Политические взгляды русских революционных демократов представлены именами уже знакомых нам представителей русского западничества А.И.Герцена и В.Г.Белинского, а также Н.П.Огарева, Н.Г.Чернышевского, Н.А.Добролюбова.

Социально-политическая направленность их взглядов выражена в их многочисленных высказываниях о необходимости демократического переустройства российского общественного и государственного строя революционным путем. В этом заключалась суть их революционного демократизма.

Они были убеждены в неизбежности прогрессивного развития общества, в ходе которого устаревшие его формы будут заменены новыми, отвечающими интересам широких народных масс. В частности Белинский считал острой необходимостью разрушение патриархального уклада российской жизни и сохраняющегося пока самодержавия. Эта его идею поддерживали Герцен и Огарев, которые отмечали, что крепостное право было отменено лишь формально, что «личных прав для крестьян, вышедших из крепостной зависимости, не существует».

По мнению Н.П.Огарева, из уничтожения крепостного права должен был последовать целый ряд преобразований, прежде всего: освобождение крестьян и приобретение ими реального права на землю; уничтожение помещичьего владычества и разного рода «народоедных учреждений»; преобразования в области судоустройства; всесословная выборность суда и управления. Ничего этого осуществлено не было. Вопрос о демократизации социально-экономического и политического строя России по-прежнему стоял остро.

А.И.Герцен указывал на более прогрессивный характер капиталистического строя по сравнению с феодальным, однако не считал его идеалом. В своих трудах он отмечал, что в буржуазном обществе, как и в феодальном, нет социального равенства. Его нет прежде всего в отношениях между буржуазией и наемными работниками, «хозяином и рабочим». Нет его и в политических отношениях между ними, т.к. буржуазия – это «единственное сословия, имеющее политические права». Утвердившееся же формальное равенство перед законом при капитализме он характеризовал как «оптический обман», скрывающий фактическое неравенство различных слоев населения.

А.И.Герцен и Н.П.Огарев указывали на следующие основные «элементы» преобразования российского общества: право крестьян на землю, ликвидация сословий, отмена института назначаемого чиновничества и «организация управления выборными лицами». Все это отвечало их представлениям о принципах подлинной демократии, реализуемых в области государственной жизни.

Их взгляды получили дальнейшее развитие в работах Н.Г.Чернышевского и Н.А.Добролюбова. Как и их предшественники эти революционные демократы решили проблемы политической жизни российского общества, опираясь на опыт не только России, но и стран Западной Европы. Так, Чернышевский положительно оценил требования, выдвинутые демократическими силами Англии в середине Х1Х в. Эти требования касались демократизации выборов в английский парламент и его деятельности и сводились к следующему: всеобщее избирательное право; ежегодные парламентские выборы; выборы посредством тайного голосования, чтобы обеспечить независимость избирателей; отмена имущественного ценза для кандидатов в депутаты парламента, «чтобы нация могла избирать своих депутатов без различия между бедными и богатыми». По мнению Чернышевского, осуществление подобных требований при известных условиях могло бы стать частью демократических преобразований политической жизни российского общества.

Все российские революционные демократы исходили из того, что демократизация политической жизни общества должна вести к социальному и политическому освобождению личности, расширению ее гражданских прав и свобод, созданию условий для ее духовного развития.

Важное место в учении революционных демократов отводится проблемам деления общества на различные социальные слои и классы и социально-классовой борьбы. По мнению Белинского, буржуазия в начале своего социального восхождения не отделяла своих интересов от интересов народа. Когда же она превратилась «из борющейся в торжествующую», она забыла о народе и его интересах. Для защиты же собственных интересов она использует силу государства вплоть до насильственного подавления народа.

Н.Г.Чернышевский указывал на экономическое основание расчленения общества, таковым он считал способы получения доходов и их источники. «По выгодам все европейское общество разделилось на две половины: одна живет чужим трудом, другая своим собственным». Отсюда и противоположность их социальных интересов. Одна из них заинтересована в сохранении существующих отношений, при котором она может присваивать чужой труд, интересы другой – изменить существующее положение так, чтобы «трудящийся человек пользовался всеми плодами своего труда».

Резкой критике Чернышевский подверг реформистскую тактику либералов, прикрывавших, по его мнению, свое стремление к сохранению старого режима фальшивыми декламациями о прогрессе, свободе, благе народа. Он признавал только такие реформы, которые основываются на расширении свободы или ведут к ней. Речь идет прежде всего о политических свободах и правах людей, касающихся избирательного права, свободы их политической деятельности, а также свободы получения образования, благодаря которой расширяются возможности социальной жизнедеятельности личности во всех сферах жизни общества, в том числе политической.

Н.А.Добролюбов считал, что для революционного преобразования общества на основе принципов демократии необходимо, кроме прочего, широкое просвещение народа, его воспитание на прогрессивных моральных и политических ценностях и объединение на базе общих интересов.

Революционные демократы исходили из того, что преобразование общественного и государственного строя в России может произойти в результате революционных действий широких народных масс. А это не исключает применения революционного насилия. Чернышевский выдвинул идею народной революции, которая может произойти «из существующих общественных отношений» и будет направлена на изменение государственного строя в интересах трудящихся масс.

Основная цель народной революции – социализм. Путь к социализму многим революционным демократам виделся через общину. Эта идея нашла всестороннее обоснование в учении Герцена о русском социализме. Община представлялась ему экономической и социальной основой социалистического образа жизни людей, коллективного решения ими общих вопросов, а также основой развития самоуправления. В то же время предполагалось, что каждый член общины должен обладать определенной самостоятельностью и свободой в решении своих семейных и личных проблем. Экономически такая самостоятельность закреплялась в праве каждого крестьянина на свой надел земли, что гарантировало ему надежный источник существования и экономическую независимость. В итоге община могла бы стать такой формой социального общежития, в рамках которой наилучшим образом взаимодействовали бы личные и общинные интересы людей.

При этом Герцен постоянно подчеркивал, что национальные особенности развития русского народа не должны изолировать его от процесса развития мировой цивилизации. Он указывал на необходимость творческого использования опыта Западной Европы и современной науки. У Герцена свобода личности выступает в качестве главной цели общинного социализма, а наука и общинное самоуправление – в качестве важнейших средств ее достижения. Таким образом, в учении Герцена о русском социализме органически соединились национальные особенности развития России и ценности мировой цивилизации.

