Кодекс Дурака 1. Ищите Дурака, да обрящете.2. Эволюция развивалась от умного - к дураку. Умный может открыть в себе Дурака. Дурак никогда не согласится стать снова умным, дурак с маленькой буквы - тупиковая ветвь эволюции.3. Дурак настолько прост, что в него отказываются

> Сказки про Ивана-дурака и о Иване-дураке

В этом разделе представлен сборник сказок про Ивана-дурака на Русском языке. Приятного чтения!

• I В некотором царстве, в некотором государстве жил-был богатый мужик. И было у богатого мужика три сына: Семен-воин, Тарас-брюхан и Иван-дурак, и дочь Маланья-векоуха (вековуха, старая дева. - Ред.), немая. Пошел Семен-воин на войну, царю служить, Тарас-брюхан пошел в город к купцу, торговать, а Иван-дурак...

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был старик со старухой. У них было три сына, третьего звали Иван-дурак. Первые двое женатые, а Иван-дурак холостой; два брата занимались делом, управляли домом, пахали и сеяли, третий же ничего не делал. Один раз отец и снохи стали Ивана посылать на поле...

Жили старик со старухой. Было у них три сына: двое умных, а третий - дурачок. Стали братья с родителями собираться на работу. Иван-дурак тоже стал собираться - взял сухарей, налил воды в баклажку. Его спрашивают: - Ты куда собираешься? - С вами на работу. - Никуда ты не поедешь. Стереги хорошенько дверь, ...

• Сказка об Иване-дураке и его двух братьях: Семене-воине и Тарасе-брюхане, и немой сестре Маланье, и о старом дьяволе и трех чертенятах. I В некотором царстве, в некотором государстве жил-был богатый мужик. И было у богатого мужика три сына: Семен-воин, Тарас-брюхан и Иван-дурак, и дочь Маланья-векоуха...

Было у старика три сына. Выросли сыновья молодец к молодцу, в руках силы не меряно, волосы кудрявые, на щеках румянец играет. Вот однажды отец и говорит: - Скоро вас женить пора, тесно всем в старом доме станет. Надо новый дом сработать. Принялись они за дело. Брёвна таскали - ухали, сруб ставили - песни...

Не в котором царстве, не в котором государстве жил-был старик со своей старухой. Ну, старик ничего другого не мог работать, как уж он был очень старый, – ходил в лес дрова рубить. Раз он пошел на свою работу, и только зашел в лес, смотрит – лежит на кусту девять яиц. Он что делать: взял яйца в варежку, ...

• В одном тридесятом царстве, в триодиннадцатом государстве жил-был царь. Впрочем, там и помимо царя жило народу полным-полно. В основном всё крестьянский люд. А рабочих там и всяких пролетариев не было. Иначе бы этому царю давно конец пришёл, свергли бы. Звали царя по-разному. По одним источникам - Берендеем, ...

• ГЛАВА N (Про интеллигентность) А сейчас в комнату войдет моя бабушка и скажет: – Ну что, бестолочь, опять бездельничаешь? Весь век бы тебе из себя шута корежить, идол ты стоеросовый. А я кувыркнусь на туго натянутой проволоке и отвечу: – Бабушка, бабушка, Вера Петровна! Ну, зачем ты так ругаешься, надрываешь...

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был король со своей королевою; не имели они детей, а жили вместе годов до десяти, так что король послал по всем царям, по всем городам, по всем народам - по чернети: кто бы мог полечить, чтоб королева забеременела? Съехались князья и бояры, богатые купцы...

Был мужик, у него было три сына: два умных, третий дурак. Вот хорошо, зачал мужик горох сеять, и повадился к нему на горох незнамо кто. Видит отец, что все побито, повалено, потоптано, и стал говорить своим детям: - Дети мои любезные! Надобно караулить, кто такой горох у нас топчет? Сейчас большой брат...

Жили муж и жена. Долго не было у них детей, а потом, уже на старости лет, родились сразу три сына: один родился вечером, другой - в полночь, а третий - ранним утром. И назвали их всех Иванами: старшего - Иван Вечерник, среднего - Иван Полуночник, а младшего - Иван Утреник. Росли братья на лес глядючи. ...

