Борис Смоленский всегда мечтал о море и в детстве видел себя капитаном дальнего плавания. Именно поэтому поступил на факультет судоводительства. Стихи начал писать во время учебы.

Его работы неохотно принимали к публикации, и Смоленский занялся переводами. и увидели в Советском Союзе издательский свет благодаря его работе. Только после прекрасных переводов любовной поэзии редакции начали рассматривать Смоленского, как серьезного поэта. Первые стихи опубликованы перед войной.

Борис Моисеевич дважды призывался в армию, но вскоре возвращался домой. Графа «Неблагонадежный» из-за репрессивного отца испортила его биографию. После окончания университета был снова призван на армейскую службу на Белое море. Войну встретил в Медвежьегорске в составе стрелковой бригады оперативной группы. Там же он и погиб во время военной операции, ему было 20 лет. Знакомые вспоминали, что он был смелым человеком, не имел привычки прятаться за чужие спины.

Были утеряны его фронтовые стихи, поэма о Гарсии Лорке. Немногочисленные произведения постоянно издавались, последний сборник выпущен с содействием друзей и хороших знакомых.

Антон Савенок

Машина времени

«Чем славится индийская культура?» — задался как-то вопросом Владимир Высоцкий и написал очередной шедевр про индийских йогов. «Чем славится смоленская культура?» — спросили мы сами у себя и… попытались найти ответ на этот вопрос. Есть имена, которые вот уже много лет у всех привычно ассоциируются со Смоленщиной. Глинка, Твардовский, Исаковский, Коненков, Пржевальский… Гагарин, конечно же. Однако, как выясняется, много известнейших, талантливейших, самобытных писателей, артистов, музыкантов, имена которых у всех на слуху, тоже были так или иначе тесно связаны в различные периоды своей жизни со смоленским краем. Больше того, именно пребывание на смоленской земле, пусть даже недолгое, оказало существенное влияние на все их творчество.

В этом номере поговорим о писателях — инженерах человеческих душ.
При подготовке использованы материалы wikipedia.org, persones.ru, gorodnews.ru

Айзек Азимов

Портрет всемирно-известного писателя-фантаста наряду с прочими знаменитыми уроженцами Смоленщины украшает собой один из холлов здания администрации Смоленской области. И это столь же странно, сколь и понятно. Действительно, нынче деревня Петровичи, в которой 2 января 1920 года в скромной еврейской семье родился Исаак (Айзек — аглоязычное произношение этого библейского имени) находится в Шумячском районе Смоленской области. Так что вроде бы все правильно: земляк — он и в Африке земляк. Только вот на момент рождения Азимова этот населенный пункт по административно-территориальному делению относился к Белоруссии.

В возрасте неполных трех лет от роду Азимов был увезен родителями в Америку и ни в России, ни в Белоруссии больше ни разу в жизни так и не побывал; да и русского языка он никогда не знал (в семье все всегда изъяснялись исключительно на идиш, а в США «родным» для него стал, естественно, английский). Так что, уважаемый читатель, решай сам, насколько корректно называть Айзека Азимова смоленским писателем.

В своей автобиографичной книге «Пока свежа память» Айзек Азимов так писал о своей малой родине: «Город, где я родился, называется Петровичи… Я всегда считал, что Петровичи, наверное, большой город или даже отдельная провинция и был весьма разочарован, когда узнал, что это было небольшое местечко. Мой отец иногда видел карты Европы или России в моих школьных учебниках или еще где-либо и всегда жадно пытался найти Петровичи, но не находил. Позже, когда я вырос, я сам пытался искать Петровичи, мне хотелось знать, не мираж ли все это, может, я родился в чистом поле или безжизненной пустыне. Во время Второй мировой войны я купил себе большую карту Европы, на которой намеревался отмечать цветными булавками изменения на фронтах. Изучая ту часть России, где в то время шли бои, я с радостью и удивлением нашел Петровичи. В первый раз я увидел Петровичи на карте! Я отметил эту точку особенной булавкой, которая всегда оставалась на месте, куда бы европейские фронты ни передвигались. В конце концов, мне требовались все возможные доказательства, что я на самом деле где-то родился…

Расположение Петрович мне кажется необычным. Я никогда в жизни не жил ни дальше на востоке, ни севернее, чем там, где родился …»

В конце 50-х годов прошлого века, когда наступила хрущевская «оттепель», жители уже «смоленских» Петровичей отважились написать письмо своему великому и к тому времени уже известному и в СССР земляку. И Азимов ответил на него.

«Очень приятно услышать вести из местечка, в котором я родился. Мои родители жили там счастливо и с любовью вспоминали о нем много лет после того, как переехали в Соединенные Штаты. Я не помню Петровичи, потому что покинул их до своего третьего дня рождения. Но я никогда не забывал, где я родился. Что касается информации обо мне, ее очень мало. Моя жизнь состоит исключительно из писательства и может показаться кому-нибудь невероятно скучной. К сегодняшнему дню я опубликовал 379 книг, поэтому, как видите, у меня нет времени ни на что другое. Но это дает мне ощущение внутреннего счастья …»

С чем же сейчас связано имя Айзека Азимова для читателей во всем мире? В 1941 году из-под его пера вышел рассказ «Лжец», в котором впервые в истории литературы появились механические аналоги человека — роботы. Азимовым были разработаны три закона роботехники, ставшие непререкаемыми догматами для фантастов всего мира. Вы их, конечно же, прекрасно помните, этими аксиомами и по сей день активно пользуются писатели-фантасты и создатели художественных фантастических фильмов.

законы роботехники

1. Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред.

2. Робот должен повиноваться всем приказам, которые дает человек, кроме тех случаев, когда эти приказы противоречат Первому закону.

3. Робот должен заботиться о своей безопасности в той мере, в которой это не противоречит Первому и Второму закону.

Айзек Азимов за свою жизнь неоднократно удостаивался престижнейших премий в области научной фантастики — Хьюго и Небьюла (последнюю, например, называют «Оскаром» фантастической литературы). В англо-американской литературной традиции Айзека Азимова вместе с Артуром Кларком и Робертом Хайнлайном относят к «Большой тройке» писателей-фантастов.

Умер писатель Азимов 6 апреля 1992 года от сердечной и почечной недостаточности. По воле покойного тело его было кремировано, а пепел развеян.

Александр Беляев

Один из самых известных уроженцев города Смоленска. Кто из нас в детстве и юношестве не зачитывался его захватывающими, остросюжетными и очень познавательными произведениями? «Голова профессора Доуэля» и «Властелин мира», «Остров погибших кораблей» и «Продавец воздуха», «Человек, потерявший лицо» и «Последний человек из Атлантиды». И, конечно же, «Человек-амфибия» , Ихтиандр и Гутиере…

Произведения Беляева всегда настолько поглощали читающего, что «проглатывались» буквально за считанные часы, оставляя после прочтения незабываемое послевкусие радости и восхищения. В то время как жизнь Александра Беляева была совсем не безоблачной, и радостей в ней было не так уж и много. Гораздо больше в ней было человеческих трагедий.

Александр Беляев родился 4 (16) марта 1884 года в Смоленске, в семье православного священника. В семье было еще двое детей: сестра Нина (умерла в детском возрасте от саркомы) и брат Василий, студент ветеринарного института (утонул, катаясь на лодке).

Отец желал видеть в сыне продолжателя своего дела и отдал его в духовную семинарию. Александр окончил ее, однако священником не стал. Наперекор отцу он поступил в юридический лицей в Ярославле. Вскоре после смерти отца ему пришлось подрабатывать, давая уроки, рисуя декорации для театра, играя на скрипке в оркестре цирка.

По окончанию лицея Беляев получил должность частного поверенного в Смоленске и вскоре приобрел известность хорошего юриста. У него появилась постоянная клиентура. Выросли и материальные возможности: можно было снять и обставить хорошую квартиру, купить неплохую коллекцию картин, собрать большую библиотеку. Закончив какое-либо дело, он отправлялся путешествовать за границу, побывал во Франции, Италии, посетил Венецию. (Тем не менее, в памятном для Российской Империи и всего мира 1914 году Александр Беляев оставил юриспруденцию ради литературы и театра.)

Пять лет спустя Беляев заболел туберкулезным плевритом. Лечение оказалось очень неудачным — развился туберкулез позвоночника, осложнившийся параличом ног. Тяжелая болезнь на несколько лет приковала к постели. Молодая жена его покинула, сказав, что не для того выходила замуж, чтобы ухаживать за больным мужем. В поисках специалистов, которые могли бы помочь, Александр Беляев с матерью и старой няней попал в Ялту. Там, в больнице, он начал писать стихи. Не поддаваясь отчаянию, писатель активно занимался самообразованием: изучал иностранные языки, медицину, биологию, историю, технику, читал Жюля Верна, Герберта Уэллса, Константина Циолковского.

Целеустремленность и сила воли дали свои плоды: в 1922 году Беляев возвращается к полноценной жизни, перебирается из Ялты в Москву, где устраивается на работу юрисконсультом. Там же начинается его серьезная литературная деятельность.