Более радикальных взглядов придерживался Н.Г.Чернышевский. Он призывал к установлению в России республиканского строя, хотя в отдельных высказываниях соглашался с возможностью установления конституционной монархии. При этом указывал, что царь должен учитывать интересы народа, исходить из них, а народ должен иметь право смещать неугодного царя и избирать нового. Расставшись со временем с подобными взглядами, Чернышевский пришел к мысли, что народная революция, к которой он призывал, должна привести к народному правлению. Наиболее прогрессивным обществом он считал социалистическое, а наилучшей формой государственного устройства – демократическую республику, при которой, по его мнению, могла быть обеспечена вся полнота гражданских и политических прав и свобод для каждого человека.

Революционные демократы были идеологами, защитниками интересов угнетенного крепостного крестьянства и других слоев трудящихся. Они боролись за уничтожение самодержавия и крепостного права, остро бичевали помещичье-буржуазных либералов. Мыслители проповедовали идей утопического крестьянского социализма, который должен был «вырасти» после революционных преобразований из крестьянских общин и «рабочих артелей». Они стояли на позициях философского материализма, развивали атеистическую и диалектическую традиции в России, ратовали за союз материалистической философии с передовым естествознанием, с прогрессивным искусством и революционным движением.

Виссарион Григорьевич Белинский критиковал крепостничество, либералов, обличал власть капитала на Западе, одобрял революционные выступления пролетариев в Европе. Как диалектик, Белинский высоко ценил идею прогрессивного развития через отрицание старого новым. Диалектика Белинского служила революционной демократии в ее борьбе против абсолютистксо-крепостнических порядков России. Испытав влияние взглядов Л. Фейербаха, он выступал против идеалистических и метафизических абстракций, призывал изучать жизнь во всех ее многообразных особенностях, формах и проявлениях и безбоязненно в нее вторгаться. Гегелевскую абсолютную идею Белинский объявляет «кровожадным молохом», которому приносится в жертву судьба личности и целых народов. Мыслитель выступал за свободу личности, ее всестороннее интеллектуальное и физическое развитие. Освобождение личности он ставил в прямую зависимость от завоевания свободы и установления подлинно демократических порядков общества. В. Г. Белинский не отрицал значения выдающихся личностей в истории, но главным двигателем общественно-исторического прогресса, основной движущей силой в деле коренных социальных преобразований он объявлял народ. Белинский верил в здравый ум народа, в его творческие силы. Одновременно мыслитель высказал глубокую догадку относительно роли «материальных потребностей» и «материальной нужды» в развитии человеческого общества, объявляя их великим рычагом нравственной деятельности. Если бы человек не нуждался в пище, в одежде, в жилище, в удобствах жизни, он навсегда остался бы в животном состоянии. Белинский настойчиво проводил мысль о беспрерывном и бесконечном развитии и совершенствовании человечества. По его мнению, развитие общества совершается не прямолинейно, а по спирали, от низших и примитивных форм к более сложным и богатым по своему содержанию, характеру, направлению и значению. Духовная жизнь человека, деятельность человеческого разума есть порождение органической материи на высшей фазе ее развития. Источник знания – в чувствах.

Выдающейся заслугой Белинского была новая постановка вопроса об искусстве и его общественном значении, о литературе и ее роли в общественной жизни. Он критикует теорию «чистого искусства», доказывая, что искусство выражает духовную жизнь народа определенного исторического периода, его запросы, надежды и чаяния. Исходя из того, что «жизнь всегда выше искусства», Белинский видел в нем отражение самой жизни. Искусство, как и жизнь, подвержено постоянному развитию, совершенствованию, границ которым нет. И, хотя, красота – одно из необходимых условий искусства, главное в нем – злободневность. Художественная форма должна нести передовые идеи, быть социально и эмоционально насыщенной. Развитие искусства обусловлено эпохой, ее социальными и политическими противоречиями (искусство – энциклопедия жизни). Высший критерий произведения искусства – его народность, национальная самобытность и общечеловечность. Художник, должен чувствовать свой гражданский долг и ответственность перед человечеством.

Выдающимися проповедниками революционно-демократических идей и социалистического обновления России были А. И. Герцен и Н. П. Огарев. Они считали, что освобождение крестьян должно быть проведено с соблюдением трех принципов; права каждого на землю, общинного владения ею, мирского управления. Грабительский характер крестьянской реформы 1861 г., волна крестьянских восстаний в стране и жестокая расправа царизма и помещиков над бунтовавшим народом помогли Герцену и Огареву убедиться в необходимости революции в России. Установив связь с Чернышевским, они приняли активное участие в образовании нелегальной революционной организации «Земля и воля». Основными политическими требованиями этой группы были: земля, воля и образование для народа. Считая, что добиться этого народ может только сам, они призывали народ к восстанию. Потеряв надежду на то, что из революций на Западе может вырасти социализм, Герцен и Огарев обращают внимание на крестьянскую общину. В ней они видят зародыши будущего крестьянского социализма.

Развивая материалистическую традицию в России, А. И. Герцен и Н. П. Огарев стремились соединить философию с социализмом. Герцен критиковал идеалистов, считая, что наука должна опираться на природу. А философия должна иметь практическое применение. Истину он трактовал как процесс восхождения от неполного знания ко все более полному (от явления к сущности, от формы к содержанию). Природа предшествует человеку, который появляется в результате развития органической материи. Не логическое развитие идеи предшествует реальному развитию природы, а, наоборот, логическое немыслимо без природы и до природы. Источником знания Мыслители считали опыт, чувства, в дальнейшем обрабатываемые разумом. Они отстаивали единство философии и естествознания. Философия, по их мнению, без естествознания погрязнет в голых абстракциях, естествознание без философии теряется в фактах, превращается в описательную морфологию. Герцен и Огарев ценили диалектику. Природа рассматривалась ими как вечный процесс обновления и развития. Но развитие не есть плавный и безболезненный процесс, оно совершается через борьбу противоположных начал. В диалектике Герцен и Огарев видели «алгебру революции», призванную соединить философию с социализмом.

