Четверо игроков играют в «винт» три раза в неделю: Евпраксия Васильевна с братом Прокопием Васильевичем против Масленникова и Якова Ивановича. Яков Иванович и Масленников совершенно не подходят друг другу как партнёры: сухонький старичок Яков Иванович необычайно осторожен и педантичен, никогда не рискует в отличие от горячего и увлекающегося Масленникова. Вечера за игрой проходят на редкость однообразно, игроки полностью поглощены картами, самый оживленный разговор, который заходит между ними, — обмен замечаниями о хорошей погоде.

«Карты уже давно потеряли в их глазах значение бездушной материи, и каждая масть, а в масти каждая карта в отдельности, была строго индивидуальна и жила своей обособленной жизнью». Впрочем, однажды мерное течение жизни игроков нарушается: Масленников исчезает на две недели. После возвращения он сообщает, что его сын арестован и отправлен в Петербург. Остальные удивляются, так как раньше никого не интересовало, есть ли у Масленникова дети.

В четверг, 26 ноября, игра складывается необычно: Масленникову необычайно везёт. И в конце концов он объявляет «большой шлем», сыграть который он страстно мечтал долгое время. Протянув руку за прикупом, Масленников неожиданно падает на пол и умирает от паралича сердца. Остальные трое потрясены случившимся, они даже не знают, куда сообщить о смерти своего приятеля. Яков Иванович растерянно спрашивает, где же теперь искать четвертого партнера для игры. Хозяйка дома, занятая своими мыслями, неожиданно интересуется, где проживает сам Яков Иванович.

Проблемы психологии и смысла жизни в рассказах «Большой шлем», «Жили-были», «Рассказ о Сергее Петровиче», «Мысль»

Внимание писателя всегда привлекала морально-этическая и философская сущность человеческого бытия. Особо волновало его все возрастающее отчуждение и одиночество современного человека. «Разобщённость людей, их духовная ущербность, равнодушие к судьбе родной страны связывались Андреевым не только с социальным неравенством и материальной нуждой, для него это результат ненормального устройства буржуазного общества в целом. Разобщённость и бездуховность присущи и «благополучным» обывателям». «Большой шлем» - один из наиболее удачных рассказов философского настроения и одни из самых сильных антибуржуазных и антимещанских рассказов Андреева. Закон, норма, круг человеческого предначертания («рок») обретают в нем символико-фантасмагонические черты.

Андреев показывает, что «будни настолько обесценивают духовное содержание человеческой жизни, что она становится похожей на бессмысленное верчение, на фантастическую игру. (В данном рассказе символический образ игры строится на эмпирическом - карточной игре в винт. В дальнейшем творчестве Андреев будет широко пользоваться образом маскарада, зрелища, игралища, где человек - маска, марионетка) ».

И самое страшное здесь то, что из этой жуткой игры нет выхода. Все действия героев: разговоры, мысли сводятся лишь к одному - выиграть партию в винт. Даже смерть одного из героев не находит отклика в их сердцах. Они сожалеют только о том, что лишились партнера, а он не узнал, что выиграл.

«В финале «Большого шлема» слились воедино сарказм и крик боли, ирония и вопль отчаяния. Человек, омертвевший, разрушенный подчинением механической повседневности, заслуживает милосердия (пропал человек!) и презрения (овеществившиеся не могут быть людьми, они не способны на солидарность, они чужие даже самим себе)». Герои равнодушны друг другу, объединены лишь долголетней игрою в винт, они так безлики, что автор начинает именовать их столь же безликим «они» - вот ещё одна идея писателя. Когда один из игроков умирает во время игры, оставшиеся взволнованы не самой смертью, а тем, что мёртвый не узнал о своём выигрыше, а они лишились четвёртого партнёра.

Рассказ «Жили-были» - одна из вершин раннего творчества Андреева. В нем мотивы жизни, смерти, отчуждения, счастья звучат в полную силу, резко противопоставлены мироощущения двух героев-антиподов: чужого земле и людям, хищного и несчастного купца Кошеверова и счастливого, сроднившегося с жизнью дьякона Сперанского. Оба героя оказываются в одной больничной палате, оба они вскоре умрут, но между ними есть существенное различие: их отношение к своему будущему. «И если для Кошеверова палата, камера, комната - плачевный конец, безрадостный и безвыходный итог, смерть, за которыми пустота, если для него смерть лишь обнаружила тщетность и бесцельность его существования, то для Сперанского смерть ещё раз обнажила великий смысл и цену жизни.