В журналах «Вокруг света», «Знание-сила» , «Всемирный следопыт» печатаются научно-фантастические рассказы и повести Беляева, пользующиеся большой популярностью среди читателей. Очень скоро писатель заслуживает титула «советского Жюля Верна».

В 1925 году была опубликована повесть «Голова профессора Доуэля», которую автор называл историей биографической: хотел рассказать, «что может испытать голова без тела».

За годы жизни в Москве Александром Беляевым были написаны «Остров погибших кораблей», «Последний человек из Атлантиды», «Человек-амфибия» , «Борьба в эфире», опубликован сборник рассказов. Писал автор не только под своим именем, но и под псевдонимами А. Ром и Арбел.

В 1928 году Беляев с семьей переехал в Ленинград и с этих пор занимался исключительно литературой. Так появились «Властелин мира», «Подводные земледельцы», «Чудесный глаз», рассказы из серии «Изобретения профессора Вагнера». Печатались они в основном в московских издательствах. Однако вскоре болезнь опять дала о себе знать, и пришлось из дождливого Ленинграда переехать в солнечный Киев.

1930 год оказался для писателя очень тяжелым: от менингита умерла его шестилетняя дочь, рахитом заболела вторая, а вскоре обострилась и собственная болезнь (спондилит). В итоге семья вернулась в Ленинград, где Беляев продолжил заниматься литературным трудом. Незадолго до войны он перенес очередную операцию, на предложение эвакуироваться с началом боевых действий ответил отказом.

Город Пушкин (пригород Ленинграда), где в последние годы писатель жил с семьей, был оккупирован. В январе 1942 года Беляев умер от голода. Немецкий генерал и четыре солдата вынесли его тело из дома и где-то похоронили. Было странно, что немцы хоронят русского, однако генерал пояснил ситуацию, прочитав краткую речь, из которой следовало, что в детстве он зачитывался Беляевым и поэтому в знак признательности они с честью предают его тело земле. (Место захоронения писателя достоверно неизвестно, а памятная стела на Казанском кладбище города Пушкина установлена лишь на предполагаемой могиле.)

Оставшиеся в живых жена и дочь писателя были депортированы немцами в Польшу.

Михаил Булгаков

Несомненно, Михаил Булгаков — один из самых читаемых писателей XX (а теперь уже и XXI) века. Сейчас его имя окружено читательским вниманием и в России, и за ее пределами. А читатели старше сорока лет, наверняка, прекрасно помнят время, когда даже имя Михаила Афанасьевича находилось фактически под запретом. Не говоря уже о его совершенно не отвечающих принципам соцреализма произведениях. Многие из «советского» поколения впервые читали «Мастера и Маргариту» в самиздатовских ротапринтных вариантах. И для миллионов советских людей эта книга стала настоящим откровением. Впрочем, как и «Белая гвардия», и «Собачье сердце», и его рассказы, основой для многих из которых послужил личный жизненный опыт Булгакова, приобретенный им во время работы на смоленской земле.

Михаил Булгаков родился 3 (15) мая 1891 года в Киеве, в семье преподавателя киевской духовной академии Афанасия Булгакова и его жены Варвары в (девичестве Покровской). Оба родителя будущего писателя происходили из старинных семей орловских и карачевских (Орловской губернии) священнослужителей и купцов: Булгаковых, Ивановых, Покровских, Турбиных, Поповых.

В девятилетнем возрасте Михаил был зачислен в приготовительный класс киевской гимназии, который окончил «с наградой второй степени». Далее была учеба в знаменитой первой мужской Александровской гимназии. Из юношеских увлечений Булгакова можно выделить футбол — игру, только начинавшую в ту пору завоевывать популярность в России (им увлекались и братья Михаила, Николай и Иван), а также увлечение театром: и в качестве зрителя, и как участника летних дачных спектаклей.

Окончив гимназию, Булгаков недолго колебался в выборе профессии, поступив на медицинский факультет киевского императорского университета святого Владимира, диплом об окончании которого получил в 1916 году. Будущего писателя утвердили в «степени лекаря с отличием со всеми правами и преимуществами, законами Российской Империи сей степени присвоенными».

С сентября 1916 года в жизни Михаила Булгакова начинается «смоленский период». Он был направлен в смоленскую врачебную управу и получил назначение в село Никольское Сычевского уезда заведующим 3-м врачебным пунктом. Вместе с женой Тасей они прибыли туда 29 сентября — именно эта дата, начало врачебной деятельности будущего писателя в Никольском, стоит в удостоверении, выданном ему позднее.

Жена Булгакова так описывала новое место жительства: «Ничего нет. Голое место, какие-то деревца… Издали больница видна, дом такой белый и около него флигель, где работники больницы жили, и дом врача специальный. Внизу кухня, столовая, громадная приемная и еще какая-то комната. Туалет внизу был. А вверху кабинет и спальня. Баня была в стороне, ее по-черному топили …»

Тем не менее даже в этой «глухой деревне» было все, что необходимо врачу.

В Никольском Булгакову приходилось быть и терапевтом, и хирургом, и окулистом, и стоматологом, и венерологом. И со своими обязанностями он прекрасно справлялся. Местные крестьяне, поначалу не очень-то доверявшие молодому доктору, после нескольких удачно проведенных операций изменили свое отношение и стали активно пользоваться его незаменимой помощью. Работа «земским лекарем» отражена в автобиографическом цикле рассказов «Записки юного врача», а в рассказе «Морфий» Булгаков косвенно повествует о том, как сам пристрастился к наркотику.

Вот как это было. Опасаясь заражения вследствие проведенной трахеотомии у больной дифтеритом девочки, Булгаков был вынужден сделать себе прививку от той страшной болезни. Начавшиеся вследствие этого сильный зуд и боли он стал заглушать морфием, и в результате употребление наркотика вошло в привычку. Вскоре он впрыскивал себе морфий по два раза в день. К концу лета 1917 года очень многие стали подозревать о тяжелом недуге Булгакова. Работать в Никольском стало невозможно, и он попросил о переводе в Вязьму. Просьбу эту удовлетворили, и с 20 сентября 1917 года доктор Булгаков стал заведующим инфекционного и венерологического отделений Вяземской городской земской больницы.

Однако перевод на новое место работы не помог излечиться от морфинизма. В итоге в Вяземской больнице Булгаков проработал менее полугода, после чего возвратился в Киев, где стараниями жены Татьяны и своего отчима-врача сумел избавиться своего смертельного пристрастия (практически чудом, как считают наркологи).

Несмотря на все пережитые в Никольском и Вязьме беды и страдания, Булгаков описывал свое пребывание на Смоленщине не в самых мрачных красках: «А все-таки хорошо, что я пробыл на участке… Я стал отважным человеком ». Здесь оформился и закалился его характер, здесь же он начал писать, писать о Смоленщине, о своей медицинской практике в Никольском. Позднее эти заметки были переработаны в «Записки юного врача», реалистичные, но жизнеутверждающие рассказы.

Потом были «Роковые яйца» и «Собачье сердце», были великие пьесы: «Дни Турбиных», «Бег», «Жизнь господина де Мольера», «Кабала святош». Были долгие годы непризнания, презрения и гонения. Были отчаянье и разочарование. Был главный труд всей жизни — роман «Мастер и Маргарита», писавшийся с 1929 года до 1940 года, года его смерти.

Но свои первые литературные опыты Булгаков начал именно в Вязьме, описывая жизнь земского врача в Сычевском уезде.

Борис Васильев

По произведениям Зощенко сняты несколько художественных фильмов, в том числе знаменитая комедия Леонида Гайдая «Не может быть!» С его рассказами выступали и выступают на сцене много поколений замечательных артистов: Игорь Ильинский, Сергей Юрский, Михаил Светин, Алексей Петренко, Александр Филиппенко, Ефим Шифрин.

Судьба писателя была нелегкой. После невероятной популярности его ожидало публичное унижение, нищета и предательство…

Михаил Зощенко родился 28 июля (9 августа) 1894 года в Петербурге. Отец будущего писателя Михаил Иванович Зощенко был художником. Мать Елена Осиповна Зощенко (урожденная Сурина) — актрисой.

В 1913 году Зощенко окончил ленинградскую гимназию, поступил в университет на юридическую кафедру, однако отучился там всего один год, после чего был зачислен в Павловское военное училище юнкером рядового состава на правах вольноопределяющегося 1-го разряда, окончил ускоренные четырехмесячные курсы военного времени и был произведен в прапорщики с зачислением по армейской пехоте.

С начала марта 1915 года находился в действующих войсках.

Об этом времени Зощенко писал: «..Служил в Мингрельском полку Кавказской гренадерской дивизии… В 19 лет я уже был поручиком… В 20 лет имел 5 орденов и был представлен в капитаны. Но это не означало, что я был герой. Это означало, что я был два года на позициях. Я участвовал во многих боях, был ранен, отравлен газами, испортил сердце… »

После Февральской революции Зощенко назначили начальником почт и телеграфа и комендантом почтамта Петрограда. Вскоре, однако, он оставил эту должность и перебрался в Архангельск, там работал адъютантом Архангельской дружины.