Николай Гаврилович Чернышевский также отстаивал материализм в философии. Его труды «Эстетические отношения искусства к действительности», «Очерки гоголевского периода русской литературы», «Критика философских предубеждений против общинного владения», «Антропологический принцип в философии», «Характер человеческого знания» развивали материалистическую и диалектическую традиции в русской философии. Чернышевский пришел к выводу, что не только в политике, но и в философии, социологии, политической экономии, эстетике идет острая борьба различных направлений, партий и что принадлежность мыслителя к той или иной борющейся в обществе партии, накладывает отпечаток на его труды, находит в них отражение. Сам он свою философию сознательно ставил на службу революционной демократии. Чернышевский считал, что философия призвана решать общие проблемы науки, духа и материи, о свободе человеческой воли, о бессмертии или смертности души. Согласно мыслителю, природа существует независимо от сознания и до него. Все многообразие форм в физическом мире он подводил под понятие материи. Он считал, что предметы в мире находятся в постоянном взаимодействии, основные формы существования материи – пространство и время. Материя и движение неуничтожимы. Материя лишь переходит из одного состояния в другое, но количество вещества и движения не изменяются. Опираясь на данные естественных наук, Чернышевский развивал мысль о «единстве человеческого организма, пытался материалистически объяснить происхождение сознания из ощущения путем его усложнения и развития. Источником познания он считал опыт и чувства. Человек способен познавать окружающий мир, открывать в нем новые явления, проникать в тайны предметов. Антропологический принцип мыслитель использовал для критики идеализма и религии, для защиты простого человека, его свободы и интересов. Он отстаивал конкретность истины, пытался определить ее критерии в практике человеческой жизни. Диалектику Гегеля мыслитель считал важнейшим завоеванием философской науки, острым оружием в борьбе против реакции и застоя, но, вместе с тем, критиковал Гегеля за консерватизм. У него диалектика служила для теоретического обоснования необходимости классовой борьбы, народной революции, осуществления социалистических идеалов и исторического прогресса в целом. Развитие Чернышевский трактует как саморазвитие (превращение физических процессов в химические, количественных изменений в качественные, эволюция жизни и т. д.). Что до общественного развития, то Чернышевский считал, что оно проходит не плавно, а через острую борьбу между богатыми и бедными, т.е. через классовую борьбу.

В эстетике он продолжал взгляды Белинского. Чернышевский считал, что искусство возникает не из одних только эстетических потребностей, но и из общественных запросов, вызывается к жизни историческими условиями. Признание действительности как исходного начала искусства – краеугольный камень материалистической эстетики Чернышевского. Задача художника – правдивое воспроизведение особенностей и тенденций жизни (воспроизведение типических черт в типических образах), имеющее целью у воспринимающего произведение искусства перестроить действительность на более разумных началах. Искусство призвано объяснять жизнь, нести в народ передовые идеи, воспитывать народ в духе гуманных идеалов, бороться с реакционными идеями. Оно, по мнению Чернышевского, должно также выносить приговор жизни, быть глубоко идейным. Искусство охватывает все стороны бытия, все, что представляет интерес для человека; оно воспроизводит и отражает его думы и чаяния, радости и печали, показывает многообразные стороны жизни общества, общественные недуги и болезни, а также средства и пути избавления от них. Искусство, по мнению мыслителя, есть действительность, схваченная и отраженная художественными средствами, оно черпает прекрасное из самой действительности. Стало быть, «прекрасное есть жизнь», жизнь всегда выше искусства, она его источник, его главная опора. Прекрасное порождается действительностью, и если бы его не было в ней, то идея прекрасного не могла бы появиться в искусстве. Прекрасна жизнь, проникнутая благородными порывами и преобразованная в соответствии с интересами народа. Принципы новой этики, «этики разумного эгоизма», сочетающего интересы личности и общества, отвергающего эгоцентризм, тунеядство, праздность, порабощение человека человеком, Чернышевский излагает в романе «Что делать?». Он ставил своей задачей воспитать нового человека, революционера и гуманиста, с высокими нравственными идеалами, готового к жертвенности и подвигу.

Чернышевский верил в то, что несмотря ни на какие препятствия, зигзаги и отступления, общество все же движется вперед. Общественная жизнь, считал мыслитель, развивается по своим законам, а избранных народов не существует. Движущей силой истории является классовая борьба и экономическое развитие. Народ – главная сила исторического процесса, вершитель судеб своей родины. Выдающиеся личности порождаются исторической необходимостью. Признавая роль географической среды, он считал, что развитие и труд сглаживают ее влияние. Выдающуюся роль, по его мнению, играют революции в развитии истории.

Николай Александрович Добролюбов был идейным соратником Чернышевского. Он видел в самодержавии, крепостном праве и либерализме главных врагов освободительной борьбы. В статье « Органическое развитие человека в связи с его умственной и нравственной деятельностью» мыслитель критиковал идеалистические и вульгарно-материалистические трактовки человека и его сознания. Добролюбов рассматривал человека как единый организм, в котором телесное порождает духовное, мозг составляет материальную основу сознания. В окружающей природе действуют объективные законы. Человек не изменяет их, а, открывая, использует в своей деятельности. Движение, пространство, время неотделимы от материи. Психическая деятельность людей имеет своим источником предметный мир и чувства. Но последние только тогда превращались в понятия и идеи, когда нормально функционирует мозг. Мысль без предмета, объекта невозможна. Категории логики имеют свое основание в предметах окружающей действительности, выражают реальные процессы жизни. Как и Чернышевский, Добролюбов считает, что в обществе действуют объективные законы, а движущей силой исторического процесса являются классовая борьба и действия народных масс. Выдающихся личностей он сравнивал с искрой, которая способна взорвать порох, но не может воспламенить камень. Добролюбов признавал прогрессивное значение смены крепостного строя капиталистическим, он не испытывал по отношению к последнему иллюзий, считая, что он должен быть сменен более прогрессивным, социалистическим.

Труды Добролюбова проникнуты духом борьбы за реализм и народность, высокую идейность искусства. Вслед за Чернышевским, он считал, что искусство порождается самой жизнью, оно не самоцель, а проводник передовых идей и теорий, защитник науки и прогресса. Мерой художественного таланта, по его мнению, служат: жизненная правда в творчестве художника, реализм; широта охвата им жизни, значительность его художественных образов; глубина проникновения писателя в сущность изображаемого явления, яркость художественного изображения, вызывающая у читателя одобрение или гнев, зажигающая его новыми идеями. Художник, чтобы выполнить свое предназначение, должен обладать не только талантом, но и умением философски осмысливать происходящее, отделить главное от второстепенного, существенное от несущественного.