• Сказка из похождений слагается, присказками красуется, небылицами минувшими отзывается, за былями буднишними не гоняется; а кто сказку мою слушать собирается, тот пусть на русские поговорки не прогневается, языка доморощенного не пугается; у меня сказочник в лаптях; по паркетам не шатывался, своды расписные,...

Жил-был старик, у него было три сына. Старшие занимались хозяйством, были тороваты и щеголеваты, а младший, Иван-дурак, был так себе - любил в лес ходить по грибы, а дома все больше на печи сидел. Пришло время старику умирать, вот он и наказывает сыновьям: - Когда помру, вы три ночи подряд ходите ко...

• Глава первая ПИСЬМО ИЗ ГОЛЛАНДИИ Это началось ранней теплой желтой осенью в самом начале учебного года. На большой перемене в класс, в котором учился Рома Рогов, вошла классная руководительница Людмила Михайловна. Она сказала: - Ребята! У нас случилась большая радость. Наш директор школы вернулся из...

Жил-был старик со старухою; у них был сын Иван-дурак. Пришло время - старик со старухой умерли. Иван-дурак и говорит: - Что мне жить одному дома, лучше идти на божий путь бурлачить. Вот он и пошел. Ему навстречу попал поп. Поп говорит Ивану-дураку: - Ты куда пошел? Иван-дурак отвечает: - Да вот отец...

Был-жил старик со старухой; у них было три сына: двое умные, третий — Иванушка-дурачок. Умные-то овец в поле пасли, а дурак ничего не делал, все на печке сидел да мух ловил.

В одно время наварила старуха ржаных клецок и говорит дураку:

— На-ко, снеси эти клецки братьям; пусть поедят.

Налила полный горшок и дала ему в руки; побрел он к братьям. День был солнечный; только вышел Иванушка за околицу, увидел свою тень сбоку и думает:

“Что это за человек? Со мной рядом идет, ни на шаг не отстает: верно, клецок захотел?” И начал он бросать на свою тень клецки, так все до единой и повыкидал; смотрит, а тень все сбоку идет.

— Эка ненасытная утроба! — сказал дурачок с сердцем и пустил в нее горшком — разлетелись черепки в разные стороны.

Вот приходит с пустыми руками к братьям; те его спрашивают:

— Ты, дурак, зачем?

— Вам обед принес.

— Где же обед? Давай живее.

— Да вишь, братцы, привязался ко мне дорогою незнамо какой человек да все и поел!

— Какой такой человек?

— Вот он! И теперь рядом стоит!

Братья ну его ругать, бить, колотить; отколотили и заставили овец пасти, а сами ушли на деревню обедать.

Принялся дурачок пасти; видит, что овцы разбрелись по полю, давай их ловить да глаза выдирать. Всех переловил, всем глаза выдолбил, собрал стадо в одну кучу и сидит себе радёхонек, словно дело сделал. Братья пообедали, воротились в поле.

— Что ты, дурак, натворил? Отчего стадо слепое?

— Да почто им глаза-то? Как ушли вы, братцы, овцы-то врозь рассыпались, а я и придумал: стал их ловить, в кучу сбирать, глаза выдирать — во как умаялся!

— Постой, еще не так умаешься! — говорят братья и давай угощать его кулаками; порядком-таки досталось дураку на орехи!

Ни много ни мало прошло времени, послали старики Иванушку-дурачка в город к празднику по хозяйству закупать. Всего закупил Иванушка: и стол купил, и ложек, и чашек, и соли; целый воз навалил всякой всячины. Едет домой, а лошаденка такая, знать, неудалая: везет — не везет!

“А что, — думает себе Иванушка, — ведь у лошади четыре ноги и у стола тоже четыре, так стол-от и сам добежит”.

Взял стол и выставил на дорогу. Едет-едет, близко ли, далеко ли, а вороны так и вьются над ним да все каркают.

“Знать, сестрицам поесть-покушать охота, что так раскричались!”-подумал дурачок. Выставил блюда с яствами наземь и начал потчевать:

— Сестрицы-голубушки! Кушайте на здоровье.

А сам все вперед да вперед подвигается.

Едет Иванушка перелеском; по дороге все пни обгорелые.

