против действительности, которая таких людей порождает.

В 1862 году Чернышевский арестован по обвинению в связи с политическим эмигрантом Герценом и в составлении прокламации «Барским крестьянам от их доброжелателей поклон…», заключен в Петропавловскую крепость Петербурга, свыше 20 лет провел на каторге, в нерчинских рудниках.

Н. Чернышевский «Русский человек на rendez - vous »

С 1858 руководителем литературно-критического отдела «Современника» становится Николай Александрович Добролюбов . Ближайший единомышленник Чернышевского, Добролюбов развивает его пропагандистские начинания, предлагая иногда даже более резкие и бескомпромиссные оценки литературных и общественных явлений. Добролюбов заостряет и конкретизирует требования к идейному содержанию современной литературы: главным критерием социальной значимости произведения становится для него отражение интересов угнетенных сословий, которое может быть достигнуто с помощью правдивого, а значит, резко критического изображения «высших» классов, либо с помощью сочувственной (но не идеализированной) обрисовки народной жизни. В статье «О степени участия народности в развитии русской литературы» Добролюбов обозначил историко-литературные ориентиры радикальной критики. По мысли критика, только самые ранние, долитературные (т.е. фольклорные) произведения русской словесности могут считаться истинно народными.

Добролюбов не исключает мысль о бессознательном характере художественного творчества. С этой точки зрения особая роль принадлежит критику, который, подвергая изображению художником картину жизни аналитическому осмыслению, как раз и формулирует необходимые выводы. В качестве источника для пространных публицистических рассуждений Добролюбовым были использованы произведения Островского (статьи «Темное царство», «Луч света в темном царстве»), Гончарова («Что такое обломовщина?»), Тургенева («Когда же придет настоящий день?»), Достоевского («Забитые люди»). Однако, несмотря на такое разнообразие объектов литературно-критических усмотрений, из-за стремления к широким обобщениям эти статьи можно рассматривать как единый метатекст, пафос которого сводится к доказательству ущербности российских общественно-политических устоев.

В основе критической методологии Добролюбова лежит своего рода социально-психологическая типизация, разводящая литературных героев по степени их соответствия идеалам «нового человека».

Н. Добролюбов «Что такое обломовщина?»

Ведущим сотрудником «Русского слова» быстро стал Дмитрий Иванович Писарев . Сумев отказаться от традиционной роли критика как скромного и обходительного толкователя литературы, которая сложилась за время его недолгой работы в «журнале для взрослых девиц» «Рассвет», Писарев-литератор нашел себя в образе бесстрашно-насмешливого скептика, подвергающего сомнению любые, даже самые авторитетные и популярные учения, эпатирующего читателя нарочитой прямолинейностью и неожиданной парадоксальностью суждений. Современному мыслителю-«реалисту», по мнению Писарева, необходимо преодолеть традиционные, априорные схемы мировосприятия и подвергнуть беспощадному анализу сложившиеся общественные и идеологические программы. При этом единственным критерием их оценки должен служить фактор полезности, понимаемой с естественно-научной, эмпирической точки зрения, в том числе и сквозь призму физиологических потребностей человека.

Свои эстетические и литературные рассуждения Писарев подчиняет крайне утилитарным представлениям о человеческой деятельности. Единственной целью художественной словесности объявляется пропаганда определенных идей, базирующаяся на тенденциозном воспроизведении социальных конфликтов и на изображении «новых героев». Не удивительно, что любимыми произведениями Писарева 1860-х годов стали «Отцы и дети» Тургенева и «Что делать?» Чернышевского, реализующие сокровенные представления Писарева о сознательной рациональной работе, нацеленной на созидание личного и общественного блага. Среди других романистов 1860-х годов снисходительной похвалы Писарева удостоились Писемский, Помяловский, Достоевский, однако к середине десятидетия у критика все больше зреет убеждение в абсолютной бесполезности эстетической деятельности.

Существенные приметы стилистического почерка критика «Русского слова» - иронический тон, афористическая чеканность, сатирическая образность, часто дополняемая исповедально-лирическими и патетическими мотивами.

Д. Писарев «Мотивы русской драмы»

17. «Органическая критика»

Аполлон Григорьев (1822 – 1864) русский поэт, литературный и театральный критик, переводчик, мемуарист, автор ряда популярных песен и романсов. Аполлон Александрович Григорьев, быстро ставший основным критиком «Мосвитянина», задолго до оформления своей концепции «органической» критики, стремился соединить представления об исторической обусловленности литературы, о ее верном следовании «действительности, как она есть» с необходимостью отражения вечных нравственных идеалов.

Сам Григорьев всего чаще и охотнее называл свою критику «органическою», в отличие как от лагеря «теоретиков» - Чернышевского, Добролюбова, Писарева, так и от критики «эстетической», защищающей принцип «искусства для искусства», и от критики «исторической», под которой он подразумевал Белинского.