К числу выдающихся представителей революционно-демократического лагеря принадлежали также Писарев, Шелгунов, Антонович. Революционно-демократические идеи, облеченные в завуалированную, аллегорическую форму, Писарев излагал в подцензурных статьях «Русского слова». Народные революции он считал правомерными и неизбежными, решающими исход борьбы социальных групп в обществе. Писарев объявлял труд абсолютным условием жизни, необходимой предпосылкой счастья людей, источником материального благополучия и духовного богатства. Мыслители разделяли социалистические идеи, изложенные Чернышевским в романе «Что делать?», считая что светлое будущее наступит не только для героев, но и для простых людей. Шелгунов под влиянием взглядов Энгельса все больше внимания уделяет рабочему вопросу в России. Писарев, Шелгунов, Антонович были последовательными материалистами. Писарев указывал на наличие двух борющихся лагерей в философии – идеалистов и материалистов. Причину возникновения идеализма он видел в отрыве фантазии от действительности. Последователи Чернышевского признавали не только изначальное существование природы и ее законов, но и возможность их познания. Они отстаивали единство мира, считая, что в его основе лежит единая материальная субстанция, непрерывно развивающаяся от низшего к высшему и достигшая уровня разумной жизни. Большое место в творчестве Писарева и Антоновича отведено защите и пропаганде идей Ч. Дарвина.

Совершенно иными, принципиально отличными были общественно-политические взгляды русских революционных демократов, выступавших в 40-х годах XIX в. Виссарион Григорьевич Белинский, Александр Иванович Герцен и их единомышленники были наиболее последовательными про­тивниками феодально-крепостнического строя и вместе с тем выступали с острой критикой буржуазных общественных отношений. Революционные демократы являлись идеологами эксплуатируемых масс предреформенной России. Они в равной мере отвергали как бесчеловечное угнетение крестьянства крепостниками,так и жестокость капиталистической эксплуа­тации. Между ними и идеологами помещиков-крепостников, так же как и идеологами растущей буржуазии, лежала четкая грань непримиримых классовых противоречий.

Белинский, Герцен и их последователи были демократами, револю­ционерами. Своим призванием они считали борьбу за интересы широких на­родных масс. «Социальность… девиз мой,- писал Белинский в сентябре 1841 г. Боткину.-…Что мне в том, что для избранных есть блаженство, когда большая часть и не подозревает его возможности? Прочь же от меня блаженство, если оно достояние мне одному из тысяч! Не хочу я его, если оно у меня не общее с меньшими братиями моими»!.

Подлинный демократизм Белинского делал его последовательным и горячим противником крепостного права. Антикрепостническая направ­ленность свойственна всей его литературной деятельности. Она ясно видна уже в юношеском произведении Белинского - в драме «Дмитрий Кали­нин», автору которой было всего лишь 20 лет. Ею пронизаны все статьи ве­ликого критика в последующие годы, включая знаменитое «Письмо к Го­голю» (1847 г.), которое, как писал В. И. Ленин, подводило итог литера­турной деятельности Белинского и являлось «…одним из лучших произведе­ний бесцензурной демократической печати…».

Белинский постоянно ощущал свою кровную связь с народом. Под­черкивая это в одной из поздних статей («Взгляд на русскую литературу 1846 года»), он выражал глубокую веру в творческие силы своего народа и его славное будущее: «Нам, русским, нечего сомневаться в нашем поли­тическом и государственном значении: из всех славянских племен только мы сложились в крепкое и могучее государство, и как до Петра Великого, так и после него, до настоящей минуты, выдержали с честью не одно су­ровое испытание судьбы, но раз были на краю гибели, и всегда успевали спасаться от нее и потом являться в новой и большей силе и крепости. В на­роде, чуждом внутреннего развития, не может быть этой крепости, этой силы, Да, в нас есть национальная жизнь, мы призваны сказать миру свое слово, свою мысль, но какое это слово, какая мысль,- об этом пока еще ра­но нам хлопотать. Наши внуки или правнуки узнают это без всяких усилий напряженного разгадывания, потому что это слово, эта мысль будет ска­зана ими…».

На этой твердой убежденности в жизненной силе русского народа был основан искренний и глубокий патриотизм Белинского. Еще в конце 1839 г., в условиях полного бесправия закрепощенного крестьянства, он уверенно писал о грядущем расцвете подлинно народной русской культуры:

«Завидуем внукам и правнукам нашим, которым суждено видеть Рос­сию в 1940 году - стоящею во главе образованного мира, дающею законы и науке и искусству, и принимающею благоговейную дань уважения от всего просвещенного человечества».

Подлинный патриотизм - характерная черта, определявшая все ми­ровоззрение революционных демократов 40-х годов XIX в. Он вытекал из горячей любви и уважения к своему народу, чуждых представителям господствующих классов. Достаточно напомнить, что приведенные выше

Слова Белинского написаны были всего лишь через три года после опубли­кования известного «философического письма» П. Я. Чаадаева, проникну­того пессимистической оценкой не только современной ему действитель­ности, но и будущего России, в духе типичного буржуазного космополи­тизма. Резко осуждая «беспачпортных бродяг в человечестве» - «гумани­стических космополитов» из среды западников, Белинский прямо заявлял о своей идейно-политической самостоятельности в этом вопросе: «Но, к счастью, я надеюсь остаться на своем месте, не переходя ни к кому» 1 .

Уверенность в жизненной силе русского народа лежит в основе всей деятельности революционных демократов, посвятивших себя защите на­родных интересов. Получив в эмиграции возможность писать открыто, Герцен уже в 1849 г. прямо указывал на свою «…кровную связь с народом, в котором находил так много отзывов на светлые и темные стороны моей души, которого песнь и язык - моя жизнь и мой язык» .