“Эх, — думает, ребята-то без шапок; ведь озябнут, сердечные!”

Взял понадевал на них горшки да корчаги. Вот доехал Иванушка до реки, давай лошадь поить, а она все не пьет.

“Знать, без соли не хочет!”- и ну солить воду. Высыпал полон мешок соли, лошадь все не пьет.

— Что же ты не пьешь, волчье мясо? Разве задаром я мешок соли высыпал?

Хватил ее поленом, да прямо в голову — и убил наповал. Остался у Иванушки один кошель с ложками, да и тот на себе понес. Идет — ложки назади так и брякают: бряк, бряк, бряк! А он думает, что ложки-то говорят: “Иванушка-дурак!”- бросил их и ну топтать да приговаривать:

— Вот вам Иванушка-дурак! Вот вам Иванушка-дурак! Еще вздумали дразнить, негодные! Воротился домой и говорит братьям:

— Все искупил, братики!

— Спасибо, дурак, да где ж у тебя закупки-то?

— А стол-от бежит, да, знать, отстал, из блюд сестрицы кушают, горшки да корчаги ребятам в лесу на головы понадевал, солью-то пойло лошади посолил; а ложки дразнятся — так я их на дороге покинул.

— Ступай, дурак, поскорее! Собери все, что разбросал по дороге!

Иванушка пошел в лес, снял с обгорелых пней корчаги, повышибал днища и надел на батог корчаг с дюжину всяких: и больших и малых. Несет домой. Отколотили его братья; поехали сами в город за покупками, а дурака оставили домовничать. Слушает дурак, а пиво в кадке так и бродит, так и бродит.

— Пиво, не броди! Дурака не дразни! — говорит Иванушка.

Нет, пиво не слушается; взял да и выпустил все из кадки, сам сел в корыто, по избе разъезжает да песенки распевает.

Приехали братья, крепко осерчали, взяли Иванушку, зашили в куль и потащили к реке. Положили куль на берегу, а сами пошли прорубь осматривать.

На ту пору ехал какой-то барин мимо на тройке бурых; Иванушка и ну кричать:

— Садят меня на воеводство судить да рядить, а я ни судить, ни рядить не умею!

— Постой, дурак, — сказал барин, — я умею и судить и рядить; вылезай из куля!

Иванушка вылез из куля, зашил туда барина, а сам сел в его повозку и уехал из виду. Пришли братья, спустили куль под лед и слушают; а в воде так и буркает.

— Знать, бурка ловит! — проговорили братья и побрели домой.

Навстречу им, откуда ни возьмись, едет на тройке Иванушка, едет да прихвастывает:

— Вот-ста каких поймал я лошадушек! А еще остался там сивко — такой славный!

Завидно стало братьям; говорят дураку:

— Зашивай теперь нас в куль да спускай поскорей в прорубь! Не уйдет от нас сивко…

Опустил их Иванушка-дурачок в прорубь и погнал домой пиво допивать да братьев поминать.

Был у Иванушки колодец, в колодце рыба елец, а моей сказке конец.

Был-жил старик со старухою; у них было три сына: двое умные, третий - Иванушко-дурачок. Умные-то овец в поле пасли, а дурак ничего не делал, все на печке сидел да мух ловил.

В одно время наварила старуха аржаных клецок и говорит дураку:
- На-ка, снеси эти клецки братьям; пусть поедят.

Налила полный горшок и дала ему в руки; побрел он к братьям.

День был солнечный; только вышел Иванушко за околицу, увидел свою тень сбоку и думает:

«Что это за человек? Со мной рядом идет, ни на шаг не отстает; верно, клецок захотел?»

И начал он бросать на свою тень клецки, так все до единой и повыкидал; смотрит, а тень все сбоку идет.

Эка ненасытная утроба! - сказал дурачок с сердцем и пустил в нее горшком - разлетелись черепки в разные стороны.

Вот приходит с пустыми руками к братьям; те его спрашивают:
- Ты, дурак, зачем?
- Вам обед принес.
- Где же обед? Давай живее.
- Да вишь, братцы, привязался ко мне дорогою незнамо какой человек, да всё и поел!
- Какой такой человек?
- Вот он! И теперь рядом стоит!

