Состоявшееся в начале августа, Смоленское сражение 1812 года было первой схваткой между русскими и французами, и хотя оно и не стало генеральным сражением, но все же превратилось в одно из самых драматических событий Можно с уверенностью сказать, что уже это столкновение армий положило начало перелому в ходе противостояния.

Хотя отступление русской армии к Москве не прекратилось, однако, после того, как Смоленское сражение завершилось, оно приняло уже несколько иной характер, и Наполеон начал понимать, что стремительного «блицкрига» не получится, и рано или поздно придется искать новые пути ведения войны и, возможно, даже поводы для перемирия.

Интересно, что хотя ни сам Наполеон, ни командующий Первой западной армией Михаил Барклай-де-Толли проводить Смоленское сражение не стремились, избежать его было практически невозможно. Наполеону необходимо было сделать передышку в своем стремительном продвижении по российской территории. Из-за необходимости обеспечивать себя продовольствием, французские войска сильно растянулись в стороны, и их нужно было опять собрать в единый кулак, одновременно попытавшись тем самым отрезать Первую западную армию Барклая-де-Толли от соединения со Второй армией, которой командовал Багратион, и одновременно их обеих от столицы.

Барклай-де-Толли же опасался вступать в прямое сражение с войсками французского императора зная, насколько натренированы и сильны его солдаты именно в таком способе ведения боевых действий. Он не хотел ослабить таким сражением боеспособность русских армий, осознавая, что продвижение неприятеля к Москве в любом случае остановить не удастся. Однако из-за настойчивого давления императорского окружения и собственного генералитета, обнадеженного именно кажущейся раздробленностью французской армии, ему пришлось согласиться на сражение под Смоленском.

4 августа пятнадцатитысячные русские войска отразили первый удар французов по Смоленску, сдержав их наступление и обеспечив возможность для Первой и Второй западной армии, к вечеру того же дня объединившихся в 120-тысячную группировку, подойти к городу и расположиться на высотах правобережья Днепра напротив 200-тысячной французской армии, укрепившейся на левом берегу.

Наутро Наполеон ожидал, что русские войска выйдут в поле для сражения по всей форме, но этого не произошло. Российский главнокомандующий, по-прежнему желающий сохранить армию любой ценой и не оказаться отрезанным от столицы, приказал отступить в сторону Москвы. Для того чтобы прикрыть отступление и сдержать натиск французских войск, были выделены корпуса Раевского и Дохтурова, и дивизии Неверовского, и Коновицина, которые в основном и участвовали в бою с французами. Потери армии Наполеона у Смоленска составили около 20-ти тысяч человек. Тогда как русская армия потеряла всего 10 тысяч бойцов.

На следующий день у Валутиной Горы - деревни, расположенной в 10-ти километрах от Смоленска, произошло столкновение между 3-тысячным отрядом русских, которым командовал генерал Тучков, и 40 тысячами французов из корпуса генерала Нея, посланным Наполеоном с целью перерезать коммуникации отходящей русской армии. Тучков, оценив опасность, которую представлял для русских маневр Нея, по собственной воле преградил дорогу французам своим небольшим отрядом, заняв очень удобную позицию у Смоленской дороги. Благодаря выгодности своего положения Тучкову удалось целый день сдерживать французов и даже периодически переходить в контратаки. Во время последней из них, которая происходила уже при свете луны, мужественный генерал был ранен штыком и попал в плен.

Однако усилия Тучкова не пропали даром. Русской армии удалось с успехом отойти. Таким образом, было завершено Смоленское сражение, длившееся в общей сложности два дня. Смоленск пал, но русская армия без существенных потерь переправилась через Днепр и отступила вглубь России, готовая к дальнейшим боевым действиям.

Смоленское сражение 1812, 4-6 (16-18) августа, оборонительные боевые действия русских войск в районе Смоленска против наполеоновских войск во время Отечественной войны 1812. Планы Наполеона сводились к тому, чтобы отрезать первую М.Б. Барклая-де-Толли и вторую П.И. Багратиона армии от Москвы, заняв Смоленск, и разбить армии в генеральном сражении, не допустив их соединения.