Ставя в это время своей целью ознакомление европейской демократии с подлинной, народной Россией, он с гордостью истинного патриота писал: «Пусть она [Европа] узнает ближе народ, которого отро­ческую силу она оценила в бою, где он остался победителем; расскажем ей об этом мощном и неразгаданном народе, который втихомолку образо­вал государство в шестьдесят миллионов, который так крепко и удивитель­но разросся, не утратив общинного начала, и первый перенес его через начальные перевороты государственного развития; об народе, который как- то чудно умел сохранить себя под игом монгольских орд и немецких бю­рократов, под капральской палкой казарменной дисциплины и под позор­ным кнутом татарским, который сохранил величавые черты, живой ум и широкий разгул богатой натуры под гнетом крепостного состояния и в ответ на царский приказ образоваться ответил через сто лет громадным явлением Пушкина. Пусть узнают европейцы своего соседа; они его только боятся,-надобно им знать, чего они боятся».

Подобно Белинскому и Герцену, такого же рода убеждения были свой­ственны и их единомышленникам из числа наиболее передовой интеллиген­ции того времени. В этом отношении типичны были, например, мысли ряда петрашевцев, на формирование мировоззрения которых, по их собствен­ному признанию, решающее влияние оказывал Белинский. Наиболее яркими примерами связи деятельности этих последователей Белинского с интересами народных масс могут служить материалы следствия по делу пет­рашевцев, относящиеся к самому Буташевичу-Петрашевскому и к Баласогло.

В своих показаниях следственной комиссии Буташевич-Петрашевский настойчиво подчеркивал, что он стремился к облегчению тяжелого поло­жения народных масс, и неоднократно называл себя русским патриотом. Уже в пространном показании 19-26 мая 1849 г. он писал: «Вы услышите от [меня] мнения, никогда необнаруженные - о предметах важных нашего быта общественного - слово истинного патриота… Порой за этим делом… вы увидите, как в перспективе, тысячу жертв, невинно сгубленных, ты­сячи неправд, губящих силу парода русского…» Столь же определенно он высказывался и в показании, данном около 20 июня того же года: «Теперь позвольте поговорить, как русскому и патриоту, за других и за себя».

Глубокая уверенность в силах и великом будущем русского народа особенно ярко отразилась в записке петрашевца А. П. Баласогло «Проект учреждения книжного склада с библиотекой и типографией», обнаруженной у него при обыске. Многие страницы этого замечательного документа про­никнуты чувством подлинной гордости за свой народ. Вот на выдержку лишь два места из этого «проекта»:

«… В России есть и должно быть все… В ней-то и должны быть люди - нигде инде, как именно в ней. И они были, начиная с Петра до второго рус­ского Ломоносова, поэта-философа Кольцова, умершего в цвете лет на наших глазах. В России нет только веры в Россию, и скорее нет общежития, людскости, а не людей…

…В ней и только в ней сосредоточены все нити всемирной истории -этого гордиева узла, который так храбро разрубают парижские александры, не зная ничего, кроме Европы, и так плохо, и так хитро запутывают, воображая, что распутали, терпеливые труженики Германии - эти дикообразы европейской мысли, с пастушескими нравами мечтательных тюленей».

Глубоко народный характер патриотизма революционных демокра­тов 40-х годов XIX в. определялся последовательной революционностью их мировоззрения. Они видели непримиримость внутренних противоречий феодально-крепостнического строя и ломку его революционным путем считали неизбежной. Касаться этой темы в условиях подцензурной печа­ти при Николае I они, разумеется, не могли. Но в личном общении, в переписке они прямо высказывали мысли о необходимости революцион­ного переворота и в России.

Можно указать, например, что в письмах Белинского эта тема затра­гивалась неоднократно. Отмечая в одном из писем середины 40-х годов свою веру в «социальность» («нет ничего выше и благороднее, как способ­ствовать ее развитию и ходу»), он, явно полемизируя с либерально-рефор­мистскими взглядами западников, писал: «Но смешно и думать, что это может сделаться само собою, временем, без насильственных переворотов, без крови… Дай что кровь тысячей в сравнении с унижением и страданием миллионов?» .

В другом месте, касаясь того же вопроса, Белинский высказался еще более определенно: «Тут нечего объяснять -- дело ясно, что Робеспьер не ограниченный человек, не интересан, не злодей, не ритор, и что тысяче­летнее царство божие утвердится на земле не сладенькими и восторженными фразами идеальной и прекраснодушной Жиронды, а террористами - обо­юдоострым мечом слова и дела Робеспьеров и Сен-Жюстов».

Будучи подлинными демократами и революционерами, осознавшими свою кровную связь с народом и посвятившими себя защите его интересов, Белинский, Герцен и их последователи являлись носителями наиболее передовой идеологии своего времени. Недаром В. И. Ленин, обосновывая мысль об исключительно большом значении для успеха революционной борьбы верных теоретических взглядов, счел необходимым упомянуть и Герцена и Белинского, начав именно с их имен перечень «предшественни­ков русской социал-демократии». «…роль передового борца,- писал он в 1902 г.,- может выполнить только партия, руководимая передовой теорией. А чтобы хоть сколько-нибудь конкретно представить себе, что это означает, пусть читатель вспомнит о таких предшественниках русской социал-демократии, как Герцен, Белинский, Чернышевский и блестящая плеяда революционеров 70-х годов…».

В другой своей работе, относящейся уже к 1920 г., говоря о правиль­ности одной только революционной теории марксизма, В. И. Ленин, как известно, давал высокую оценку общественно-политического мировоззре­ния революционных демократов 40-х годов XIX в. Период поисков мар­ксистской теории В. И. Ленин определял временем «с 40-х до 90-х годов про­шлого века»: «Марксизм, как единственно правильную революционную тео­рию, Россия поистине выстрадала полувековой историей неслыханных мук и жертв, невиданного революционного героизма, невероятной энергии и беззаветности исканий, обучения, испытания на практике, разочарований, проверки, сопоставления опыта Европы».

Белинский, Герцен и другие передовые люди 40-х годов XIX в. были революционными демокра­тами и социалистами. Ха­рактеризуя Герцена ко времени его отъезда за границу в 1847 г.,

В. И. Ленин указывал:

«Он был тогда демократом, революционером, социа­листом». Белинский 8 сен­тября 1841 г. писал Бот­кину: «Итак, я теперь в новой крайности, - это идея социализма, которая стала для меня идеею идей, бытием бытия, вопросом вопросов, альфою и оме­гою веры и знания. Все из нее, для нее и к ней.