Сперанский весь открыт для жизни. Он не сосредоточен на своей болезни, он обращён к другим больным, к врачам и студентам, сёстрам и сиделкам, к живой жизни вне палаты. Он слышит крик воробьёв, радуется сиянию солнца, с интересом следит за дорогой. Его судьба тесно связана с судьбой его жены, детей, родного дома и сада - все они живут в нём, и он продолжает жить в них».

Этим рассказом Андреев хотел показать, что разные люди по-разному относятся к жизни. Для одних людей - это счастье, возможность проявить себя (Сперанский), а для других жизнь - бессмысленное, пустое прозябание.

«Последняя фраза рассказа «Жили-были»: «Солнце всходило», - необыкновенно емка и многозначна. Она имеет отношение к судьбе Кошеверова (он умер, побеждённый и жизнью, и смертью, а непобедимая жизнь продолжает своё течение). Не в меньшей степени она относится и к судьбе дьякона Сперанского: дьякон вскоре умрёт, но сама его смерть есть торжество жизни, есть утверждение того, что он любил, ради чего жил. Эта последняя фраза относится и к судьбе третьего действующего лица - студента Торбецкого, жизнь которого, хотя он и лежит на больничной койке, ещё впереди, как впереди жизнь людей тысяч поколений».

В центре «Рассказа о Сергее Петровиче» - ведущая проблема раннего творчества Андреева: «человек и рок». Герой рассказов философского настроения испытывал на себе воздействие «рока» и реагировал на него своим поведением. Сергей Петрович оказывается в положении, дающем ему возможность увидеть, ощутить, осознать свою зависимость от «рока». Повествование в рассказе ведётся не от лица Сергея Петровича, а от третьего лица, но это неведомое и «объективное» третье лицо находится на уровне сознания Сергея Петровича, максимально приближено к кругу его представлений.

«Любопытна оценка, которую Андреев дал рассказу. В нескольких случаях (письма М. Горькому, А. Измайлову и др.) Андреев признавал, что рассказ художественно не вполне ему удался. Вместе с тем он упорно твердил, что идеологически «Сергей Петрович» для него очень важен, что он ставит его выше многих, если не всех ранних рассказов этой поры, в том числе выше рассказа «Жили-Были» «по значительности и серьёзности содержания». Вот, к примеру, что писал Андреев о рассказе в собственном дневнике: «… смерть сейчас не страшна мне и не страшна именно потому, что «Сергей Петрович» окончен…». В дневнике же Андреев кратко записывает и основную тему рассказа, как он её понимает: «… это рассказ о человеке, типичном для нашего времени, признавшем, что он имеет право на всё, что имеют другие, и восставшего против природы и против людей, которые лишают его последней возможности на счастье. Кончает он самоубийством - «свободной смертью», по Ницше, под влиянием которого и рождается у моего героя дух возмущения».

В выборе темы и сюжета Андреев в значительной степени шёл за Михайловским, за его толкованием сильных сторон философии Ницше и за его спором с Ницше о свободном человеке. По мысли Михайловского, Ницше силен своей критикой современной личности, на нет стёртой современным буржуазным обществом, и острой тоской по новому, свободному, яркому человеку. Маленький человек, считал Михайловский, «может таить в себе, а при случае и обнаруживать такую нравственную мощь и красоту, перед которой мы поневоле должны почтительно снять шапку. Но её столь же почтительно можно снять и перед обыкновенным рядовым работником на деле, которое мы считаем важным, нужным, святым».

Андреев выбирает в герои рассказа именно такого обыкновенного рядового работника, которого однажды привлёк к себе и поразил «Так говорил Заратустра». Под воздействием ницшевской идеи «сверхчеловека» ординарный человек Сергей Петрович прозрел: перед ним зажёгся идеал человека «сильного, свободного и смелого духом», и он понял, как далёк он от этого идеала.

Ницше разбудил в нём ощущение его неравенства в природном мире вследствие его ординарности, обыкновенности (в сравнении с некоторыми товарищами он «некрасив», «неумён», «бесталанен» и т.п.). Сергея Петровича глубоко уязвила мысль Ницше о неполноценности обыкновенных людей, к разряду которых он принадлежал.