Наполеон выступил к Смоленску из Витебска во главе 180-тысячной армии, переправился на левый берег Днепра с целью выйти в тыл первой и второй армиям. Упорная оборона пехотной дивизии Д.П. Неверовского 2 (14) августа у села Красного задержала превосходящий в пятикратном размере французский авангард И. Мюрата и М. Нея на сутки. Это позволило подтянуть к Смоленску корпус генерала Н.Н. Раевского (13-15 тыс.), который отразил атаки французского авангарда (22 тыс.), а к вечеру первая и вторая соединившиеся русские армии (около 120 тыс.) расположились на высотах правого берега Днепра. Главнокомандующий генерал М.Б. Барклай-де-Толли, стремясь сохранить армию, уступавшую в силах противнику, решил, вопреки мнению генерала П.И. Багратиона, оставить Смоленск. Особое мужество и героизм проявили войска, оставленные для обеспечения безопасного отхода основных сил русской армии - 6-й корпус генерала Д.С. Дохтурова, усиленная дивизия П.П. Коновницына (20 тыс). Остатки отряда Неверовского влились в 13-тысячный отряд Раевского, которым также была поручена защита Смоленска.

4 (16) августа в 6 часов утра Наполеон начал штурм. Город оборонялся в первой линии дивизией Раевского. Ночью по приказу Барклая корпус Раевского, имевший громадные потери, был сменен корпусом Дохтурова. В четыре часа утра 5 (17) августа битва под стенами Смоленска возобновилась, и почти непрерывный артиллерийский бой длился 13 часов, до пяти часов вечера. Русские войска упорно отражали атаки противника. В ночь с 5 (17) на 6 (18) по приказу Барклая были взорваны пороховые склады, первой армии было приказано покинуть город, войска Дохтурова отошли на правый берег Днепра. 6 (18) августа перестрелка продолжалась, русские арьергарды не допустили переправы противника через Днепр, взорвав днепровский мост. Потери французской армии составили 20 тыс. человек, русской - 10 тыс. человек. Русские сражались с большим воодушевлением, не считая себя побежденными. Последним в городе оставался арьергард под предводительством генерала П.П. Коновницына и полковника К.Ф. Толя, отчаянно обороняясь, продолжал задерживать неприятеля.

7 (19) августа в четыре часа утра маршал Даву вошел в город. Картина погибающего, охваченного пожаром Смоленска, произвела на французов угнетающее впечатление. К продолжавшимся пожарам прибавились начавшиеся грабежи со стороны солдат наполеоновской армии. Из 15 тыс. жителей после Смоленского сражения в городе осталось только тысяча, остальные погибли и бежали из города, присоединившись к отступавшей русской армии. После Смоленской битвы Наполеон стал искать мира. Разочарование французов - от офицеров штаба до простых солдат - было велико, вместо удобных квартир, отдыха в большом городе после долгих походов, великая армия вступила в выгоревший город.

ИЗ РАПОРТА КНЯЗЯ БАГРАТИОНА

ВОЕННОМУ МИНИСТРУ ГЕНЕРАЛУ БАРКЛАЮ ДЕ ТОЛЛИ

Наконец соединением обеих армий совершили мы желание России и достигли предназначенной нам государем императором цели. Собрав столь знатное количество отборных войск, получили мы над неприятелем ту поверхность, которую имел он над разделенными нашими армиями; наше дело пользоваться сей минутой и с превосходными силами напасть на центр и разбить его войска в то время, когда он, быв рассеян форсированными маршами и отделен ото всех своих способов, не успел еще собраться, - идти на него теперь; полагаю я идти почти наверное. Вся армия и вся Россия сего требуют, и так, приняв все ремеслу нашему сродные предосторожности, я покорнейше прошу ваше превосходительство, невзирая на пустые движения неприятеля, идти решительно на центр, где мы найдем, конечно, самые большие его силы, но зато ударом сим разрешим судьбу нашу, которая частыми движениями на левый и правый его фланг тем не менее может быть разрешена, что он после неудачи имеет всегда пункт, куда собрать рассеянные свои войска.

БОЙ ЗА СМОЛЕНСК

Генерал Раевский вполне чувствовал опасность своего положения, ибо обе наши армии находились тогда от Смоленска в 40 верстах и прежде следующей ночи нам нельзя было ожидать подкрепления. Он отправил к главнокомандующим курьеров с донесением о силах неприятеля, расположившихся перед его корпусом; к князю же Багратиону присовокупил, что спасение наших армий зависит от упорной защиты Смоленска вверенным ему отрядом.