Она вопрос и решение во­проса. Она (для меня) по­глотила и историю, и ре­лигию, и философию. И по­тому ею я объясняю теперь жизнь мою, твою, и всех, с кем встречался я на пу­ти жизни» .

Интерес к теориям социалистов-утопистов был типичен для многих пе­редовых людей России 40-х годов. Сочинения Оуэна, Сен-Симона, Фурье, Прудона, Луи Блана и других, несмотря на запрещение их цензурой, поступали в Россию зна­чительными партиями.

Относительно широкое распространение работ социалистов-утопистов подтверждается результатами обысков у частных лиц и в книжных магази­нах в связи с делом петрашевцев. При аресте первой группы петрашевцев агентам III отделения предписано было конфисковать все бумаги аре­стованных и обнаруженные у них запрещенные книги. При последующих же арестах десятков новых лиц по этому делу распоряжение о книгах уже не выполнялось. Запрещенные сочинения обнаружены были у многих лиц, и наличие их не могло, как выяснилось, служить серьезной уликой для обвинения, а образцы их поступили в учреждение графа Орлова в изо­билии уже при первых арестах.

Подобные же результаты дали обыски и у книготорговцев. В книжных лавках Петербурга, Риги, Дерпта и других городов были обнаружены ты­сячи томов такого рода литературы. Характерно, например, что, получив отписку от московского начальства, что подобных изданий в Москве не обнаружено, начальник канцелярии III отделения ген. Дубельт наложил резолюцию: «Не верю». Несколько позднее скептицизм Дубельта под­твердился,- случайно было установлено, что в Москве запрещенными книгами торговал в своем книжном магазине Готье, поплатившийся за это в 1849 г. административным взысканием.

Мало этого: отвечая на возрастающие запросы своих читателей, рус­ские газеты и журналы в 40-х годах прошлого столетия начали системати­чески упоминать о появлении за границей новых работ социалистов-утопи­стов и иногда аннотировать их, подчас в весьма благоприятном для авторов освещении. А в 1847 г. в первых четырех книгах «Отечественных за­писок» была напечатана обширная работа (168 страниц большого формата) В. Милютина «Пролетарии и пауперизм в Англии и Франции», излагавшая в систематическом виде довольно полно и сравнительно точно учения со­циалистов-утопистов.

Несомненно, что не только революционно-демократические убеждения, но также и социалистические взгляды были свойственны многим предста­вителям передовой русской интеллигенции.

Указание В. И. Ленина о том, что передовая мысль русских револю­ционных демократов уже в 40-х годах XIX в. «жадно искала правильной революционной теории», следя за «последним словом» в этой области, на­ходит полное подтверждение в проникновении в крепостную Россию того времени первых произведений основоположников марксизма.

Некоторые существенные положения одной из ранних работ Ф. Эн­гельса («Шеллинг и откровение», Лейпциг, 1842) стали известны читателям «Отечественных записок» уже в самом начале 1843 г. В первом номере этого журнала была напечатана небольшая статья В. Боткина «Германская ли­тература», о которой Белинский в письме к автору отозвался с полным одоб­рением: «Твоя статья о „Немецкой литературе» в 1 № мне чрезвычайно понравилась - умно, дельно и ловко». В этой статье Боткин буквально целыми абзацами приводил текст из вступительной части упомянутой лейп­цигской брошюры Энгельса, вышедшей, кстати сказать, без указания фа­милии автора. Вот пример параллельных отрывков из этих двух работ:

Статья Боткина

«Его философия религии и философия права получили бы иной вид, если б он развил их из чистой мысли, не включая в нее положительных элемен­тов, лежавших в цивилизации его вре­мени; ибо отсюда именно вытекают противоречия и неверные выводы, за­ключающиеся в его философии религии и философии нрава. Принципы в них всегда независимы, свободны и истин­ны, - заключения и выводы часто близоруки».

Брошюра Энгельса

«… его философия религии и его философия права безусловно получили бы совсем иное направление, если бы он больше абстрагировал от тех по­зитивных элементов, которыми пропи­тана духовная атмосфера его эпохи, но зато сделал бы больше выводов из чистой идеи. Этим основным грехом можно объяснить все непоследователь­ности, все противоречия у Гегеля… Принципы всегда носят печать незави­симости и свободомыслия, выводы же - этого никто не отрицает - нередко умеренны, даже консервативны».

Как видим, по иронии судьбы в роли первого популяризатора ранних работ Энгельса в русской печати выступил типичный западник В. П. Бот­кин!

Сжатая итоговая оценка Энгельсом философии Гегеля, дословно пере­веденная наряду с другими текстами Боткиным для его статьи, несомненно запомнилась многими современниками. Достаточно указать, что она почти дословно снова была повторена в середине 50-х годов Н. Г. Чернышевским в «Очерках гоголевского периода русской литературы»

В середине же 40-х годов до русских революционных демократов до­шли и другие работы основоположников марксизма. Из писем Белинского мы знаем, что еще в 1844 г. он прочитал их статьи в «Немецко-Французском Ежегоднике». А именно там были опубликованы гениальные работы, по­ложившие начало великой революции в философии: статья К. Маркса «К критике гегелевской философии права» и «Очерки критики политиче­ской экономии», написанные Ф. Энгельсом.

В группе Белинского - Герцена несомненно было известно об отно­шении Маркса к работам Прудона: ведь оценка учения Прудона была дана Марксом 28 декабря 1846 г. в письме к Анненкову. Ответ Маркса был, ко­нечно, сообщен Белинскому, с которым Анненков в 1847 г. встречался за границей. Ранние работы Маркса и Энгельса знали и петрашевцы. Об их со­чинениях не мог не слышать, в частности, Н. Спешнев во время его пребыва­ния с 1842 по 1846 г. в Западной Европе, где он познакомился с Вейтлингом. Мы знаем также, что в библиотеке кружка Буташевича-Петрашевского имелось брюссельское издание (1847 г.) «Нищеты философии» К. Маркса. В списке же книг, намеченных петрашевцами для выписки из-за границы, упоминалась книга Ф. Энгельса «Положение рабочего класса в Англии», вышедшая в 1845 г. в Лейпциге.