Братья ну его ругать, бить, колотить; отколотили и заставили овец пасти, а сами ушли на деревню обедать.

Принялся дурачок пасти; видит, что овцы разбрелись по полю, давай их ловить да глаза выдирать. Всех переловил, всем глаза выдолбил, собрал стадо в одну кучу и сидит себе, радехонек, словно дело сделал. Братья пообедали, воротились в поле.

Что ты, дурак, натворил? Отчего стадо слепое?
- Да почто им глаза-то? Как ушли вы, братцы, овцы-то врозь рассыпались, я и придумал: стал их ловить, в кучу сбирать, глаза выдирать; во как умаялся!
- Постой, еще не так умаешься! - говорят братья и давай угощать его кулаками; порядком-таки досталось дураку на орехи!

Ни много ни мало прошло времени, послали старики Иванушка-дурачка в город к празднику по хозяйству закупать. Всего закупил Иванушко: и стол купил, и ложек, и чашек, и соли; целый воз навалил всякой всячины. Едет домой, а лошаденка была такая, знать, неудалая, везет - не везет!

«А что, - думает себе Иванушко, - ведь у лошади четыре ноги, и у стола тоже четыре, так стол-от и сам добежит».

Взял стол и выставил на дорогу. Едет-едет, близко ли, далеко ли, а вороны так и вьются над ним да все каркают.

«Знать, сестрицам поесть-покушать охота, что так раскричались!» - подумал дурачок. Выставил блюда с яствами наземь и начал потчевать:
- Сестрицы-голубушки! Кушайте на здоровье.

А сам все вперед да вперед подвигается.

Едет Иванушко перелеском; по дороге все пни обгорелые.

«Эх, - думает, - ребята-то без шапок; ведь озябнут, сердечные!»

Взял понадевал на них горшки да корчаги. Вот доехал Иванушко до реки, давай лошадь поить, а она не пьет.

«Знать, без соли не хочет!» - и ну солить воду. Высыпал полон мешок соли, лошадь все не пьет.

Что ж ты не пьешь, волчье мясо? Разве задаром я мешок соли высыпал?

Хватил ее поленом, да прямо в голову - и убил наповал. Остался у Иванушка один кошель с ложками, да и тот на себе понес. Идет - ложки назади так и брякают: бряк, бряк, бряк! И он думает, что ложки-то говорят: «Иванушко-ду-рак!» - бросил их и ну топтать да приговаривать:
- Вот вам Иванушко-дурак! Вот вам Иванушко-дурак! Еще вздумали дразнить, негодные!

Воротился домой и говорит братьям:
- Все искупил, братики!
- Спасибо, дурак, да где ж у тебя закупки-то?
- А стол-от бежит, да, знать, отстал, из блюд сестрицы кушают, горшки да корчаги ребятам в лесу на головы понадевал, солью-то пойло лошади посолил, а ложки дразнятся - так я их на дороге покинул.
- Ступай, дурак, поскорее! Собери все, что разбросал по дороге.

Иванушко пошел в лес, снял с обгорелых пней корчаги, повышибал днища и надел на батог корчаг с дюжину всяких - и больших и малых. Несет домой. Отколотили его братья; поехали сами в город за покупками, а дурака оставили домовничать. Слушает дурак, а пиво в кадке так и бродит, так и бродит.

Пиво, не броди! Дурака не дразни! - говорит Иванушко.

Нет, пиво не слушается; взял да и выпустил все из кадки, сам сел в корыто, по избе разъезжает да песенки распевает.

Приехали братья, крепко осерчали, взяли Иванушка, зашили в куль и потащили к реке. Положили куль на берегу, а сами пошли прорубь осматривать.

На ту пору ехал какой-то барин мимо на тройке бурых; Иванушко и ну кричать:
- Садят меня на воеводство судить да рядить, а я ни судить, ни рядить не умею!
- Постой, дурак, - сказал барин, - я умею и судить и рядить; вылезай из куля!

Иванушко вылез из куля, зашил туда барина, а сам сел в его повозку и уехал из виду. Пришли братья, спустили куль под лед и слушают; а в воде так и буркает.

Знать, бурка ловит! - проговорили братья и побрели домой.