Перед рассветом Раевским была получена от князя Багратиона следующего содержания записка: «Друг мой! Я не иду, а бегу; желал бы иметь крылья, чтобы поскорее соединиться с тобою. Держись. Бог тебе помощник». <…> Неприятель повел главные атаки на наш правый фланг, примыкающий к левому берегу Днепра, в том, конечно, предположении, чтобы уничтожить наше левое крыло, захватить Днепровский мост и отрезать наше отступление по оному! Но пути господни неисповедимы! Все атаки неприятеля отражены были с неимоверным присутствием духа и гибельной для него потерею, в особенности же в оврагах, которые они стремились перейти, с тем, чтобы завладеть крепостными бастионами, примыкающими к берегу Днепра. Артиллерия наша наносила им ужасное поражение, а батальоны Орловского пехотного и прочих полков по распоряжению генерала Паскевича, опрокидывали неприятельские колонны обратно в стремнины, ими проходимые, которые под конец завалены были неприятельскими трупами. <…> Генерал Раевский, видя, что неприятельские колонны, прекратив огонь, начали располагаться на ночлег, подъехал к победоносным войскам генерала Паскевича и обняв сего последнего, сказал ему, сколько я могу припомнить, следующие достопамятные слова: «Иван Федорович! Сей победоносный день принадлежит к блестящей вашей истории. Воспользуйясь предусмотрительными вашими советами, мы, при помощи всевышнего, спасли не только что Смоленск, но гораздо более и драгоценнее - обе наши армии и дражайшее отечество!»

В. Харкевич. 1812 год в дневниках, записках и воспоминаниях современников. Вильна, 1900-1907. СПб., 2012

САЛТАНОВКА

10 (22) июля 1812 года 7-й пехотный корпус генерала Раевского сосредоточился у деревни Салтановка. Всего под его командованием было 17 тыс. человек при 84 орудиях. Русским войскам противостоял 26-тысячный корпус маршала Даву. Раевский поручил 26-й дивизии И.Ф. Паскевича обойти позицию французов слева по лесным тропам, сам же он намеревался одновременно атаковать основными силами по дороге вдоль Днепра. Паскевич с боем вышел из леса и занял деревню Фатово, однако неожиданная штыковая атака 4 французских батальонов опрокинула русских. Завязался бой с переменным успехом; французам удалось остановить натиск Паскевича на своем правом фланге. Обе стороны разделял ручей, протекающий в этом месте по окраине леса параллельно Днепру.

Сам Раевский атаковал фронтальную позиции французов 3 полками в лоб. Смоленский пехотный полк, наступая по дороге, должен был овладеть плотиной. Два егерских полка (6-й и 42-й) в рассыпном строю обеспечивали наступление на плотину. В ходе атаки колонну Смоленского полка в правый фланг опасно контратаковал батальон 85-го французского полка. Командир Смоленского пехотного полка полковник Рылеев был тяжело ранен картечью в ногу. В критический момент боя Раевский лично возглавил атаку, повернул колонну и отбросил французский батальон за ручей.

Очевидец боя, барон Жиро из корпуса Даву, так рассказал о его начале: «Налево у нас был Днепр, берега которого в этом месте очень топки; перед нами находился широкий овраг, в глубине которого протекал грязный ручей, отделявший нас от густого леса, и через него перекинут был мост и довольно узкая плотина, устроенная, как их обыкновенно делают в России, из стволов деревьев, положенных поперек. Направо простиралось открытое место, довольно бугристое, отлого спускавшееся к течению ручья. Вскоре я прибыл к месту, откуда наши аванпосты перестреливались с неприятельскими, выставленными по ту сторону оврага. Одна из наших стрелковых рот поместилась в Деревянном доме у въезда на плотину, проделала в нем бойницы и сделала из него таким путем нечто в роде блокгауза, откуда стреляли по временам во все, что показывалось. Несколько орудий были поставлены наверху оврага так, чтобы стрелять ядрами и даже картечью в неприятеля, который попытался бы перейти его. Главные силы дивизии были построены в открытом месте направо от дороги и налево примыкали к дивизии Компана. <…> До десяти часов ничего не произошло серьезного, так как неприятель почти не показывался; но в этот именно час мы вдруг увидали выходящими из лесу, и сразу в несколько местах, весьма близких друг от друга, головы колонн, идущих сомкнутыми рядами, и казалось, что они решились перейти овраг, чтобы добраться до нас. Они были встречены таким сильным артиллерийским огнем и такой пальбой из ружей, что должны были остановиться и дать себя таким образом громить картечью и расстреливать, не двигаясь с места, в продолжение нескольких минут; в этом случае в первый раз пришлось нам признать, что русские действительно были, как говорили про них, стены, которые нужно было разрушить».