Октябрьскую революцию Зощенко воспринял позитивно и встал на сторону Советской власти.

С 1917 до 1919 года в жизни Михаила Зощенко наступил «смоленский» период. Сначала он работает секретарем смоленского суда, а затем едет в деревню Маньково (нынешний Краснинский район), где трудится — внимание! — инструктором по кролиководству и куроводству.

Многие критики считают, что первые рассказы Зощенко периода 19211-1923 годов имеют многочисленные вкрапления из воспоминаний в период пребывания его в Манькове в ноябре—декабре 1918 года. В них писатель упоминает о том, как хорошо жить в провинции. В столицах полная нехватка хлеба. Зато «председатель исполкома кур разводит, член партии тоже кур разводит, доктор Гоглазов — кур, а комендант станции кролиководством занят » (рассказ «Война»). Смоленская губерния и город Смоленск часто фигурируют в ранних произведениях автора.

В 1919 году Михаил Зощенко спешно уезжает из Маньково. По всей видимости, тому были достаточно веские причины. По данным историков, имел место конфликт Зощенко с местной «земельной» элитой. Его возмутило и потрясло желание расправиться с некоторыми из крестьян, которых помещики в случае «краха большевиков» собирались сослать на каторгу, выпороть розгами и даже кое-кого повесить.

В Маньково у писателя случился роман с девушкой Вероникой, дочерью одного из местных помещиков. В этой истории не совсем красиво поступили все стороны: сам Михаил Зощенко не был готов к семейной жизни, тем более с провинциалкой, отец же Вероники, оскорбленный таким поведением, написал донос в местную ЧК, обвиняя его в подготовке контрреволюционного заговора.

Эта же неприглядная история послужила причиной конфликта автора с сестрой Еленой (Лёля, Лёлище из детских рассказов Зощенко). Она, прожившая в этих краях не один год, была неприятно удивлена, узнав, что брат позволяет себе поступки, оскорбляющие людей, с которыми знакома много лет. Она попросила Михаила немедленно уехать, чтобы не позорить ее честь, обещая оставить в тайне эту историю.

Так или иначе, но Зощенко покинул Смоленщину и, несмотря на серьезные проблемы со здоровьем, ушел добровольцем на фронт.

После демобилизации он сменил множество профессий: служил в милиции, был агентом уголовного розыска, делопроизводителем Петроградского военного порта, столяром, сапожником. В печати дебютировал в 1922 году. Принадлежал к литературной группе «Серапионовы братья»…

Безоблачная жизнь писателя резко оборвалась в августе 1946 года. После известного постановления ЦК ВКП (б) о журналах «Звезда» и «Ленинград» творчество Зощенко подверглось оглушительной критике, он был исключен из членов Союза писателей и подвергся жестоким гонениям.

В 1946-1953 годах Михаил Зощенко занимался главным образом переводческой деятельностью (без права подписи переведенных работ), а также подрабатывал сапожником. В июне 1953 года был вновь принят в Союз писателей, работал в журналах «Крокодил» и «Огонек». После достижения пенсионного возраста и до самой смерти Зощенко было отказано в пенсии.

Последние годы Зощенко проживал на даче в Сестрорецке. В 1958 году власти запретили его похороны на Волковом кладбище, среди бывших литераторов, и он был похоронен на Сестрорецком кладбище под Санкт-Петербургом.

Михаил Пришвин

Один из самых своеобразных российских писателей. Он ни на кого не похож — ни в российской, ни в мировой литературе. Судьба его творчества довольно сложна. С одной стороны, многие произведения давно и широко известны и пользуются безусловным признанием читателей. С другой стороны, большая часть литературного наследия была опубликована вдовой писателя Пришвиной уже после его кончины.

Главный предмет в произведениях Михаила Пришвина — отношение человека к природе, их неразрывная связь и влияние друг на друга. Написанные им книги вызывали у современников и потомков полярные чувства, от восхищения до полного неприятия, что говорит о несомненной самобытности и необыденности творческого таланта автора.

Народный учитель и агроном, географ-краевед и этнограф, опытнейший охотник, постигший тонкие профессиональные тайны искусства зверовода и ботаника, и прежде всего замечательный художник слова — именно таким представляется Михаил Пришвин своим читателям.

Родился будущий писатель 4 февраля 1873 года в Елецком уезде Орловской губернии в фамильном имении Хрущево-Левшино. В 1883 году мать Мария Ивановна Игнатова отвезла Мишу на учебу в первый класс Елецкой классической гимназии. Там Пришвин успехами не блистал — за шесть лет учебы дошел только до четвертого класса, и в этом классе должен был в очередной раз остаться на второй год, но из-за конфликта с учителем географии Розановым — будущим известным философом — был отчислен «за дерзость учителю». Оканчивать обучение пришлось в тюменском Александровском реальном училище, а затем в Рижском политехникуме и на агрономическом отделении Лейпцигского университета, где Пришвин получил диплом инженера-землеустроителя.

До 1905 года работал агрономом, написал несколько книг и статей по агрономии. За связь с социал-демократической организацией, увлечение марксизмом и переводы книги Бебеля «Женщина и социализм» в 1897 году был арестован и около года провел сначала в Лифляндской, а затем в Елгавской тюрьмах.

В годы Первой мировой войны Пришвин работал военным корреспондентом, печатал свои очерки в различных газетах.

В Смоленск Михаил Пришвин приехал в августе 1920 года с мандатом Луначарского для сбора фольклора. По сложившимся семейным обстоятельствам (переезд на родину жены, невозможность получить земельный участок в глухом лесном краю) и в результате некоторых творческих раздумий он неожиданно стал работать преподавателем русской словесности в школе второй ступени. Она располагалась в селе Алексино Дорогобужского уезда Смоленской губернии, бывшем имении помещиков Барышниковых. Талантливый писатель, человек большой души и высокой культуры мышления, Пришвин быстро освоился на новом месте, став педагогом. Одновременно он заведовал музеем усадебного быта, занимался сбором песен, былин, сказок и писал свой дневник.

Работая учителем, теснейшим образом соприкасаясь с народом, Михаил Пришвин переосмысливает и свои былые писательские устремления. Здесь, в Алексино он продолжал вести дневник, в котором 26 мая 1920 года сделал примечательную запись: «Нам, писателям, нужно опять к народу, надо опять подслушивать его стоны, собирать кровь и слезы и новые души, взращенные его страданием, нужно поднять все прошлое в новом свете ».

В своем учительствовании Михаил Пришвин привлекал к занятиям «местные песни и сказки, свадебные обряды, лесные поверья». Он использовал местный этнографический словарь Добровольского, произведения Чехова, Бунина и других русских классиков. В связи с поисками новых методов преподавания Пришвин расширил и углубил определение краеведения. В Алексино он создал целую программу изучения родного края. Для этого составлял рассказы из жизни лесного и степного народа, и на их основе проводил уроки словесности, знакомя детей с древними обрядами и обычаями славян.

Программа по изучению родного края осуществлялась и другим путем — через экскурсии в музей усадебного быта. Ученики охотно посещали музей, слушая увлекательные и познавательные рассказы учителя.

В 1922 году Михаил Пришвин покинул Смоленщину.

Свое последнее крупное произведение — повесть-сказку «Корабельная чаща» Пришвин писал в течение 1952-1953 годов и окончательно закончил, будучи тяжело больным, в последний месяц своей жизни. В печати он успел увидеть главы своей повести. Они открывали его последнюю из вышедших при жизни книг, большой сборник рассказов и повестей для юношества — «Весну света». Главы шли под общим заголовком «Слово правды». 31 декабря 1953 года в качестве новогоднего подарка тяжелобольному писателю были доставлены домой сигнальные экземпляры его «Весны света».

Пришвин умер 16 января 1954 года, когда его повесть «Корабельная чаща» набиралась для опубликования в журнале «Новый мир», а затем отдельной книгой в издательстве «Советский писатель».

22 октября в литературной гостиной Смоленской областной библиотеки имени А.Т. Твардовского прошёл поэтический вечер, собравший тесный круг молодой талантливой аудитории, неравнодушной к проблемам сегодняшнего дня. «Первому Смоленскому» удалось узнать, на кого в своём творчестве ориентируются молодые авторы, какой видят они современную литературу и какого желают ей будущего.

– Редакторы ведущих смоленских издательств считают, что современная поэзия не может быть востребована широким читателем, что спрос всегда есть только на классику. Мы не будем сегодня диспутировать: есть поэзия, в каком она состоянии? Безусловно, она есть, и доказательством этому станут выступления наших поэтов.

Этими словами был открыт молодёжно-поэтический вечер под названием «Ваш выход!». На час с небольшим маленькая литературная гостиная стала площадкой, на которой со своими воззваниями, жизненными наблюдениями, размышлениями выступило сразу несколько поэтических школ и объединений. Среди них – старейшее литературное объединение Смоленска «Персона», руководители которого представили на зрительский суд своих учеников, таких разных и уже прошедших в поэзии немалый путь.