Навстречу им, откуда ни возьмись, едет на тройке Иванушко, едет да прихвастывает:
- Вот-ста каких поймал я лошадушек! А еще остался там сивко - такой славный!

Завидно стало братьям, говорят дураку:
- Зашивай теперь нас в куль да спускай поскорей в прорубь! Не уйдет от нас сивко…

Опустил их Иванушко-дурачок в прорубь и погнал домой пиво допивать да братьев поминать.

Был у Иванушка колодец, в колодце рыба елец, а моей сказке конец.

В сказках: поп Иван, Иван царевич, Ивашка белая рубашка, Иванушка дурачок занимают первые места.

Владимир Даль.

Жил-был Иван, деревенский сын. Жил ни богато, ни бедно, ни скучно, ни весело, ни на что не жаловался и ничего не просил. Когда-то он слышал, что если кто дураком родился, то дураком и помрет, и на этом успокоился. Люди, которые поумней, давным-давно из деревни уехали, двери и окна досками закрестив, а он и до этого не додумался и остался тут один-одинешенек, собственным курам насмех. Держал он еще, кроме кур этих самых, корову и лошадь, десяток овец да пяток пчелиных ульев - всего ни много ни мало, а на одного хватало. Сторожил все его имущество и живность, хотя и неизвестно от кого, пес Полкан неизвестной породы. Еще поглядывал на всю окружающую местность с конька крыши деревянный петушок, поворачиваясь из стороны в сторону, в зависимости от ветра. Говорят, что раньше он пел, но теперь только поскрипывал - простудился, видать, на ветру.

Про Иванову жизнь рассказывать вроде и нечего. Жил - и все. Пахал землю, сеял хлеб и лен, летом грибы-ягоды в лесу собирал, рыбешку ловил на ближнем озере, в котором еще и русалки водились, не сильно его донимавшие. И так проходили у него день за днем, неделя за неделей, и все тридцать три года пролетели, как сон и как сон подзабылись, и нечего было вспомнить. Может, и поболе осталось у него за спиной прожитых годков - дураки ведь счета не знают, и не потому ли живут особенно долго и никогда на земле не переводятся - хоть на русской, хоть на немецкой.

Все же по каким-то никому не известным признакам Иван установил, что именно в тридцать три года нарушилось однообразное течение неприметной и немеряной его жизни.

Ловил он тогда, под вечер, рыбу на озере, поймал хорошую щуку и сома подбережного, собрался уже домой уходить, как вдруг почувствовал, что на него кто-то смотрит, и не просто так, а с неотвязной сильной настойчивостью. Покосил он глазами вправо, покосил влево, назад с осторожностью оглянулся - никого не видать. Ни человека, ни зверя. Одни только деревья стояли вдоль всего берега и стоя дремали - от дневной ли усталости или особо древнего своего возраста. Подивился Иван, усмехнулся сам себе, потом поверх озера глянул. И тут-то увидел: висит прямо над водой большой светлый шар, слабо заметный на фоне неба, в нем квадратная дверца открыта, в которой стоит серебряная, с золотистым отливом женщина и не сводит с Ивана больших серых глаз. Ни у здешних русалок, ни у тех женщин, что жили когда-то давно в деревне, таких глаз Иван не видал, но вспомнил зато иконы, оставшиеся в избе от дедов и прадедов: там у святых тоже были большие и серьезные глаза. «Матерь Божья!» - решил Иван, глядя на женщину, и хотел было перекреститься, как учили его в самом первом детстве, но не смог. Правая рука вроде как занемела и не подчинялась. Левая, в которой он держал насаженных на кукан рыбин, действовала, а этой и шевельнуть не мог.

Не суетись, человек, - то ли с неба, то ли еще откуда послышался размеренный голос, каждое слово произносивший раздельно и четко. - Скажи, как тебя зовут.

Ну, Иваном, - ответил растерянный рыбак.

Давай, Иван, будем вместе летать и разговаривать…

Иван понял, что слова эти могут исходить только от Серебряной женщины, хотя лицо ее оставалось все время неподвижным, губы не шевелились.

Не хочу я никуда улетать, - сказал он. - Мне и на земле хорошо.

Ты ведь не знаешь, как бывает не на земле, - говорила или как-то без разговоров разъясняла ему женщина.