К полудню к месту боя прибыл маршал Даву и взял командование на себя. Все попытки французов обойти отряд Раевского оставались безуспешными. Известный историк Е.В. Тарле писал: «23 июля Раевский с одним (7-м) корпусом в течение десяти часов выдерживал при Дашковке, затем между Дашковкой, Салтановкой и Новоселовым упорный бой с наседавшими на него пятью дивизиями корпусов Даву и Мортье». В наиболее тяжелый и казалось безвыходный момент боя у деревни Салтановка, генерал Раевский взяв за руки своих двух сыновей, старшему из которых, Александру, едва исполнилось семнадцать лет, и пошел с ними в атаку. Сам Раевский это опровергал - его младшему сыну было всего одиннадцать, но сыновья действительно находились в его войсках. Тем не менее, героизм генерала поднял колонны русских солдат, а имя генерала после этого боя стало известно всей армии.

На следующий день Даву, укрепив позиции, ожидал нового нападения. Но Багратион, видя невозможность прорыва через Могилев, переправил армию через Днепр и форсированным маршем двинулся к Смоленску. Когда Даву наконец спохватился, 2-я армия была уже далеко. План Наполеона окружить русскую армию или навязать ей генеральное сражение не удался. Подвиг Раевского остался запечатлен на полотне художника Н.С. Самокиша, созданном им в 1912 году - к столетию победы русского оружия над Наполеоном.

100 великих полководцев - Имя Победы

ИЗ ЗАПИСКИ ГЕНЕРАЛА ПАСКЕВИЧА

«…У неприятеля было 15 тысяч кавалерии. Она обошла Неверовского и атаковала его левый фланг. Харьковский драгунский полк, видя атаку, сам бросился вперед, но был опрокинут и преследуем 12 верст. Затем батарея осталась без прикрытия. Неприятель на нее кинулся, опрокинул и захватил пять орудий, остальные семь ушли по смоленской дороге. Казаки также не выдержали. Итак, Неверовский с самого начала сражения остался без артиллерии, без кавалерии, с одною пехотою.

Неприятель окружил его со всех сторон своею конницею. Пехота атаковала с фронта. Наши выдержали, отбили нападение и начали отходить. Неприятель, увидев отступление, удвоил кавалерийские атаки. Неверовский сомкнул свою пехоту в каре и заслонился деревьями, которыми обсажена дорога. Французская кавалерия, повторяя непрерывно атаки на фланги и в тыл генерала Неверовского, предложила, наконец, ему сдаться. Он отказался. Люди Полтавского полка, бывшего у него в этот день, кричали, что они умрут, но не сдадутся. Неприятель был так близко, что мог переговариваться с нашими солдатами. На пятой версте отступления был самый большой натиск французов; но деревья и рвы дороги мешали им врезаться в наши колонны. Стойкость нашей пехоты уничтожала пылкость их нападения. Неприятель беспрестанно вводил новые полки в дело, и все они были отбиты. Наши без различия полков смешались в одну колонну и отступали, отстреливаясь и отражая атаки неприятельской кавалерии».

ИЗ ЖУРНАЛА БАРКЛАЯ ДЕ ТОЛЛИ

«Многие громогласно объявили, что обеим армиям надлежало остаться в Смоленске и атаковать неприятеля, вероятно для окончания войны одним разом в случае неудачи; ибо я не понимаю, что случилось бы тогда с армиею, имеющей в тылу крутые берега Днепра и пылающий город. (Все сии лица, любящие осуждать и назначать, что надлежало исполнять, нашлись бы в крайне затруднительном положении и лишились бы даже присутствия духа, если бы увидели себя на месте главнокомандующего и имели на собственной ответственности защищения не только городов, но и всего государства. Легко предполагать распоряжения, не обнимая общего соображения и не взирая на будущее, особенно же при уверении, что мы сами не обязаны исполнять оных и отвечать за последствия)».

НЕСНОСНОЕ МЕСТО

«Вот уже пять дней, как Наполеон с главной квартирой пошел вслед за армией по Московской дороге; итак, тщетно мы ожидали, что войска наши останутся в Польше и, сосредоточив силы свои, станут твердою ногою. Жребий брошен; русские ретируясь во внутренние свои земли, находят везде сильные подкрепления, и, нет сомнения, что они вступят в битву лишь тогда, когда выгодность места и времени даст им уверенность в успехе.