Антон Азаренков (Спасибо, что остался…)

Антон родился в 1992-ом году в Рославле. По его словам, сочинение стихов для него началось как подражание старшей сестре и текстам любимых кассетных рок-групп. Любовь к литературе, жившая в нём с детства, определила дальнейший путь Антона. Он поступил на филфак Смоленского госуниверситета, и это решение поистине стало судьбоносным, так как именно филфак свёл Антона с «Персоной», участником которой он является уже на протяжении пяти лет.

– Для меня поэзия – это высшая форма существования языка. Если человек пишет – он должен писать, это лучший способ выражения чего-либо. Поэзия никогда не заканчивается. Но существует она сейчас, на мой взгляд, только в толстых литературных журналах. Есть такое слово – инфляция: когда денег становится много, они обесцениваются. То же самое и в поэзии: стихов много, но мало хороших. Поэтому для современного читателя важно обращаться к литературным журналам, чтобы иметь представление именно о качественной поэзии, выходящей сегодня.

Строчка от Антона:

…Мы всё перетерпели, – шепну через года,

Но, сколько б ни болели, мы здесь не навсегда.

Четыре точки на стекле – до, ре, ми, фа…

На фоне сна – зудёж кровоподтёка.

Запомнил всё, проникся, наглотался…

Спасибо, что остался.

Дмитрий Терновой-Комаров (Где становится бессмысленным понятие «высоко»…)

Дима родился в Смоленске и образование получил самое что ни на есть разностороннее: «Согласно первому (средне-специальному) я менеджер; второе (высшее) позволяет работать мне учителем истории. На подходе третье, опять средне-специальное, и самое любимое - музыкальное».

Писать стихи Дима начал ещё в детстве, участвовал в разных конкурсах, публиковался в журналах, но своих литературных побед никогда не считал, всецело отдаваясь процессу внутреннего творчества.

– Современных российских писателей я воспринимаю как товарищей. Наша литература, на мой взгляд, сейчас живёт очень активной жизнью, она проникает в музыку, в фильмы, в сериалы, да и писать сегодня может кто угодно – хоть на телефоне. Литература сегодня – один из ведущих видов искусства в нашей стране, где порой не разбираются в живописи, в скульптуре, но Достоевского и Чехова, к примеру, знают все.

Строчки от Димы:

Величайшая несправедливость –

Разделить поэтов на языки…

Сегодня мы с тобой сироты

Без родителей, закона и бога.

За каждой ступенью

Нас ожидает тьма

Приключений,

Пройдя все уровни грехопаденья,

Смерти и воскресенья,

Мы почти доберемся до лета.

Ты покажешь мне место, где расходится шов вселенной,

где высокоэтажки отстают от неба,

где начинаются звезды

и становится бессмысленным понятие «высоко».

Денис Шполянский (от Таланта до Тантала)

Денис окончил исторический факультет Смоленского государственного университета и сейчас учится в аспирантуре, одновременно работая учителем истории и обществознания. Стихи Дениса публиковались во многих смоленских альманахах, а сам он носит звание Дипломанта II фестиваля авторской песни, поэзии и прозы малых форм имени Н.И. Рыленкова «Рубикон». Поэтический стиль Дениса очень ярок и узнаваем, а темы для своих стихов он черпает из истории.

– Как историк, я знаю, что поэзия всё время развивается, хоть и сложно определить, в какой фазе она находится сейчас. Современные поэты слишком редко появляются на публике, в основном собираются где-то в кулуарах, в библиотеках, как сегодня, или, может, в каких-то ЖЖ, на сайтах, форумах, то есть живут достаточно замкнуто. На экраны же сегодня выходит в основном такая низкокачественная, пошлая продукция, что, если бы человек из прошлого или будущего оказался перед нашими экранами, он бы вообще не понял, был ли в этой стране Пушкин или Серебряный век…

Строки от Дениса:

Дрожит, как и должно, лавровый лист,

Скудеют ветви оливы.

Что море? Море волнуется,

Хоть в принципе безразлично.

И ты безразличен, за веком век

Ты знаешь, тебя учили:

Восходят новые месяцы

И новые властелины

Погод и судеб человеческих,

Поверхностей и поверий,

О долгом и тёплом Августе

Тебе ли грустить, Тиберий?

Андрей Федоскин (В центре – мы…)

Андрей присоединился к «Персоне» совсем недавно, ещё будучи в одиннадцатом классе школы. На свой первый урок в студии он принёс собственные тексты для рок-песен, желая их совершенствовать. Руководители студии говорят об Андрее, что он может переписывать один текст бесчисленное количество раз до тех пор, пока результат не покажется ему хорошим. В настоящее время он активно изучает классическое стихосложение и параллельно играет в рок-группе «Пирактодель».

– Мне кажется, что сегодня литература продолжает развиваться. Современная поэзия представлена очень большим количеством авторов, у некоторых из которых есть своя «фишечка». Вполне возможно, что в будущем из этого выльется какое-нибудь новое литературное течение.

Строки от Андрея:

…Наружу! В бой!

К вершине! Трибуны рвет толпой,

В центре – мы. До нас

Никто не взлетел.

На этом поэтическом вечере, помимо молодых авторов, выступало немало поэтов с именем, в том числе руководитель городской студии поэзии «Смоленская юность» Вячеслав Иванов и почётная гостья вечера – латвийская поэтесса и главный редактор самого старого литературного журнала Латвии «Ars» Елена Ермолаева. Все гости и участники вечера единогласно признали: молодая современная поэзия важна для нашего времени, так как она тоже формирует своеобразную картину мира и человека в этом мире.

– Нашей задачей было показать подрастающему поколению, что есть не только Пушкин и Лермонтов, но и множество современных авторов, творчество которых по-своему замечательно.

НИКОЛАЙ СУХАРЕВ

Николай Владимирович Сухарев родился в 1954 году в Алтайском крае. Служил в армии в г. Смоленске. Окончил филфак Смоленского пединститута. Работал журналистом многотиражных газет в Смоленске и области. Сейчас специализируется на кладке печей и каминов. Автор восьми поэтических сборников. Живет в Смоленске.

..................

Землянка Гагарина

Велеречивы наши речи –

Иначе и не может быть.

Землянку чтоб увековечить,

Он должен подвиг совершить!

Не наши самолеты, танки...

Знал бы – его б фашист убил,

Но если б не было землянки –

Вселенную б не покорил.

В теснейшей капсуле спускался

На Землю, породнившись с ней,

Кумиром став планеты всей...

Нет, тесноты он не стеснялся –

В землянке было потесней!

Стр. 121 – 132

Виктор Александрович Гуров родился в 1926 году. После окончания артспецшколы и артиллерийского училища был направлен на 1-й Дальневосточный фронт, в составе которого участвовал в войне с Японией. Окончил ракетный факультет Военной инженерной академии им. Ф. Э. Дзержинского, служил в войсковых частях, в аппарате главкома РВСН. Службу в Советской армии закончил в Смоленске на должности заместителя главного инженера 50-й ракетной армии в звании полковника. Награжден тремя орденами Советского Союза и многими медалями. После увольнения в запас работал старшим научным сотрудником НППО «Техноприбор».

45 лет назад я проходил военную службу в должности главного инженера 29-й ракетной дивизии, которая имела в своем составе пять полков, дислоцированных на территории двух союзных республик – Латвии и Литвы. На вооружении дивизии находились все типы современных тогда ракет средней дальности как наземного, так и шахтного вариантов базирования.

Осуществлялось невиданное ранее по масштабам и темпам формирование нового вида Вооруженных сил – Ракетных войск стратегического назначения.

Знакомый еще с военного времени голос диктора Юрия Левитана передал сообщение ТАСС о первом в мире полете человека в космическое пространство. Торжественно звучал текст сообщения: «Первым пилотом-космонавтом корабля-спутника "Восток" является гражданин Союза Советских Социалистических Республик, летчик майор Гагарин Юрий Алексеевич!» Это вызвало прилив чувства гордости за нашу страну. К ним прибавлялся еще и «местный» патриотизм, так как из последующих сообщений мы узнали, что Юрий Гагарин уроженец Смоленской земли. А в Смоленске размещался штаб нашей 50-й ракетной армии, имеющей самую мощную группировку Ракетных войск. Мы часто бывали в Смоленске по делам службы и по праву считали его своим городом.

Явилось ли само сообщение о полете человека в космос неожиданным для меня? Пожалуй, нет. Так как мое формирование как инженера-ракетчика проходило одновременно с развитием ракетной техники в Советском Союзе. После окончания факультета реактивного вооружения Военной академии им. Ф. Э. Дзержинского в Москве я работал на полигоне Капустин Яр, там принимал непосредственное участие в пусках первых отечественных боевых ракет и освоении всех их последующих типов. На полигоне проводились также исследования влияния высотных полетов на живой организм. Так, 26 июня 1951 года впервые был осуществлен пуск ракеты с собаками Дезиком и Цыганом на борту на высоту 100 км, которые затем на парашюте в контейнере благополучно опустились на землю. Подобные запуски по программе Академии наук СССР продолжались и в последующие годы.