Белинского Григорьев ставил необыкновенно высоко. Он его называл «бессмертным борцом идей», «с великим и могущественным духом», с «натурой по истине гениальной». Но Белинский видел в искусстве только отражение жизни и самое понятие о жизни у него было слишком непосредственно и «голо логично». По Г. «жизнь есть нечто таинственное и неисчерпаемое, бездна, поглощающая всякий конечный разум, необъятная ширь, в которой нередко исчезает, как волна в океане, логический вывод какой бы то ни было умной головы - нечто даже ироническое и вместе с тем полное любви, производящее из себя миры за мирами». Сообразно с этим «органический взгляд признает за свою исходную точку творческие, непосредственные, природные, жизненные силы. Иными словами: не один ум, с его логическими требованиями и порождаемыми ими теориями, а ум плюс жизнь и её органические проявления». Однако, «змеиное положение: что есть - то разумно» Григорьев решительно осуждал.

Мистическое преклонение славянофилов пред русским народным духом он признавал «узким» и только А. С. Хомякова ставил очень высоко, и то потому, что он «один из славянофилов жажду идеала совмещал удивительнейшим образом с верою в безграничность жизни и потому не успокаивался на идеальчиках» Константина Аксакова в др. В книге Виктора Гюго о Шекспире Григорьев видел одно из самых цельных формулировок «органической» теории, последователями которой он считал также Ренана, Эмерсона и Карлейля. А «исходная, громадная руда» органической теории, по Григорьеву, - «сочинения Шеллинга во всех фазисах его развития». Григорьев с гордостью называл себя учеником этого «великого учителя».

Из преклонения перед органической силой жизни в её разнообразных проявлениях вытекает убеждение Григорьева, что абстрактная, голая истина, в чистом своем виде, недоступна нам, что мы можем усваивать только истину цветную, выражением которой может быть только национальное искусство. Пушкин велик отнюдь не одним размером своего художественного таланта: он велик потому, что претворил в себе целый ряд иноземных влияний в нечто вполне самостоятельное. В Пушкине в первый раз обособилась и ясно обозначилась «наша русская физиономия, истинная мера всех наших общественных, нравственных и художественных сочувствий, полный очерк типа русской души». С особенною любовью останавливался, поэтому, Григорьев на личности Белкина, совсем почти не комментированной Белинским, на «Капитанской дочке» и «Дубровском». С такою же любовью останавливался он на Максиме Максимовиче из «Героя нашего времени» и с особенною ненавистью - на Печорине, как одном из «хищных» типов, которые совершенно чужды русскому духу.

ОРГАНИ́ЧЕСКАЯ КРИ́ТИКА - направление рус. критики 1860-х гг., разрабатываемое А. Григорьевым и продолженное Н. Страховым. А. Григорьев видел в иск-ве целостное синтетическое явление и ориентировал критику на выявление в худож. произв. специфики авторского замысла, воплотившейся в нем "мысли сердечной". Позиция А. Григорьева (понять то, что хотел сказать художник) противопоставлялась как публицистическому объективизму и "дидактизму" реальной критики (анализ того, что в произведении сказалось), так и худож. объективизму "чисто технической", эстетической критики. В семиотическом плане О. К. можно характеризовать как ориентацию на прагматику лит. образа, т. е. как один из необходимых аспектов лит. анализа.

А. Григорьев «О правде и искренности в искусстве», «Парадоксы органической критики»

5 февраля исполняется 175 лет (1836 г.) со дня рождения Николая Александровича Добролюбова – великого русского революционера-демократа, выдающегося литературного критика, публициста и философа-материалиста, ближайшего друга и соратника Н.Г.Чернышевского.

Добролюбов принадлежит к славной плеяде великих русских революционеров-демократов – Белинского, Чернышевского, Герцена, проводивших смелую, решительную борьбу против самодержавия и крепостничества, за освобождение трудового народа от крепостного гнета. Добролюбов занял передовое, выдающееся место в истории русской литературной критики и публицистики XIX века. Вслед за Белинским, вместе с Чернышевским, Некрасовым и другими сотрудниками боевого органа революционной демократии «Современника», Добролюбов отстаивал идейное, реалистическое направление в художественной литературе, материалистические принципы в философии, эстетике, теории искусства.

Добролюбов родился в Нижнем Новгороде в семье священника. В 1847 – 1853 гг. Добролюбов – ученик Нижегородского духовного училища и духовной семинарии, затем, в 1853 – 1857 гг. – студент Главного педагогического института. С момента первой встречи Добролюбова с Чернышевским, когда завязалась тесная личная дружба между ними, весной 1856 г., начинается его работа в журнале «Современник», которая продолжалась до 17 ноября 1861, когда пламенное сердце талантливого художественного критика и настоящего революционера перестало биться.