Несколько дней раздача провианта становится весьма беспорядочной: сухари все вышли, вина и водки нет ни капли, люди питаются одной говядиной, от скота отнятого у жителей и окрестных деревень. Но и мясо надолго не хватает, так как жители при нашем приближении разбегаются и уносят с собою все, что только могут взять и скрываются в густых, почти неприступных, лесах. Солдаты наши оставляют свои знамена и расходятся искать пищи; русские мужики, встречая их поодиночке или несколько человек, убивают их дубьем, копьями и ружьями.

Собранный, в небольшом количестве, провиант в Смоленске отправлен на возах за армией, а здесь не остается ни одного фунта муки; уже несколько дней нечего почти есть бедным раненым, которых здесь в госпиталях от 6 до 7 тысяч. Сердце обливается кровью, когда видишь этих храбрых воинов, валяющихся на соломе и не имеющих под головою ничего, кроме мертвых трупов своих товарищей. Кто из них в состоянии говорить, тот просит только о куске хлеба или о тряпке, или корпии, чтобы перевязать раны; но ничего этого нет. Нововыдуманные лазаретные фуры еще за 50 миль отсюда, даже те фуры, на которых уложены самые необходимые предметы, не успевают за армией, которая нигде не останавливается и идет вперед ускоренным маршем.

Прежде, бывало, ни один генерал не вступит в сражение, не имея при себе лазаретных фур; а теперь все иначе: кровопролитнейшие сражения начинают, когда угодно, и горе раненым, зачем они не дали себя убить? Несчастные отдали бы последнюю рубашку для перевязки ран; теперь у них нет ни лоскутка, и самые легкие раны делаются смертельными. Но всего более голод губит людей. Мертвые тела складывают в кучу, тут же, подле умирающих, на дворах и в садах; нет ни заступов, ни рук, чтобы зарыть их в землю. Они начали уже гнить; нестерпимая вонь на всех улицах, она еще более увеличивается от городских рвов, где до сих пор навалены большие кучи мертвых тел, а также множество мертвых лошадей покрывают улицы и окрестности города. Все эти мерзости, при довольно жаркой погоде, сделали Смоленск самым несносным местом на земном шаре».

СМОЛЕНСК ПОСЛЕ ВЗЯТИЯ

«5 сентября. Мы получили приказание отправить из Смоленска в армию всех, кто только в состоянии идти, даже и тех, которые еще не совсем выздоровели. Не знаю, зачем присылают сюда детей, слабых людей, не совсем оправившихся от болезни; все они приходят сюда только умереть. Несмотря на все наши старания очищать госпитали и отсылать назад всех раненых, которые только в состоянии вытерпеть поездку, число больных не уменьшается, а возрастает, так что в лазаретах настоящая зараза. Сердце разрывается, когда видишь старых, заслуженных солдат, вдруг обезумевших, поминутно рыдающих, отвергающих всякую пищу и через три дня умирающих. Они смотрят, выпучив глаза, на своих знакомых и не узнают их, тело их пухнет, и смерть неизбежна. У иных волосы становятся дыбом, делаются твердыми, как веревки. Несчастные умирают от паралича, произнося ужаснейшие проклятья. Вчера умерли два солдата, пробывшие в госпитале только пять дней, и со второго дня до последней минуты жизни (они) не переставали петь.

Даже скот подвержен внезапной смерти: лошади, которые сегодня кажутся совсем здоровыми, на другой день падают мертвыми. Даже те из них, которые пользовались хорошими пастбищами, вдруг начинают дрожать ногами и тотчас падают мертвыми. Недавно прибыли пятьдесят телег, запряженных итальянскими и французскими волами; они, видимо, были здоровы, но ни один из них не принял корма: многие из них упали и через час околели. Принуждены были оставшихся в живых волов убить, чтобы иметь от них хоть какую-нибудь пользу. Созваны все мясники и солдаты с топорами, и - странно! - несмотря на то, что волы были на свободе, не привязаны, даже ни одного не держали, ни один из них не пошевельнулся, чтобы избежать удара, как будто они сами подставляли лоб под обух. Таковое явление наблюдалось неоднократно, всякий новый транспорт на волах представляет то же зрелище.