Космонавтика имеет военное начало. Звучит несколько парадоксально, но принятию правительством СССР решительных мер по развитию ракетной техники в послевоенное время «помогли» наши бывшие союзники по войне с фашистской Германией. 5 марта 1946 года бывший премьер-министр Великобритании У. Черчилль в своей речи в Фултоне призвал к уничтожению мирового социализма во главе с Советской Россией. Этим было положено начало «холодной» войне.

Принятая затем США доктрина «массированного возмездия», предусматривавшая возможность нанесения ядерного удара по Советскому Союзу, вынудила наше государство принимать адекватные меры по укреплению своей обороноспособности. Особое внимание было уделено созданию ядерного оружия и ракет, способных нести его.

В августе 1957 года в СССР была испытана в полете межконтинентальная баллистическая ракета Р-7.

Прошло всего десять лет со времени пусков первых баллистических ракет на полигоне Капустин Яр! В опубликованном сообщении ТАСС говорилось: «... в Советском Союзе произведены успешные испытания межконтинентальной баллистической ракеты... Полученные результаты показывают, что имеется возможность пуска ракеты в любой район земного шара... »

1 января 1960 года на боевой стартовой станции под Плесецком Архангельской области была поставлена на боевое дежурство ракета Р-7 с ядерным зарядом. Этим был положен конец ядерному шантажу США, и теперь можно с уверенностью сказать, что создание в СССР ядерного и ракетного оружия удержало мир от развязывания ядерной войны.

С помощью ракеты Р-7 Советский Союз впервые в мире в 1957 году запустил первый искусственный спутник Земли, первым в 1959 году достиг поверхности Луны, первым вернул из космоса животных. Ракета Р-7 в апреле 1961 года вывела на орбиту и первый в мире космический корабль с человеком на борту. Этим человеком был русский космонавт Юрий Алексеевич Гагарин. С помощью доработанной ракеты Р-7А и до настоящего времени запускаются космические корабли «Союз».

После 12 апреля 1961 года имя Юрия Гагарина звучало как синоним необычайного героизма и мужества, как имя первопроходца космоса, олицетворявшего подвиг землян XX века.

Вместе с тем во всех опубликованных официальных документах подчеркивалось безупречное функционирование систем ракеты-носителя и космического корабля «Восток». Могло создаться впечатление, что героизм космонавта состоял в основном в преодолении больших трудностей на этапе подготовки к полету, безоговорочном решении совершить первым полет в неизведанное (к этому стремился каждый летчик из первого отряда космонавтов), в преодолении физических и эмоциональных перегрузок в полете. Остальное – дело техники.

После приземления в Саратовской области Ю. Гагарин был доставлен в обкомовский особняк города Куйбышева, где сделал подробный доклад Госкомиссии о своих впечатлениях в полете и о работе систем корабля. 30 лет этот доклад пролежал в «Особой папке» под грифом «Совершенно секретно». Он не был известен широкой общественности. А зря... Ознакомление с ним дает возможность более отчетливо понять трудности, возникающие на тернистом пути освоения космоса, и увидеть настоящее мужество и героизм, проявленные Юрием Гагариным во время его космического полета.

Из доклада следует, что на заключительном участке полета отделение приборного отсека от спускаемого аппарата по программе должно было произойти через 10 – 12 секунд после включения тормозной двигательной установки (ТДУ), но разделения не произошло. Хладнокровно оценив обстановку, он не стал «поднимать шум», рассчитав, что в таком положении он сможет приземлиться за несколько тысяч километров от намеченного района, но на территории Советского Союза. Разделение произошло через десять минут. Затем при спуске в атмосфере корабль начал беспорядочно вращаться, кувыркаться. Но и в этом случае космонавт не поддался панике. Через десять минут вращение корабля прекратилось и полет в атмосфере стабилизировался. Но трудности продолжались. После катапультирования не раскрылся запасной парашют, произошло только открытие ранца. При спуске на парашюте возникли проблемы с открытием дыхательного клапана, соединяющего воздушный объем герметичного скафандра с атмосферой.

К этому следует еще добавить то, что перед полетом пилотируемого корабля «Восток» было проведено пять запусков беспилотных кораблей типа «Восток», причем два из них были аварийными. По теории надежности вероятность успешного завершения полета составляла 50 – 60%. И об этом знал Юрий Гагарин.

Полагаю, что опубликование правды о первом космическом полете, конечно с сохранением действительных, а не надуманных государственных тайн, не умалило бы наших достижений в освоении космоса и в то же время значительно сократило бы появление всевозможных домыслов, сплетен и лжи, связанных с полетом первого человека в космос.

Прошло время. После полета в космос Юрий Алексеевич Гагарин испытывал большие «земные перегрузки»: он совершил поездки в 28 стран, расположенных на четырех континентах Земли, выступал с докладами, давал интервью, а кроме этого, он поступил в Военную академию им. Н. Е. Жуковского, где настойчиво учился, руководил отрядом космонавтов. Земляки-смоляне дважды (в 1962 и 1966 годах) избирали его депутатом Верховного Совета СССР. Причем к своим депутатским обязанностям Юрий Алексеевич Гагарин относился очень серьезно. Многим предприятиям и людям области он оказал практическую помощь.

Однако мечтой Юрия Алексеевича оставался новый полет в космос. «Я не мыслю себе жизни, – говорил он, – без авиации, без полетов, без космоса».

К началу 1967 года в нашей стране была закончена разработка нового космического корабля (КК) – «Союз», имеющего более широкие возможности для проведения исследований космического пространства. Первое испытание его в космосе при пилотируемом полете было поручено одному из самых подготовленных космонавтов, имеющему высшее инженерное образование, – Владимиру Комарову.

30 марта 1967 года специальная комиссия приняла экзамен у космонавтов, готовившихся по программе испытаний КК «Союз». Высокую готовность к полету показал и Юрий Алексеевич Гагарин: по всем проверяемым дисциплинам, а также по практике управления кораблем на тренажере он получил высшую оценку – «отлично». Юрий Гагарин был назначен дублером Владимира Комарова в этом полете.

В середине апреля 1967 года Комаров, а затем и Гагарин вылетели на полигон Байконур.

В то время я служил на должности для особых поручений главнокомандующего Ракетными войсками, маршала Советского Союза, дважды Героя Советского Союза Николая Ивановича Крылова. В мои многочисленные обязанности также входило сопровождение главкома во всех его поездках, посещениях частей и военных объектов.

В середине апреля 1967 года в войсках проводилась проверка с учением в 50-й ракетной армии. Помню, как во время учения при докладе начальника Оперативного управления ГШ РВ генерала А. Я. Попова на командный пункт армии по ВЧ аппарату связи позвонил министр общего машиностроения С. А. Афанасьев. Из его разговора с Н. И. Крыловым я узнал, что секретарь ЦК КПСС Д. Ф. Устинов требует принять необходимые меры по ускорению подготовки к запуску «Союза», чтобы до майских праздников завершить намеченную программу его испытаний.

Мы вернулись в Москву и с военного аэродрома в Щелково специальным рейсом вылетели на Байконур.

По прибытии на полигон главком заслушал доклады о ходе работ по подготовке запусков «Союзов».

Почему «Союзов»? Здесь следует остановиться на намеченной программе испытаний космического корабля «Союз», сведения о которой в открытой печати частично появились только десятилетия спустя. Вот она. Первоначально запускается первый корабль, с одним космонавтом на борту. На следующие сутки с этой же стартовой площадки запускается второй корабль, но уже с тремя космонавтами. В космосе должна произойти их стыковка. Причем при осуществлении стыковки первоначально предусматривался автоматический захват корабля в радиолокационный луч, а затем его точная ручная стыковка. Из второго корабля два космонавта должны были перейти в первый и уже в нем заканчивать полет и осуществлять спуск на Землю. Это был следующий значительный шаг в освоении космоса, намеченный в Советском Союзе, вновь выводивший его вперед в соревновании с США в области космических исследований.

По установившейся на полигоне традиции, накануне запусков пилотируемых космических кораблей всегда проводится митинг – встреча космонавтов с личным составом подразделений и представителями промышленности, участвующими в подготовке к запуску космического корабля. И на этот раз митинг проводился на стартовой площадке № 1 полигона, в непосредственной близости от ракеты, установленной в стартовое сооружение, но еще не заправленной компонентами топлива.

Личный состав, в том числе и представители промышленности, был построен на площадке перед стартом по периметру прямоугольника с одной открытой стороной, на которой был установлен стол, накрытый красным сукном. Рядом находился микрофон.