Начав с Ницше, отталкиваясь от него, Сергей Петрович приходит к пониманию того, что он не свободен, не силён, не смел духом отнюдь не потому только, что лишён ярких талантов. Он несчастен оттого, что общественное устройство не даёт ему никаких возможностей развить собственные естественные потребности и возможности (он глубоко любил природу, увлекался музыкой и искусством, мечтал о радостном труде простого пахаря и о чуткой женской любви). В несправедливо построенном обществе ему отводится роль члена, полезного для рынка (как покупатель), для статистики и истории (в качестве объекта изучения законов народонаселения), для прогресса. Вся его «полезность», как стало ясно Сергею Петровичу, «находится вне его воли».

«Ничтожнейший», «ординарнейший» Сергей Петрович - бунтарь наподобие пушкинского Евгения («Медный всадник»). Евгений поднялся против государственной и исторической необходимости, лишающей его личной воли. Сергей Петрович восстал против «рока». В понятие «рок» он прежде всего включает социальную несправедливость буржуазного мира. Включает он и «природное неравенство» (таланты и обыкновенные люди). Но если для Ницше это деление навечно возвышает одних и «бракует» других, то для Сергея Петровича ясно, что это неравенство должно стать неощутимым в том обществе, где каждый человек может найти себя, быть на своём месте и получить удовлетворение от собственных усилий и признание по результатам своего труда.

Сергей Петрович, как большинство героев Андреева, - индивидуалист, индивидуалист альтруистической складки, страдающий и слабый, и как индивидуалист он не знает путей достижения социального равенства, при котором он смог бы стать свободной личностью. Более того, Сергей Петрович вполне уверился, что в этом мире он не может быть никому из людей равным и, следовательно, не может быть счастливым. Трактат Ницше («Если жизнь не удастся тебе, знай, что удастся смерть») явился толчком к самопробуждению и поводом для самоубийства Сергея Петровича, истинной причиной самоубийства было осознание собственной беспомощности в мире, где культивируется всяческое неравенство. Его самоубийство - и шаг отчаяния, и возмущение, и бунт, и торжество победителя одновременно.

В рассказе «Мысль» наиболее ярко выражена тема «бессилия и безличия человеческой мысли, подлости человеческого разума». Главный герой рассказа - доктор Керженцев. Этот человек отказывается от нравственных норм и этических принципов, а признает лишь силу мысли. «Вся история человечества, - пишет он в своих записках, - представлялась мне шествием одной торжествующей мысли. …Я боготворил ее, - говорил он о мысли, - и разве она не стоила этого? Разве, как исполин, не боролась она со всем миром и его заблуждениями? На вершину высокой горы взнесла она меня, и я видел, как глубоко внизу копошились людишки с их мелкими животными страстями, с их вечным страхом и перед жизнью и смертью, с их церквями, обеднями и молебнами».

Отказавшись от морали общества, Керженцев опирается на свою собственную мысль. Чтобы доказать свое превосходство над всеми людьми, он решается на убийство. Причем убивает он своего друга Алексея Савелова. Керженцев имитирует свое сумасшествие, и радуется, что ловко обвел вокруг пальца следствие. «Но мысль убила ее творца и господина с таким же равнодушием, с каким он убивал ею других».

Так писатель приводит нас к выводу о том, что эгоцентричная и внесоциальная мысль Керженцева опасна как для него самого, так и для окружающих людей. Трагедия героя не единственная в своем роде, Андреев показывает, что так произойдет с каждым, кто захочет возвысить себя над другими.

М. Горький считал «Большой шлем» лучшим рассказом Л.Н. Андреева. Высокую оценку произведению дал Л.Н. Тол­стой. В карточной игре «большим шлемом» называется поло­жение, при котором противник не может взять старшей картой или козырем ни одной карты партнера. На протяжении шести лет три раза в неделю (по вторникам, четвергам и субботам) Николай Дмитриевич Масленников, Яков Иванович, Прокопий Васильевич и Евпраксия Васильевна играют в винт. Андреев подчеркивает, что ставки в игре были ничтожными и выигры­ши небольшими. Однако Евпраксия Васильевна очень ценила выигранные деньги и отдельно откладывала их в копилку.

В поведении героев во время карточной игры явственно видно их отношение к жизни в целом. Пожилой Яков Ивано­вич никогда не играет больше четырех, даже если у него на руках была хорошая игра. Он осторожен, предусмотрителен. «Никогда нельзя знать, что может случиться», - так коммен­тирует он свою привычку.