Не знаю и знать не хочу, - отвечал Иван, постепенно набираясь смелости.

Это неправда, - сказали ему. - Все люди любят перемещаться с места на место и узнавать новое.

А я не такой, как все.

Такой нам особенно интересен и нужен.

Зато вы мне не нужны. И нечего тут появляться!

Известно, что всякий дурак любит перед кем-нибудь похорохориться, особенно перед теми, кто умней его. У Ивана такой возможности прежде не бывало, так что начал он разогревать в себе храбрость на полный градус. Самому страшно-престрашно, а вид держит геройский.

Давай улетай отсюдова! - продолжал он, от страха переходя на крик. - Я один тут хозяин. У тебя - твой шар, у меня - моя земля и озеро.

Мыслишь логично, - проговорила женщина, так и не раскрывая губ. - Но не умно, - добавила с чуть заметной усмешкой.

Мне и не надо быть умным! - заявил он, почти бахвалясь. - Знаешь, кто я такой? Иван-дурак!

Я не слыхала, чтобы человек сам себя называл этим словом.

Вот послушай и полюбуйся…

Шар снизился и приблизился к берегу. Из глаз женщины стали выскакивать пульсирующие светлые лучики и начали словно бы ощупывать Ивана. Ему стало неприятно и стыдно, как если бы оказался он совсем голым перед давно забытой соседкой, которая ему тогда нравилась.

Ну чего пристаешь? - начал он отмахиваться от световых щупальцев своими рыбинами; руки у него теперь действовали. - Делать тебе больше нечего?

Он уже сообразил, что надо ему поскорее бежать отсюда под свою крышу, за надежные свои стены, куда эта женщина со своим шаром не пролезет. Но…

Не торопись! - остановила его Серебряная. - И никогда не пытайся нас обманывать. Если ты дурак, то почему же логично мыслишь? Я не нашла в тебе никаких особенных отклонений.

У Ивана на уме все та же, вполне логичная мысль: удрать и поскорее! Он дернулся, чтобы бежать, а ноги - ни с места! Хотел повернуться в сторону леса, чтобы там укрыться, - опять не может.

Иван видит, что беда пришла. Просит:

Ну не надо! Ну чего я тебе такого сделал?

Не надо нас обманывать и отказываться от того, что мы предлагаем. Постой пока и подумай над моим предложением. Я еще наведаюсь к тебе, когда надо будет…

Дверца в летающем шаре задвинулась, сам он ярко взблеснул, как стекляшка на солнце, и пропал, растаял в небесах. Иван же остался прикованным к земле. Руки теперь двигались обе, а ноги не подчинялись.

Сильно приуныл Иван. Потому что больше всего на свете любил он ходить по своей земле и что-нибудь делать на ней надобное. Без этого человеку и жить незачем. Прямо хоть волков подзывай, чтоб загрызли насмерть, - подумалось в этот час Ивану.

Потом видит - две русалки, две неразлучные подружки-хохотушки из озерной воды высунулись, глазами зелеными на него уставились: что, мол, здесь происходит? Раньше они тоже не раз подплывали к берегу, то из любопытства своего врожденного, то к себе, в подводное царство, заманивали, но Ивану никак не хотелось переселяться в воду, и они перестали приставать. Зато теперь ему и жизнь под водой показалась подходящей: там можно все-таки двигаться, а то и на берег со временем вылезть. Говорит он русалкам: «Беда случилась, мои девушки! Заколдовала меня Серебряная женщина, не могу с места сдвинуться. Хотя у вас там и мокро, но лучше уж к себе забирайте, чем стоять мне всю жизнь столбом неподвижным».

Русалки пошептались, похихикали, выбрались кое-как на землю, покачиваются на хвостах своих полурыбьих и приближаются к Ивану. Начали толкать его то в одну, то в другую сторону, а сами еще и пощекатывают его, и вот уже все трое похохатывают, колышутся, все равно как в пляске какой. Иван и не заметил, как из заколдованного круга выступил, зато сразу почувствовал свободу и в один момент все недавние мысли о смерти, а также и о подводной жизни из головы выбросил. Свободному, вольному человеку о смерти думать незачем.