«Ему было только 25 лет. Но уже 4 года он стоял во главе русской литературы, – нет, не только русской литературы, – во главе всего развития русской мысли, – писал в некрологе на смерть Добролюбова Чернышевский. – Невосполнима его потеря для народа, любовью к которому горел и так рано сгорел он. О, как он любил тебя, народ! До тебя не доходило его слово, но когда ты будешь тем, чем хотел он тебя видеть, ты узнаешь, как много для тебя сделал этот гениальный юноша, лучший из сынов твоих ».

«Лучшего своего защитника потерял в нем русский народ », – писал позже Чернышевский.

Подлинный расцвет творческой литературной деятельности революционера-демократа Добролюбова относится к годам работы в «Современнике», т.е. к последнему, весьма короткому периоду его жизни (1857 – 1861). В этот период Добролюбовым были написаны произведения, создавшие ему мировую славу. Добролюбов руководил литературно-критическим отделом «Современника». По словам Чернышевского, начиная с конца 1858 г. не было уже ни одного человека в литературных кругах, который не говорил бы, что Добролюбов – «самый сильный талант в «Современнике» ». Добролюбов совсем не берег себя и весь отдавался общественной деятельности. «Иногда обещался он отдохнуть, но никогда не в силах был удержаться от страстного труда. Да и мог ли он беречь себя? Он чувствовал, что его труды могущественно ускоряют ход нашего развития, и он торопил, торопил время… » (Чернышевский ).

Русская литература того времени была трибуной, с которой произносились и ставились перед читателями жгучие вопросы общественной жизни России. Добролюбов вступил на поприще общественной деятельности в условиях той острой классовой, политической борьбы, которая происходила в России в 50-60 гг. XIX века, особенно вокруг вопроса об освобождении крестьян от крепостного гнета. Разгоралось противоборство двух враждебных лагерей – революционно-демократического лагеря, во главе с Чернышевским и Добролюбовым, с одной стороны, и самодержавно-помещичьего и либерально-буржуазного, т.е. реакционного лагеря – с другой.

Революционная деятельность Добролюбова, совсем еще молодого, его горячие, простые и правдивые идеи и стремления являются для нас, молодых коммунистов, наиболее притягательными, созвучными сегодня нашей борьбе, нашим чаяниям.

Добролюбов – революционер, он проникнут горячим стремлением превратить слово в дело, выйти на широкую дорогу практической деятельности, требующей большого напряжения и борьбы . Добролюбов подметил, что во многих произведениях лучших русских писателей нарисован образ «лишних людей » типа Обломова: Онегин, Бельтов, Рудин, Печорин и другие. Все они, замечает Добролюбов, – люди фразы, а между тем фраза уже потеряла свое значение, появилась жгучая «потребность дела, живого дела», «нужны люди дела» ; все они полны «высших стремлений», но только хотят, страдают и негодуют; на дело они не способны и потому бесполезны. ««Меньше слов, больше дела» было настоящим девизом его и предсмертным его завещанием своим близким собратьям по труду », – говорил о Добролюбове поэт Некрасов.

Добролюбов призывал революционера приложить свои знания, убеждения и силы прежде всего у себя на родине, поскольку «здесь именно его настоящее дело, на котором он может быть наиболее полезен ».

С сокрушением, грустью признает Добролюбов, что мало еще на Руси таких людей, которые бы самоотверженно, без страха и сомнений, без громких и красивых фраз, а на деле бы отдали все свои силы общему делу борьбы. С тревогой спрашивает Добролюбов – где же в России люди, способные к делу, «которое бы для них было жизненной необходимостью, сердечной святыней, религией, которое бы органически срослось с ними, так что отнять его у них, значило бы лишить их жизни» ?

Добролюбов прекрасно отдавал себе отчет в существовавших тогда неблагоприятных условиях для широкого проявления народной активности. Однако Добролюбов вел борьбу с теми, кто впадал в уныние и, махнув на всё рукой, распространял пессимистические настроения, теряя всякую веру в народ. Добролюбов в своих рассуждениях приходил «не к отчаянию в жизненных силах народа, не к убеждению в бесконечности его апатии и неспособности к общественным делам, а к выводам совершенно противоположным ».

«Нет такой вещи, – рассуждал Добролюбов, – которую можно было гнуть и тянуть бесконечно: дойдя до известного предела, она непременно изломится или оборвется. Так точно нет на свете человека и нет общества, которого нельзя было вывести из терпения. Вечной апатии нельзя предположить в существе живущем; за летаргиею должна следовать или смерть, или пробуждение к деятельной жизни. Следовательно, ежели правда, что наш народ совершенно равнодушен к общественным делам, то из этого вытекает вопрос: нужно ли считать это признаком близкой смерти нации, или нужно ждать скорого пробуждения? Пессимисты готовы, пожалуй, осудить на медленную смерть целое племя славянское; но, по нашему глубокому убеждению, они крайне несправедливы ».