Его партнер Николай Дмитриевич наоборот всегда риску­ет и постоянно проигрывает, но не унывает и мечтает отыг­раться в следующий раз. Однажды Масленников заинтересо­вался Дрейфусом. Альфред Дрейфус (1859-1935) - офицер французского генерального штаба, которого в 1894 году обви­нили в передаче Германии секретных документов, а потом оп­равдали. Партнеры сначала спорят о деле Дрейфуса, но вскоре увлекаются игрой и замолкают.

Когда проигрывает Прокопий Васильевич, Николай Дмит­риевич радуется, а Яков Иванович советует в следующий раз не рисковать. Прокопий Васильевич боится большого счастья, так как за ним идет большое горе.

Евпраксия Васильевна - единственная женщина в чет­верке игроков. При крупной игре она с мольбой смотрит на брата - своего постоянно партнера. Другие партнеры с ры­царским сочувствием и снисходительными улыбками при этом ожидают ее хода.

Символический смысл рассказа состоит в том, что вся на­ша жизнь, по сути, может быть представлена как карточная игра. В ней есть партнеры, есть и соперники. «Карты комби­нируются бесконечно разнообразно», - пишет Л.Н. Андреев. Сразу же возникает аналогия: жизнь тоже преподносит нам бесконечные сюрпризы. Писатель подчеркивает, что люди пытались в игре добиться своего, а карты жили своей жизнью, которая не поддавалась ни анализу, ни правилам. Одни люди плывут в жизни по течению, другие мечутся и пытаются из­менить судьбу. Так, например, Николай Дмитриевич верит в удачу, мечтает сыграть «большой шлем». Когда, наконец, Ни­колаю Дмитриевичу приходит долгожданная серьезная игра, он, боясь упустить ее, назначает «большой шлем в бескозырях» - самую сложную и высокую комбинацию в карточной иерархии. Герой идет на определенный риск, так как для вер­ной победы он должен еще получить в прикупе пикового туза. Под всеобщее удивление и восхищение он тянется за прику­пом и вдруг неожиданно умирает от паралича сердца. После его смерти выяснилось, что по роковому стечению обстоя­тельств в прикупе находился тот самый пиковый туз, который обеспечил бы верную победу в игре.

После смерти героя партнеры думают о том, как радовался бы Николай Дмитриевич этой сыгранной игре. Все люди в этой жизни - игроки. Они пытаются взять реванш, выиграть, пой­мать за хвост удачу, тем самым самоутвердиться, считают ма­ленькие победы, а об окружающих думают крайне мало. Много лет люди встречались по три раза в неделю, но редко говорили о чем-нибудь, кроме игры, не делились проблемами, не знали даже, где живут их друзья. И только после смерти одного из них остальные понимают, как дороги они были друг другу. Яков Иванович пытается представить себя на месте партнера и почувствовать то, что должен был прочувствовать Николай Дмитриевич, сыграв «большой шлем». Не случайно герой впер­вые изменяет своим привычкам и начинает разыгрывать кар­точную партию, итоги которой уже никогда не увидит его скончавшийся товарищ. Символично, что первым уходит в мир иной наиболее открытый человек. Он чаще других рассказывал партнерам о себе, не был равнодушен к проблемам других, о чем свидетельствует его интерес к делу Дрейфуса.

Рассказ обладает философской глубиной, тонкостью пси­хологического анализа. Сюжет его одновременно и оригина­лен, и характерен для произведений эпохи «серебряного века». В это время особое значение получает тема катастрофичности бытия, зловещего рока, нависающего над человеческой судь­бой. Не случайно мотив внезапной смерти сближает рассказ Л.Н. Андреева «Большой шлем» с произведением И.А. Бунина «Господин из Сан-Франциско», в котором тоже герой умирает в тот самый момент, когда, наконец, должен был насладиться тем, о чем мечтал всю жизнь.