Наконец, к 40-м же годам относится первое упоминание о К. Марксе и Ф. Энгельсе в русской печати. В 1848 г. вышел в свет том 11-й «Справоч­но-энциклопедического словаря», где в статье «Философия современная» было сказано: «Ни Маркс, ни Энгельс, которых, кажется, можно принять за главнейших проповедников нового германского материализма, ни дру­гие еще не обнародовали ничего, кроме частных черт этого учения».

Разумеется, нет никаких оснований считать, что ранние работы Маркса и Энгельса имели решающее значение при формировании общественно­политических взглядов русских передовых людей 40-х годов. В отдельных случаях известное влияние идей основоположников марксизма па пред­ставителей передовой мысли в России того времени установить возможно, но оно было ограничено, и степень его отнюдь не следует преувеличивать.

Ранние работы Маркса и Энгельса могли оказать известное влияние на разочаровавшегося в конце своей жизни в учении социалистов-утопистов Белинского, и, возможно, под их воздействием в некоторых последних ра­ботах при анализе общественных отношений он обнаруживал даже зачатки материалистического понимания исторических явлений.

Но в исторических условиях крепостной России 40-х годов Белинский, как и Герцен, не мог овладеть диалектическим материализмом. Ленин­ская характеристика общественно-философских взглядов Герцена полно­стью может быть применена и к Белинскому. Будучи глубоким, само­стоятельным мыслителем, сумевшим преодолеть тот созерцательный материализм, на позициях которого стоял Фейербах, В. Г. Белинский вплотную подошел к диалектическому материализму и остановился перед историческим материализмом.

Как видим, предреформенная Россия уже отнюдь не являлась столь надежной опорой «старого порядка» в Европе, какой она была в годы французской буржуазной революции XVIII в. Николай I поддерживал троны западноевропейских феодальных монархий, в то время как в самой России приближалась буржуазная революция.

Во второй трети XIX в. в России нарастал острый кризис крепостниче­ской системы хозяйства. Обострявшиеся классовые противоречия поро­ждали народное движение, которое еще более расшатывало отживший и в России феодально-крепостнический строй.

Неизбежность крушения «старого режима» в России понимала значи­тельная часть передовых людей того времени, в связи с этим живо инте­ресовавшихся общественно-политической жизнью буржуазных стран Западной Европы.

Александр Иванович Герцен (1812-1870) (псевдоним Искандер) - русский революционер, писатель, философ и публицист. Родился в семье богатого помещика. Окончил физико-математическое отделение Московского университета. В университете вокруг А. Герцена и его друга Н. Огарева сложился кружок революционного направления. В июле 1834 г. вместе с некоторыми другими участниками кружка Герцен был арестован и выслан в Пермь, а затем в Вятку. Еще одна ссылка - в Новгород.

В 1847 г. с семьей уехал за границу. Оценив революцию 1848 г. как неудавшуюся битву за социализм, Герцен разочаровался в возможностях Запада и дальнейшие перспективы общественного прогресса связывал с Россией. Разработал теорию «русского социализма», став одним из основоположников народничества. Основал вольную русскую типографию для борьбы с крепостничеством и царизмом. С 1855 г. начал издавать альманах «Полярная Звезда», который получил широкое распространение в России. Очевидно, что без «Полярной звезды» не появился бы и «Колокол» - первая русская газета, которая пробуждала революционные настроения в российском обществе.

Проблема прогресса свободы личности во всемирной истории рассматривалась в контексте гегелевской диалектики свободы, смысл которой заключался в том, что «нельзя людей освобождать в наружной жизни больше, чем они освобождены внутри. Опыт показывает, что народам легче выносить насильственное бремя рабства, чем дар излишней свободы». Гегель в самом рабстве находит

(и очень верно) шаг к свободе. То же - явным образом - должно сказать о государстве: и «оно, как рабство, идет к самоуничтожению... и его нельзя сбросить с себя, как грязное рубище, до известного возраста». Рассматривая государство как форму, через которую проходит всякое человеческое сожитие, Герцен в то же время отмечает, что оно постоянно изменяется и прилаживается к обстоятельствам. Государство везде начинается с полного порабощения лица - и везде стремится, перейдя известное развитие, к полному освобождению его. Сословность - огромный шаг вперед как расчленение и выход из животного однообразия, как раздел труда. Уничтожение сословности - шаг еще больший. Каждый восходящий или воплощающийся принцип в исторической жизни представляет высшую правду своего времени - и тогда он поглощает лучших людей; за него льется кровь и ведутся войны - потом он делается ложью и, наконец, воспоминанием. Государство не имеет собственного определенного содержания - оно служит одинаково реакции и революции - тому, с чьей стороны сила.

Программа «Колокола» на первом этапе (1857-1861) содержала общедемократические требования: освобождение крестьян с землей, общинное землевладение, уничтожение цензуры и телесных наказаний. Сельская русская община, ее самобытный характер представлялись как истинный путь к социализму. Позже эту мысль об особом историческом пути страны, связанном с общинным коллективистским менталитетом, разовьет Н. А. Бердяев. «Только в России могла произойти коммунистическая революция», - писал он в известной работе".

После реформы 1861 г. Герцен выступает против последствий так называемого либерализма; он публикует в «Колоколе» статьи, разоблачающие реформу. Они-то и стати теоретической платформой революционного подполья, а затем - его политической практикой.

В период польского восстания 1863-1864 гг. Герцен, размышляя о перспективности социально-политических потрясений такого рода и понимая их обреченность, счел вместе с тем необходимым выступить в защиту Польши: «Новый водворяющийся порядок должен являться не только мечом рубящим, но и силой хранительной... Неужели цивилизация кнутом, освобождение гильотиной составляет вечную необходимость всякого шага вперед?» 2 Герцен А. И. Собрание сочинений: В 30 т. М., 1955. Т. 27. Кн. 2. С. 455.

(русский утопический крестьянский социализм)

Шестидесятые годы 19 века были отмечены появлением новых моментов в идейном содержании общественных движений. Этот период изобилует радикальными программами и не менее радикальными общественными акциями. Историки (А. И. Володин и Б. М. Шахматов) называют его периодом образования революционного утопического социализма на российской почве , возникающего из соединения двух потоков – русского утопического ("крестьянского") социализма и массового революционного движения в среде разночинной интеллигенции.