Космонавты выстроились в две шеренги: командир первого «Союза» – В. Комаров, за ним дублер – Ю. Гагарин. Экипаж второго «Союза»: командир В. Быковский, затем А. Елисеев и Е. Хрунов. За ними дублеры: командир А. Николаев, В. Горбатко и Г. Шонин (В. Кубасов). Среди присутствующих на стартовой площадке был и летчик-космонавт А. Леонов. День был солнечный. Настроение у всех было приподнятое.

Митинг открыл замполит войсковой части. В кратком вступительном слове он приветствовал летчиков-космонавтов, готовившихся к предстоящему полету, назвал их фамилии. Половина из их состава (В. Горбатко, А. Елисеев, Е. Хрунов и Г. Шонин (В. Кубасов)) еще не была известна большинству присутствующих. Известность и слава пришла к ним позже. Выступившие офицеры подразделений обеспечения запуска заверили космонавтов в том, что ими сделано все возможное для успешного выполнения программы полета.

Между прочим, почти каждый выступавший, по традиции, просил командиров экипажей взять с собой в полет на борт корабля вымпел комсомольской организации подразделения, чтобы по возвращении космонавтов из полета сделать его реликвией славы. Здесь же вымпелы передавались космонавтам Комарову и Быковскому.

От имени космонавтов выступил Владимир Комаров. Он говорил спокойно, уверенно, и все чувствовали, что перед нами умный, вдумчивый, уравновешенный человек. Он заверил присутствующих в том, что космонавты отдадут все силы, чтобы выполнить новое задание и оправдать доверие советского народа и коммунистической партии. Что же касается вымпелов подразделений, то космонавты смогут их взять только по разрешению главного конструктора. Сосредоточен был и Юрий Гагарин. В заключение митинга космонавтам вручили цветы, и они проделали круг почета.

После митинга Н. И. Крылов в сопровождении главного конструктора наземного оборудования В. П. Бармина и Г. А. Тюлина направился на осмотр макета ракеты Н-1 (предназначавшейся для лунной программы), который собирался на заводе, расположенном в монтажно-испытательном корпусе полигона. Ракета и стартовые сооружения производили грандиозное впечатление.

Запуск корабля «Союз-1» был назначен на 3 часа 35 минут 23 апреля. Около часа ночи мы были на стартовой площадке. Заправленная компонентами ракетного топлива ракета стояла в стартовом сооружении, ярко освещенная прожекторами. Поверхность кислородных баков дымилась парами окислителя, образующимися вследствие перепада температур. Была залита светом прожекторов и вся площадка. На ней было много корреспондентов, фотографов.

Из двери прибывшего автобуса легко шагнул Владимир Комаров и направился с рапортом к председателю Государственной комиссии генералу К. А. Керимову (начальник управления MOM). После рапорта, рукопожатий, прощальных объятий В. Комаров вошел в кабину лифта и начал подниматься на верхнюю площадку. Выйдя из лифта, сжав в приветствии руки над головой, он попрощался со всеми, находящимися на стартовой площадке. В свете прожекторов на фоне белой ракеты четко выделялась голубая куртка его полуспортивного костюма. Все зааплодировали.

После того как В. Комаров вошел внутрь космического корабля и за ним закрылся люк, маршал Н. И. Крылов переехал на наблюдательный пункт, расположенный в полутора-двух километрах от старта. Туда была проведена громкая связь, по которой транслировались все команды с пункта управления и доклады об их исполнении.

По временному графику подготовки космического корабля к запуску космонавт занимает свое место за два часа до старта ракеты-носителя. За это время проводятся заключительные проверки на функционирование систем корабля с участие космонавта.

Часто звучал позывной «Рубин», оставшийся за В. Комаровым еще с полета на КК «Восход», динамики озвучивали спокойные и обстоятельные доклады командира корабля.

Запуск состоялся в назначенное время. Ракета-носитель вывела космический корабль точно на расчетную траекторию. Напряженное ожидание предстартовых минут сменилось радостным оживлением на лицах всех присутствовавших на наблюдательном пункте. Однако уже через несколько минут обстановка изменилась: сразу же после выхода корабля на орбиту начались неполадки. Не раскрылась левая панель солнечной батареи системы электроснабжения, не удалось сориентировать корабль на Солнце, его начало закручивать. Попытки В. Комарова исправить положение не дали положительных результатов. С пункта управления полетом была дана команда внести изменения в документацию. Не представляя еще всей серьезности создавшегося положения, кто-то пошутил: вот, мол, и в космосе начинаются доработки. Дело в том, что часто промышленность из-за сжатых сроков разработки и изготовления ракетной техники поставляла ее в «сыром» виде, а затем уже вслед за ней поступала документация для проведения доработок прямо в войсковых условиях.

«Союз-1» по программе полета был активным кораблем. Он должен был совершать маневры сближения и стыковки, требующие повышенных затрат электроэнергии, которой явно было недостаточно из-за нераскрытия одной из панелей солнечной батареи. Учитывая и другие неполадки, запуск «Союза-2» был отменен и принято решение о посадке КК «Союз-1». На расчетном витке из-за низкой чувствительности ионных датчиков корабль не был сориентирован для посадки в автоматическом режиме и тормозные двигатели не включились. Было принято решение о ручной ориентации корабля. Владимир Комаров выполнил все операции безупречно, и после включения тормозных двигателей на девятнадцатом витке корабль пошел на спуск. После разделения отсеков связь с кораблем прекратилась.

В течение прошедших суток все причастные к этому полету люди находились в тревожном ожидании, стараясь не думать о возможных негативных последствиях. Сравнительно долго не было известий с места приземления корабля. Утром 24 апреля летчик поискового вертолета обнаружил место падения корабля восточнее города Орска Оренбургской области. Из его доклада мы узнали, что космонавт погиб.

Маршал Н. И. Крылов на самолете вылетел на ближайший от места падения аэродром. Там нас ожидал полковник М. П. Данильченко, бывший командир Добельского (Латвия) ракетного полка, также мой сослуживец по 29-й ракетной дивизии. На двух автомашинах УАЗ-469 в степи, по бездорожью, на большой скорости мы добрались до места катастрофы.

Четыре вертолета стояли по периметру площадки, центр которой был накрыт брезентом. После снятия его мы увидели срез вошедшего в землю спускаемого аппарата, заполненный горелыми проводами, трудноразличимыми предметами и деталями. Картина была ужасная. Хотя останки космонавта к нашему прибытию уже были собраны и увезены, от увиденного мы были в шоке. Невозможно передать наше состояние, огромную боль утраты человека, которого немногим более суток назад мы видели живым на стартовой площадке космодрома.

В опубликованном сообщении ТАСС о гибели летчика-космонавта СССР, Героя Советского Союза инженер-полковника Владимира Михайловича Комарова говорилось, что в течение испытательного полета была полностью выполнена намеченная программа отработки нового корабля. Системы корабля функционировали нормально. Однако во время посадки «при открытии основного парашюта на семикилометровой высоте, по предварительным данным, в результате скручивания строп парашюта космический корабль снижался с большей скоростью, что явилось причиной гибели В. М. Комарова».

Эта версия гибели космонавта была подтверждена несколько месяцев спустя и в выводах Правительственной комиссии под председательством Д. Ф. Устинова, созданной для выявления всех обстоятельств гибели космонавта. Ею было поручено улучшить парашютную систему и в ближайшее время провести ее испытания. Скручивание стропов парашюта скрывало истинные причины катастрофы и списывало их на несчастный случай. В действительности же на месте катастрофы рядом с разбитым кораблем были обнаружены запасной и тормозной парашюты со спутанными стропами. Укладка основного парашюта, который должен был обеспечить мягкую посадку, как было установлено впоследствии, не вышла из контейнера спускаемого аппарата и осталась в нем до удара о землю.

Здесь мне хотелось бы высказать свою версию о дополнительных, а возможно, и основных причинах, приведших к катастрофе космического корабля.

Но прежде необходимо напомнить о нормальной последовательности операций задействования парашютной системы КК «Союз» при спуске. После входа в атмосферу вводится сначала тормозной парашют, который доводит спуск корабля до скорости, безопасной для ввода основного парашюта на высоте семь километров. Затем тормозной парашют отцепляется от корабля и вытаскивает из контейнера упаковку большого купола основного парашюта. Выполнив свою задачу, тормозной парашют отделяется, и спуск корабля происходит на основном парашюте. В случае отказа основного парашюта скорость снижения корабля остается недопустимо высокой, и на высоте четырех-пяти километров автоматика выдает команду на ввод запасного парашюта.

При полете «Союза-1» из-за отказа основного парашюта отделение тормозного парашюта не произошло, запасной парашют по команде автоматики вышел из контейнера. Предполагаю, что, несмотря на героические усилия и грамотные действия, опытному космонавту Владимиру Комарову не удалось ликвидировать вращение корабля, которое началось сразу же после вывода его на орбиту и увеличилось при спуске . Из-за этого произошло спутывание стропов парашютов и «задушение» купола запасного парашюта.