Масленников Николай Дмитриевич — один из четырех участников карточной игры и соответственно один из четырех героев рассказа «Большой шлем», посвященного вечному вопросу «жизни и смерти». М. единственный герой, наделенный не только именем, отчеством, но и фамилией. «Они играли в винт три раза в неделю: по вторникам, четвергам и субботам» — так начинается повествование. Собирались у «самой молодой из игроков», сорокатрехлетней Евпраксии Васильевны, которая когда-то давно любила студента, но «никто не знал, да и она, кажется, позабыла, почему ей не пришлось выйти замуж». В паре с ней играл ее брат Прокопий Васильевич, который «потерял жену на второй год после свадьбы и целых два месяца после того провел в лечебнице для душевнобольных». Партнером М. (самого старшего) был Яков Иванович, в котором можно увидеть сходство с чеховским «человеком в футляре» — «маленький, сухонький старичок, зиму и лето ходивший в наваченном сюртуке и брюках, молчаливый и строгий». Недовольный распределением пар («лед и пламя», говоря словами Пушкина), М. сокрушается, «что ему придется <...> бросить мечту о большом бескозырном шлеме». «Так играли они лето и зиму, весну и осень. Дряхлый мир покорно нес тяжелое ярмо бесконечного существования и то краснел от крови, то обливался слезами, оглашая свой путь в пространстве стонами больных, голодных и обиженных». Лишь М. приносил в старательно отгороженный малый мир «отголоски этой тревожной и чуждой жизни». Это казалось другим странным, его почитали «легкомысленным и неисправимым человеком». Некоторое время он говорил даже о деле Дрейфуса, но «ему отвечали молчанием».

«Карты уже давно потеряли в их глазах значение бездушной материи <...> Карты комбинировались бесконечно разнообразно, и разнообразие это не поддавалось ни анализу, ни правилам, но было в то же время закономерно». Именно для М. «большой шлем в бескозырях стал самым сильным желанием и даже мечтой». Лишь иногда ход карточной игры нарушался событиями извне: М. исчез на две-три недели, вернувшись, постаревший и посеревший, он сообщил, что его сын арестован и отправлен в Петербург. Не явился он и в одну из суббот, и все с удивлением узнали, что он давно страдает «грудной жабой».

Но, как ни укрывались игроки в винт от внешнего мира, он просто и грубо ворвался к ним сам. В роковой четверг, 26 ноября, М. улыбнулась удача. Однако, едва успев произнести заветное «Большой шлем в бескозырях!», счастливчик внезапно умер от «паралича сердца». Когда Яков Иванович заглянул в карты покойного, то увидел: у М. «на руках <...> был верный большой шлем». И тогда Яков Иванович, осознавший, что умерший никогда не узнает об этом, испугался и понял, «что такое смерть». Однако мгновенное потрясение скоро проходит, и герои задумываются не о смерти, а о жизни: где взять четвертого игрока? Так Андреев переосмыслил в ироническом ключе знаменитый вопрос главного героя из повести Л. Н. Толстого «Смерть Ивана Ильича»: «Неужели я умру?» Толстой поставил Андрееву за его рассказ «4».

Они собирались три раза в неделю, чтобы сыграть в карточную игру «винт». Воскресенья оставляли «на долю всяких случайностей» - приходу гостей, походам в театр, поэтому этот день был для них самым скучным на неделе. Но летом, на даче, играть удавалось и по воскресеньям.

Играли парами: толстый и азартный Николай Дмитриевич Масленников - с пожилым Яковом Ивановичем, а Евпраксия Васильевна - со своим братом, мрачным Прокопием Васильевичем. Такое распределение пар было традиционным и сохранялось долгие годы. Настояла на нём Евпраксия Васильевна, которой было невыгодно играть отдельно от брата.

Удовольствия играть ради игры Евпраксия Васильевна не понимала и очень радовалась каждому выигрышу. Деньги она выигрывала ничтожные, но дорожила ими больше, чем крупными кредитками, которыми расплачивалась за дорогую квартиру. Выигрыш свой Евпраксия Васильевна бережно складывала в копилку.

Собиралась компания у брата и сестры. Прокопий Васильевич был вдовцом. Его жена умерла через год после свадьбы, из-за чего он два месяца лечился в клинике для душевнобольных. У сорокатрёхлетней Евпраксии Васильевны когда-то был роман со студентом. Она уже позабыла, почему не вышла за него замуж, но с тех пор каждый год анонимно жертвовала нуждающимся студентам сто рублей. Вместе с братом и сестрой жил большой белый кот.

Распределением на пары был очень недоволен Масленников. Его партнёр Яков Иванович, маленький и сухонький старичок, был молчалив, строг, пунктуален, никогда не рисковал и считал Николая Дмитриевича неисправимо легкомысленным. А Масленников мечтал сыграть большой шлем, для чего требовалось рискнуть и собрать большое и редкое сочетание карт. Он всегда рисковал, но в игре ему постоянно не везло.

Так играли они годами.