Видными представителями русского утопического социализма стали

А.И. Герцен (1812-1870),

Н.Г. Чернышевский (1828-1889),

В.Г. Белинский (1811-1848),

Д.И. Писарев (1840-1868)

Основные положения теории “русского социализма” разработал Александр Иванович Герцен (1812 – 1870 гг.). Он пришел к выводу, что страной, в которой есть возможность соединить социалистические идеи с исторической реальностью, является Россия, где сохранилось общинное землевладение . В русском крестьянском мире, утверждал он, содержатся три начала , позволяющие осуществить экономический переворот, ведущий к социализму:

1) право каждого на землю,

2) общинное владение ею,

3) мирское управление.

Эти общинные начала, воплощающие “элементы нашего бытового, непосредственного социализма”, препятствуют развитию сельского пролетариата и дают возможность миновать стадию капиталистического развития: “Человек будущего в России – мужик, точно так же, как во Франции работник”.

Его вера в крестьянскую общину во многом объясняется тем, что русский мужик, даже в крепостном состоянии, более личность, чем западный буржуа, поскольку соединяет в себе личное начало с общинным. Правда, он не делает при этом различения между личностью и индивидом, между человеком и гражданином. Однако хорошо чувствует и передает опасность мещанства, торжествующего и угрожающего образованному меньшинству. Первый русский западник пережил глубокое разочарование в западном мещанстве, и это склонило его к сочувствию анархизму, а не демократии.

По мнению Герцена, отмена крепостного права при сохранении общины даст возможность избежать печального опыта капиталистического развития Запада и прямо перейти к социализму . “Мы, – писал Герцен, – русским социализмом называем тот социализм, который идет от земли и крестьянского быта, от фактического надела и существующего передела полей, от общинного владения и общинного управления, – и идет вместе с работничьей артелью навстречу той экономической справедливости, к которой стремится социализм вообще и которую подтверждает наука”.

Существовавшую в России общину Герцен считал основой, но отнюдь не готовой ячейкой будущего общественного устройства. Ее главный недостаток он видел в поглощении личности общиной.

1 ноября 1861 г. Герцен выдвигает лозунг "В народ!", ставший на десятилетия призывом для патриотической молодежи к деятельному участию в освободительном движении.

На общий ход дискуссий о социальных возможностях общины большое влияние оказали публицистические выступления Николая Гавриловича Чернышевского (1828– 1889), особенно две его статьи – "Критика философских предубеждений против общинного владения" (1858) и "Экономическая деятельность и законодательство" (1859).

В первой из них сделан вывод о том, что существование первобытной общины в условиях высокой ступени цивилизации, какая достигнута в текущем столетии, не помеха для ее вхождения в эту цивилизацию, потому что в общинном владении присутствует "высшая форма отношений человека к земле". Более того, общинное владение обеспечивает, писал Чернышевский в другой статье годом раньше, каждому земледельцу обладание землею и "гораздо лучше частной собственности упрочивает национальное благосостояние". Такое владение в состоянии наилучшим образом обеспечить успехи в сельском хозяйстве, поскольку общинная собственность "соединяет собственника, хозяина и работника в одном лице". Все это позволяет сделать вывод о возможности ускоренного социального развития при помощи общины.

В статье "Экономическая деятельность и законодательство" автор дает контрастирующее сопоставление внутриобщинной правовой ситуации и правительственного регламентирования с помощью законов. В общинном поземельном владении отсутствует "вмешательство всякой центральной и посторонней администрации". Здесь внутреннее регулирование, которое можно назвать разумным законодательством, дает бесспорность и независимость правам частного лица. Оно же благоприятствует развитию прямоты характера и качеств, нужных для гражданина. Оно поддерживается и охраняется силами самого общества. Таким образом, внутриобщинное регулирование самодостаточно, в нем гораздо больше разумности, нежели в правительственной регламентации, поскольку оно вырабатывалось поколениями на основе правового обычая или соглашения.

Право собственности на Западе почти исключительно предоставлено отдельному лицу и ограждено прочными и неукоснительно соблюдаемыми гарантиями. "Юридическая независимость и неприкосновенность отдельного лица повсюду освящена и законами, и обычаями". И тем не менее опора на законы и законность, как и всякое одностороннее стремление, имеет свои невыгоды. Это в равной мере относится к законному и обычно-правовому обеспечению "исключительных прав личности", права собственности в первую очередь. Эти невыгоды стали обнаруживать себя как только идеал "приблизился к осуществлению с забвением или сокрушением других, не менее важных условий человеческого счастья, которые казались несовместимыми с его безграничным применением к делу". Имеется в виду итоговый результат "безграничного соперничества" собственников в земледелии и промышленности; оно в конечном счете "отдало слабых на жертву сильным, труд на жертву капиталу".

Выход из такого положения один – в обеспечении союза и братства между людьми. Люди должны соединиться в общества, имеющие общий интерес, сообща пользоваться силами природы и средствами наук. В земледелии братство это должно выразиться в переходе земли в общинное пользование, а в промышленности – в переходе фабричных и заводских предприятий в общинное достояние компании всех работающих на этой фабрике или на этом заводе.

В отличие от Герцена Чернышевский – убежденный демократ . Авторитет Чернышевского в освободительном движении начала 1860-х гг. был очень высокими, и правительство установило за ним секретный надзор. В 1862 г. вслед за приостановлением журнала "Современник" Чернышевского заточают в одиночную камеру Петропавловской крепости. Здесь он пишет роман "Что делать ?", который своим идейным содержанием оказал большое влияние на несколько поколений революционно настроенной молодежи, пытавшейся на практике воплотить принципы разумного человеческого общежития. Особенно притягательным в романе был элемент аскетизма во имя общего дела, который оказался характерным для последующей революционной интеллигенции.

При отсутствии прямых улик Чернышевский был признан виновным "в принятии мер к ниспровержению существующего порядка управления", осужден на семь лет каторги и вечное поселение в Сибири. Его сочинения были запрещены в России до первой русской, революции.

Основой будущего экономического и политического строя революционеры-демократы считали крестьянскую общину. В этом проявлялся их утопизм, поскольку уже тогда община не представляла собой единого образования, она расслаивалась. По Н.Г. Чернышевскому, в «социальной республике» законодательная власть принадлежит народу, а правительство должно быть ответственно перед ним. Право народа, представленного Народным Собранием, - контролировать исполнительную власть.