Впоследствии, при выяснении причин отказа основного парашюта, было установлено, что эллиптический по форме контейнер, в который запрессовывалась укладка парашюта, имел недостаточную жесткость стенок, и при открытии в разряженной атмосфере крышки контейнера образовывался перепад давления снаружи и внутри корабля, что способствовало «зажиму» упаковки в контейнере.

Следует также отметить, что при проведении беспилотных испытаний «Союза» не удалось проверить и подтвердить работоспособность парашютной системы в нормальных условиях полета. Так, при втором беспилотном полете «Союза» из-за прогара днища корабля при спуске не было перепада давления, сжимающего стенки парашютного контейнера, и основной парашют сработал.

В январе 1969 года при полете КК «Союз-5» с космонавтом Б. Волыновым на заключительном этапе спуска корабля на Землю возникла похожая ситуация, что и при полете «Союза-1», но, к счастью, не приведшая к такому же трагическому исходу. В установленное время не произошло разделения спускаемого аппарата с бытовым и приборным и агрегатным отсеками. Крылья солнечной батареи закручивали корабль, и он, беспорядочно вращаясь, несся к Земле в потоке огня. Только взрыв топливных баков позволил отделиться от лишних отсеков. Автоматика была уже не в состоянии стабилизировать аппарат, и он продолжал вращаться. На этот раз нормально сработала парашютная система, но вращающийся аппарат стал закручивать стропы и купол парашюта, превратив его в «грушу». Спасло то, что, дойдя до верхней точки, стропы стали закручиваться в обратную сторону. Аппарат с повышенной скоростью упал на мерзлую землю. Удар был невероятной силы. Несколько минут космонавт Б. Волынов приходил в себя. Рот его заполнило кровью – потом выяснилось, что сломана верхняя челюсть.

Была ли гибель космонавта Владимира Комарова трагической случайностью, как об этом говорилось во всех официальных сообщениях? По моему мнению, нет.

Испытание нового космического корабля с человеком на борту позволяет наиболее полно выявить конструктивные и производственные недостатки и существенно сократить сроки и затраты для доведения его до безопасной эксплуатации. Не вызывает сомнения то, что испытание нового космического корабля связано с риском для жизни космонавта, но степень этого риска должна быть допустимой, при которой хорошо подготовленный испытатель может справиться со сложными ситуациями, возникающими в полете. В любом случае риск не должен быть авантюрным. За земные недоработки космонавт не должен расплачиваться своей жизнью.

Перед полетом Владимира Комарова было проведено три испытания беспилотных «Союзов».

Первый запуск состоялся 28 ноября 1966 года. Сразу после выхода корабля на орбиту выяснилось, что не работает система стабилизации. С большими трудностями тогда удалось сориентировать его для спуска с орбиты, но по расчетам баллистиков он должен был упасть за пределами территории нашей страны. Корабль пришлось подорвать в полете.

При подготовке второго беспилотного «Союза», в декабре 1966 года, на стартовой площадке взорвалась ракета-носитель. По какой-то причине непосредственно перед запуском двигателей автоматика выдала команду на отмену пуска. Личный состав, задействованный в работах, для выяснения причин направился на стартовую позицию. Начали сводить фермы обслуживания. В это время обесточенные гироскопы ракеты-носителя на выбеге «завалились» и замкнули контакты системы аварийного спасения «Союза», сигнализируя о якобы ненормальном полете ракеты. Из-за конструктивных ошибок в электрических связях между ракетой и кораблем прошла команда на запуск пороховых двигателей системы аварийного спасения (САС) корабля.

В дни пребывания маршала Н. И. Крылова на полигоне ему была прокручена кинолента, на которой четко зафиксирован весь процесс горения и взрыва ракеты. Первоначально разрушилась и взорвалась третья ступень, затем по очереди рванули четыре боковых блока первой ступени и наконец – центральный блок второй ступени. За это время личный состав стартовой команды успел покинуть стартовую площадку. Но спаслись не все. Погиб от удушья газами один номер стартового расчета, находившийся в потерне стартового сооружения.

В отличие от ракеты Р-16 (8К64), при взрыве которой 24 октября 1960 года на полигоне погиб главком РВСН маршал артиллерии М. И. Неделин и с ним 74 человека, ракета-носитель «Союз», имевшая менее агрессивные компоненты ракетного топлива – керосин и жидкий кислород, – оказалась более безопасной.

Стартовое оборудование площадки № 31 – с нее запускались беспилотные «Союзы» – было тогда же полностью разрушено.

В этом месте я сделаю небольшое отступление от основной темы и расскажу об одном событии, имевшем место на полигоне Байконур, в котором я принимал непосредственное участие еще до полета «Союза-1».

Около семи лет я проходил службу в аппарате заместителя главкома РВСН по вооружению, возглавляемого генерал-полковником Н. Ф. Червяковым, из них более четырех лет – на должности заместителя начальника Центра эксплуатации ракетного вооружения (начальник генерал-майор А. В. Васильев).

Центр в организационном плане включал в себя четыре отдела и несколько отделений и служб. На него были возложены задачи по организации эксплуатации и контроля технического состояния групповых ракетных комплексов средней и межконтинентальной дальности, размещенных на всей территории Советского Союза. Полигон Байконур, до создания Космических Сил, входил в состав Ракетных войск стратегического назначения, и в какой-то мере наш центр принимал участие в контроле организации и технического состояния групповых ракетных комплексов полигона, поэтому по делам службы мне приходилось бывать на полигоне.

В 60-х годах Франция во взаимоотношениях с США демонстрировала независимость своей внешней политики. Естественно, это импонировало руководителям Советского государства, и для укрепления дружбы с Францией, а также для демонстрации военной мощи СССР было принято беспрецедентное по тем временам решение организовать на полигоне Байконур для президента Франции Шарля де Голля показ ракетной техники с пуском ракет. До этого на особо секретном полигоне не ступала нога ни одного иностранца, включая и дружественных нам руководителей стран Варшавского Договора.

Руководителем показа ракетной техники был главнокомандующий РВСН. Для непосредственного осуществления этого мероприятия из представителей главных управлений, управлений и служб главкомата был создан штаб руководства во главе с первым заместителем начальника Главного штаба РВСН генерал-лейтенантом А. С. Буцким. На заключительном этапе подготовки показа ракетной техники на полигон выехали генералы и офицеры, входившие в штаб, в том числе и группа офицеров центра, возглавляемая мной.

У въезда на 10-ю площадку (вначале называемую Тюра-Там, а затем – город Ленинск) со стороны аэродрома была вывешена табличка с названием населенного пункта – «Звездоград». Между прочим, тогда у командования было большое желание назвать так бурно развивающийся город. Но впоследствии эта идея не получила своего воплощения.

Итак, мы должны были проверить техническое состояние нескольких пусковых установок, с которых планировалось проведение показных пусков ракет. Наибольшие сложности возникли при проверке технической исправности межконтинентальной баллистической ракеты Р-16 и оборудования шахтной пусковой установки. Дело в том, что стартовой командой полигона пусковое оборудование и ракеты были ранее проверены, все помещения опечатаны, и длительное время контроль за их состоянием практически не осуществлялся. Мы же обнаружили весьма неприглядную картину: большую загазованность помещений парами агрессивных компонентов ракетного топлива, коррозию и ржавчину оборудования. Но основные неприятности были еще впереди.

Обычно при проведении ответственных показов ракетной техники руководству страны для пуска готовилась еще и резервная ракета. Так было и на этот раз.

При проверке первой ракеты нормально не прошли комплексные испытания. Тогда мы совместно с полигонной командой испытателей приступили к поиску и устранению неисправности. При испытаниях второй шахтной ПУ также была обнаружена неисправность. Пришлось заняться и ее поиском и устранением.

В этот же день генерал А. С. Буцкий решил провести совещание с рассмотрением хода работ по проверке готовности полигона к показу ракетной техники. Кроме военных на совещании присутствовали также представители от всех основных конструкторских и производственных организаций промышленности, на уровне их руководителей или их заместителей.

В начале совещания генерал А. С. Буцкий предоставил мне первому слово для доклада о результатах проверки технического состояния и готовности ракет к пуску. Таким образом, я оказался в весьма затруднительном положении: докладывать ли о возникших неисправностях на шахтных ПУ с ракетами Р-16? В сложном процессе создания и освоения новой техники при возникновении серьезных проблем – поломок, неисправностей, аварий – часто просматривалось стремление членов комиссий возложить вину за причины их появления на другое ведомство. У меня не было сомнения в том, что причины неисправностей мы найдем и устраним, но для этого требовалось дополнительное время. Заявить об этом на совещании – значит дать возможность представителям промышленности в случае неудачного пуска обвинить в этом стартовую команду полигона. Умолчать о сложной ситуации также было нельзя. Поэтому я доложил, что из-за длительного нахождения шахтных ПУ в закрытом и опечатанном положении необходимо на три-четыре дня освободить стартовую команду от всех хозяйственных и других работ для приведения в порядок наземного оборудования и помещений.

Полигонное командование и представитель ГУРВО скептически отнеслись к моему предложению. «Подумаешь, ржавчина!»