Невозможна долгая летаргия или смерть «славянского племени», неизбежно пробуждение русского народа, т.е. мощное и организованное восстание, революция – глубоко был убежден Добролюбов. Добролюбов, вслед за Белинским и Чернышевским, был революционным демократом и глашатаем крестьянской революции. «…Необходимо, для уничтожения зла, начинать не с верхушки и побочных частей, а с основания », писал Добролюбов.

Добролюбов был до конца верен себе, полагая, что только революция принесет русскому крестьянству справедливое освобождение от крепостников, которое нельзя откладывать, напротив, его надо готовить и осуществлять на деле . Досадуя на Герцена, выступившего в 1859 г. против «Современника», Добролюбов записал в дневнике за 5 июня 1859 г.: «…Однако, хороши наши передовые люди! Успели уже пришибить в себе чутье, которым прежде чуяли призыв к революции, где бы он не слышался и в каких бы формах не являлся. Теперь уж у них на уме мирный прогресс при инициативе сверху, под покровом законности! ».

Революционер-демократ Добролюбов – сторонник, вслед за Чернышевским, утопического социализма. По вопросу о роли и значении русской общины Добролюбов в общем примыкал к Чернышевскому. Ленин указывал, что социалист-утопист Чернышевский, мечтавший о переходе к социализму через старую полуфеодальную крестьянскую общину, не видел и не мог видеть в России 60-х годов XIX столетия, что только развитие капитализма и пролетариата способно создать материальные условия и общественную силу для осуществления социализма. Это относится и к Добролюбову. Отметим, что западноевропейские социалисты-утописты были творцами реформистского утопического социализма, а Чернышевский и Добролюбов – представителями революционного утопического социализма.

Отличительной чертой политических воззрений революционного демократа Добролюбова является то, что они проникнуты честным, искренним и боевым патриотизмом. Это был человек, горячо, беззаветно любящий свою родину и русский народ. Добролюбов, говоря его же словами, возвысился «до того, чтобы понять благо родины нераздельно со своими собственным счастьем, и чтобы не понимать счастья для себя иначе, как при благоденствии родины ».

Добролюбов был непримиримым противником как тех, кто проповедовал господство одних наций над другими, так и тех, кто предавал забвению чувство национальной гордости, чести и достоинства. Источником патриотизма Добролюбова была борьба народных масс против их угнетателей, горячее желание видеть свою родину могучей, культурной и свободной от подневольного труда.

В 50-е годы XIX века, особенно в период Крымской войны, в канун крестьянской реформы 1861 г., слово «патриотизм» не сходило с уст представителей самых различных слоев населения России. На тему о «патриотизме» особенно усердно болтали либералы. Зло Добролюбов высмеивал этих псевдопатриотов, их казенный «квасной патриотизм». «На деле, разумеется, не бывает у этих господ и следов патриотизма, так неутомимо возвещаемого ими на словах. Они готовы эксплуатировать, сколько возможно, своего соотечественника, не меньше, если еще не больше, чем иностранца; готовы даже легко обмануть его, погубить его ради своих личных видов, готовы сделать всякую гадость, вредную обществу, вредную, пожалуй, целой стране, но выгодную для них лично… Если им достанется возможность показать свою власть хоть на маленьком клочке земли в своем отечестве, они на этом клочке будут распоряжаться, как в завоеванной земле… А о славе и величии отечества все-таки будут кричать… И оттого они – псевдопатриоты!.. »

Добролюбов с его кипучей, живой и деятельной натурой рвался к практической борьбе, но жизнь его оборвалась очень рано. Многое Добролюбов не успел сделать из того, чего страстно желал и к чему деятельно стремился. Еще в мае 1859 г. Добролюбов в письме к одному своему другу писал, что в жизни есть еще интересы, которые «заключаются не в чине, не в комфорте, не в женщине, даже не в науке, а в общественной деятельности… Мы должны создать эту деятельность; к созданию ее должны быть направлены все силы, сколько их не есть в натуре нашей… Мы еще чисты, свежи и молоды, сил в нас много; впереди еще две трети жизни… Мы можем овладеть настоящим и удержать за собой будущее. Нечего унывать и спать… »

Добролюбов горел в работе, он не представлял своей жизни без той самоотверженной борьбы, которой он посвятил всю свою жизнь, все свои помысли и действия, без той «настоящей деятельности, – не языком, а головой, сердцем и руками вместе ». Для нас Добролюбов – живой пример того, как надо работать, к чему надо стремиться, как надо уметь дорожить своими убеждениями, любить свой народ, верить в него и бороться за его счастье.

Григорий Павельев