Дряхлый мир покорно нёс тяжёлое ярмо бесконечного существования и то краснел от крови, то обливался слезами, оглашая свой путь в пространстве стонами больных, голодных и обиженных.

До компании доходили лишь «слабые отголоски этой тревожной и чуждой жизни». Приносил их, как правило, Николай Дмитриевич, но остальные не хотели его слушать. Они уединялись в высокой комнате с мягкой мебелью, коврами и портьерами, которые поглощали любой звук, и погружались в игру, а горничная, бесшумно ступая, подавала им чай. Тишину нарушал только шелест её накрахмаленных юбок, скрип мелка да вздохи невезучего Масленникова.

Однажды Николай Дмитриевич сильно растревожил своих партнёров, начав рассказывать им историю Дрейфуса - французского офицера, ложно обвинённого в шпионаже в пользу Германии, приговорённого к каторге, но затем оправданного под давлением общественности. Сначала Масленников просто тревожился и радовался за Дрейфуса, потом начал приносить газеты и зачитывать вслух то, что казалось ему самым важным, и чуть всех не поссорил. Евпраксия Васильевна требовала немедленного освобождения Дрейфуса, а её брат и Яков Иванович считали, что сначала следует соблюсти формальности. Первым опомнился Яков Иванович, вернул партнёров к игре, и о Дрейфусе они больше не говорили.

Отныне все волнения в жизни компании были связаны только с игрой.

Карты давно уже потеряли в их глазах значение бездушной материи, и каждая масть, а в масти каждая карта в отдельности, была строго индивидуальна и жила своей обособленной жизнью.

Комбинации, в которые собирались карты у них в руках, не поддавались ни анализу, ни правилам, но были закономерны. Казалось, карты жили своей, отдельной от игроков жизнью и словно имели «свою волю, свои вкусы, симпатии и капризы». Так, червы больше всех любили Якова Ивановича, а к Евпраксии Васильевне попадали исключительно пики, которые она терпеть не могла. К Николаю Дмитриевичу же шла только мелкая карта. Он был уверен, что карты знают о его мечте сыграть большой шлем и издеваются над ним.

Происходили события и вне игры. Умер от старости белый кот, и Евпраксия Васильевна с разрешения домовладельца похоронила его в саду. Затем на две недели исчез Масленников, и играть втроём стало скучно. Вернулся Николай Дмитриевич осунувшимся, поседевшим и сообщил, что его старшего сына арестовали и отправили в Петербург. Партнёры даже не подозревали, что у Масленникова есть сын, и очень удивились. Вскоре он снова пропустил игру, и все с удивлением узнали, что он болен грудной жабой и не пришёл из-за приступа.

Затем всё снова вошло в прежнюю колею. Игра стала серьёзней, так как Масленников перестал отвлекаться на посторонние вещи.

Только шуршали крахмальные юбки горничной да неслышно скользили из рук игроков атласные карты и жили своей таинственной и молчаливой жизнью, особой от жизни игравших в них людей.

Однажды в четверг «в картах произошла странная перемена» - Николаю Дмитриевичу начало везти. Всё сложилось так, что для большого шлема ему не хватало только пикового туза. Он протянул руку, чтобы взять карту из прикупа, покачнулся и, с секунду посидев неподвижно, упал.

Приехавший вскоре доктор сказал, что Масленников умер от паралича сердца. Стараясь не смотреть на покойника, Яков Иванович взял его карты, потом посмотрел в прикуп - у Николая Дмитриевича действительно должен был получиться большой шлем, но теперь он никогда не узнает, что его давняя мечта почти исполнилась. Якова Ивановича потрясло это соображение и «ужасное в своей простоте» слово «никогда».

И Якову Ивановичу показалось, что он до сих пор не понимал, что такое смерть. Но теперь он понял, и то, что он ясно увидел, было ‹…› бессмысленно, ужасно и непоправимо.

Яков Иванович заплакал от жалости к себе и остальным, с которыми произойдёт то же «страшное и бессмысленно жестокое», что и с Масленниковым. Плача, он доиграл за Николая Дмитриевича его партию.

Вошла Евпраксия Васильевна и сообщила, что её брат поехал искать квартиру Масленникова, чтобы сообщить родным о его смерти. Недавно Николай Дмитриевич переехал, и теперь никто не знал его точного адреса.

Яков Иванович подумал, что у них теперь нет четвёртого игрока. Он решил, что Евпраксия Васильевна думает о том же, но ошибся - она задумчиво спросила, не сменил ли он свою квартиру.