После окончания совещания я попросил генерала А. С. Буцкого задержать начальника полигона генерала А. А. Курушина и начальника 3-го управления ГУРВО генерала А. С. Калашникова и доложил им более обстоятельно о состоянии ПУ и о неисправностях, выявленных на них. Теперь они отнеслись к моему докладу серьезно, поддержали мое предложение и отдали соответствующие распоряжения.

На первой шахтной ПУ причину неисправности выявили сравнительно быстро и сразу устранили ее. А вот для отыскания причины неисправности на второй ПУ пришлось затратить много времени. В отличие от боевых ракетных комплексов, на испытательном полигоне в систему управления наземного оборудования и ракеты включается еще система телеконтроля (СТК). Оказалось, что ранее при проведении очередной доработки был исключен из схемы один из кабелей, но отсоединить его от пульта управления забыли, а часть кабеля, идущего от ракеты, обрезали, свернули в бухту и оставили в потерне. По «закону пакости» замкнулись между собой какие-то жилы, и на пульт выдавалась ложная информация. После отсоединения разъема комплексные испытания ракеты прошли нормально.

Проведенный 25 июня 1966 года пуск ракеты Р-16 буквально ошеломил Шарля де Голля, находившегося на специально оборудованном наблюдательном пункте вместе с Л. И. Брежневым, А. Н. Косыгиным, Р. Я. Малиновским и Н. И. Крыловым. В 1966 году Франция отказалась от участия в военной организации блока НАТО.

Возвращаясь к событиям, связанным с испытаниями космического корабля «Союз», должен сказать, что при подготовке показа ракетной техники нашей группой были тщательно осмотрены и проверены стартовые сооружения площадки № 1, и я имел достаточно полное представление об их устройстве и понимал всю сложность восстановления разрушенной площадки № 31. Для ускорения работ главком РВ принял решение демонтировать стартовое оборудование ПУ № 2 на 48-й БСС полигона Плесецк и отправить его на Байконур. Все необходимое оборудование было демонтировано. Однако позже для восстановления стартовой площадки были использованы конструкции, присланные с заводов военной промышленности.

Полет третьего беспилотного корабля «Союз» в феврале 1967 года прошел тоже не совсем удачно. При спуске в атмосфере прогорело днище с теплоизолирующим экраном спускаемого аппарата. Корабль упал на лед Аральского моря, провалился, затем его с трудом подняли.

И вот после таких испытаний беспилотных космических кораблей было принято решение на полет сразу двух кораблей по сложной программе. Логично напрашивалось решение о проведении хотя бы еще одного запуска беспилотного «Союза», но приближался всенародный праздник – 1 Мая, – и времени для новых испытаний уже не было.

Корабль требовал серьезной доработки. Во время подготовки его к полету на полигоне военные специалисты и представители промышленности работали в крайне напряженном режиме, почти круглые сутки. Сроки готовности устанавливались сжатые, волевым решением. Возможно, все это и явилось одной из причин неполадок, возникших в полете, о которых упоминалось выше.

Реально ли оценивали члены Государственной комиссии степень готовности «Союза» к таким сложным испытаниям при принятии решения о их проведении? Накануне запуска корабля состоялось последнее рабочее заседание Госкомиссии. На нем присутствовали председатель К. А. Керимов, технический руководитель испытаний В. П. Мишин, президент Академии наук СССР М. В. Келдыш, главком РВСН Н. И. Крылов, главный конструктор наземного оборудования В. П. Бармин, Г. А. Тюлин и несколько других членов комиссии.

В. П. Мишин, ставший после смерти С. П. Королева главным конструктором ОКБ, держался несколько напыщенно. Мне запомнилось, как при рассмотрении всего комплекса к предстоящим полетам он заявил, что не может полностью ручаться за ракету-носитель – его изготавливала другая фирма, куйбышевское ЦСКБ «Прогресс», – что же касается корабля, то он уверен в надежности его функционирования. Члены комиссии при этом были немногословны. Молчал и М. В. Келдыш.

Некоторое оживление вызвало уточнение текста предстоящего заявления ТАСС о запуске «Союза». В частности, возник вопрос: как назвать «Союз»? Некоторые члены комиссии предложили назвать просто «Союз», без указания номера, по подобию с «Востоком», что не исключало у них сомнений в успешном завершении полета. Другие предлагали назвать корабль «Союз-1». Мнения разделились. К. А. Керимов позвонил в Москву ответственному работнику аппарата ЦК. Тот без колебаний утвердил название «Союз-1».

Думаю, что многие члены Госкомиссии, и в первую очередь технический руководитель программы «Союз» В. П. Мишин, представляли повышенную опасность пилотируемого полета явно «сырого» корабля, но велико было давление на них со стороны политического руководства страны, требовавшего очередного успеха в области космонавтики в юбилейном году – году 50-летия Великого Октября.

При военном и идеологическом противостоянии двух великих держав, СССР и США, в условиях жесткой космической гонки и в стремлении обогнать соперника в этой области, политические амбиции и идеологические установки превалировали над оценкой технических возможностей космонавтики.

Нельзя исключить и того, что информация о реальном состоянии дел с разработкой «Союза», представляемая руководству страны, была недостаточно объективной, приукрашенной.

Как же оценивал техническую готовность космического корабля сам Владимир Комаров? По воспоминаниям очевидцев и его дочери Ирины, опубликованным в последние годы, В. Комаров, профессионализм которого не вызывает сомнения, ясно осознавал, что корабль не доработан до летных испытаний: «Все беспилотные "Союзы", слетавшие до сих пор, благополучно угроблены». «Машина "сырая". Но лететь надо... именно мне».

А о том, что «Союз» требовал действительно серьезных доработок, свидетельствует ход последующих его летных испытаний. И конечно, эти доработки не ограничились «совершенствованием парашютной системы».

Прошло полтора года, прежде чем 26 октября 1968 года был осуществлен полет «Союза-3» с летчиком-космонавтом Г. Т. Береговым. Корабль сблизился с ранее запущенным беспилотным «Союзом-2», но стыковка их не произошла, несмотря на неоднократные попытки.

Лишь спустя два месяца стартовали «Союз-4» с В. Шаталовым и «Союз-5» с Б. Волыновым, А. Елисеевым и Е. Хруновым. Им удалось выполнить программу испытаний, намеченную на апрель 1967 года.

Юрий Алексеевич Гагарин тяжело переживал гибель своего товарища – Владимира Михайловича Комарова.

В мае 1967 года в беседе с корреспондентом газеты «Комсомольская правда», возвращаясь к памяти своего друга, он сказал: «Комаров сделал важное дело: испытал новый корабль, но и другое очень важное дело сделал он: заставил всех нас быть еще собраннее, еще придирчивее к технике, еще внимательнее ко всем этапам проверок и испытаний, еще бдительнее при встрече с неизвестным. Он показал нам, как крута дорога в космос... Мы научим летать "Союз". В этом я вижу наш долг, долг перед памятью Володи. Это отличный, умный корабль. Он будет летать».

Советские космонавты – друзья Владимира Михайловича Комарова научили летать «Союз». За прошедшие 30 лет на базе опыта разработки и испытаний «Союза» было создано целое семейство космических кораблей «Союз-Т», «Союз-ТМ», автоматические грузовые транспортные корабли «Прогресс», появились космические станции.

31 октября 2000 года с российского космодрома «Байконур» в российском космическом корабле «Союз ТМ-31» на международную космическую станцию (МКС) был отправлен первый международный космический экипаж в составе российских космонавтов Юрия Гидзенко и Сергея Крикалева и американского астронавта Билла Шепарда.

Нельзя забывать, что у истоков этого трудного и сложного пути развития одного из направлений отечественной и мировой космонавтики стоял Владимир Михайлович Комаров, отдавший свою жизнь ради будущего.

Плотная стена секретности, закрытости, замалчивания наших неудач, сложных ситуаций, возникавших в космосе, скрывала трудности и опасности тернистого пути по дороге в космос, умаляла действительные подвиги и героизм первопроходцев космоса, порождала ложь, сплетни и домыслы. Такая политика носила пропагандистский характер, рассчитанный в основном на советский народ. Не раз приходилось убеждаться в том, что информация о наших неудачах в космосе какими-то путями проникала за рубеж и широко распространялась там, но уже в искаженном и ложном виде.

Понимали ненормальность такого положения и сами космонавты. В беседе Юрия Гагарина с корреспондентом «Комсомольской правды» в мае 1967 года в ответе на вопрос, о чем думали космонавты после гибели Комарова, есть и такие слова: «... ваши, может быть, чересчур бодрые репортажи о нашей работе способствовали тому, что космические полеты воспринимались некоторыми как заведомо счастливый и легкий путь к славе».

Десятилетия спустя космонавты на страницах газет, журналов рассказали о многих неприятностях, а порой и трагических ситуациях, возникавших во время их полетов в космос.

Стр. 162 – 168

ГАЛИНА МОЗГУНОВА

ПРЕДКИ Ю. А. ГАГАРИНА