В то время как я пишу это письмо, двенадцать человек спешат поскорее отпрячь и убить сто волов, прибывших сейчас с фурами девятого корпуса. Внутренности убитых животных бросают в пруд, находящийся посредине той площади, где я живу, куда также свалено множество человеческих трупов со времени занятия нами города. Представьте себе зрелище, какое у меня перед глазами, и каким воздухом должен я дышать! Зрелище до сих пор вряд ли кем виденное, поражающее ужасом самого храброго и неустрашимого воина, и, действительно, необходимо иметь твердость духа выше человеческого, чтобы равнодушно смотреть на все эти ужасы».

Потерпев неудачу в разгроме русских армий, возглавляемых генералами Барклаем-де-Толли и Багратионом, Наполеон хотел навязать генеральное сражение под Смоленском. Между Барклаем-де-Толли и Багратионом не было единства, возникли трения по вопросам дальнейшего ведения войны. Багратион поддержал план генерал-квартирмейстера первой армии К. Ф. Толя. Согласно этому плану русские войска должны были действовать в направлении Рудни, прорвать центр армии Наполеона, "запять внутреннее положение по отношению к разбросанным французским корпусам, а затем разбить на части всю французскую армию". На военном совете решено было поддержать план Толя.

При этом Барклай-де-Толли, не совсем согласный с ним, заявил, что армия не должна удаляться от Смоленска на расстояние более трех переходов. Никто из генералов не знал, какой дорогой пойдет к Смоленску Наполеон. Из Витебска к Смоленску вели три дороги: одна - через Поречье (ныне г. Демидов), другая - через Рудню и третья - через Красный. На Поречском направлении в районе - деревни Волоковой, расположенной на берегу озера Каспля, разместилась первая армия во главе с Барклаем-де-Толли, на руднянском направлении в районе деревни Надвы - 2-я армия Багратиона, а Краснинское направление оказалось почти незащищенным. Это давало возможность Наполеону внести изменения в планы и направить свои главные силы к Красному и через него к Смоленску.

На этом направлении он сосредоточил пять пехотных, три кавалерийских корпуса и гвардию, общей численностью 185 тыс. человек. Во главе этих войск шли три кавалерийских корпуса Мюрата. Красный защищала 27-я дивизия генерала Д. П. Неверовского, отряд в составе казачьего и драгунского полков, Смоленские ополченцы Лесли. Всего в распоряжении Неверовского было пять пехотных и четыре кавалерийских полка (что составляло около 7,2 тыс. чел.) и 14 орудий. Утром 2 августа кавалерия Мюрата начала наступление на Красный. Завязался жестокий бой, но силы были неравными. И хотя Неверовский отбивал одну атаку за другой, все же пришлось уйти из города и развернуть военные действия в его окрестностях. В это время к нему присоединился 50-и егерский полк Назимова. Им удалось почти на сутки задержать наполеоновские войска.

Наполеон был крайне недоволен действиями своих войск под Красным, он послал сюда дополнительные войска и потребовал от Мюрата разбить Неверовского и подойти к Смоленску. Сорок раз водил Мюрат свою конницу в атаку. Одновременно усилили нажим на войско Неверовского пехотинцы маршала Нея. Неверовский вынужден был отступать, но, как свидетельствует французский генерал В. Сегюр, "отступая, как лев", и не доходя 6-7 км до Смоленска, закрепился на новом огневом рубеже и приостановил наступление французской конницы маршала Мюрата.

На помощь к Неверовскому пришел из Смоленска 7-й корпус генерала Н. Н. Раевского, состоящий из 15 тысяч человек при 76 орудиях. Неверовский и Раевский должны были преградить Наполеону дорогу в Смоленск и дать возможность основным силам 1 и 2-й армий подойти к городу и принять участие в военных действиях. Активные военные действия этих войск дали возможность отстоять Смоленск. Наполеон вынужден был подтянуть дополнительные силы и приступить 4 августа к артиллерийскому обстрелу города. Одновременно начались атаки французской пехоты от Кловки до Рачевки.

Маршал Ней двигался на Королевский бастион. В упорных боях французским войскам удалось овладеть в ряде мест рвом, валом и частично Королевским бастионом. Однако захватчики были отбиты от крепостной стены, рва, вала и бастиона. Даже личное участие и проявленная при этом храбрость маршала Нея в наступлении на Королевский бастион не дали нужного результата. Атаки французских войск были отбиты и на других участках. Много лет спустя Наполеон, пребывая на острове Святой Елены, вспоминал: "пятнадцатитысячному русскому отряду, случайно находившемуся в Смоленске, выпала честь защищать сей город в продолжение суток, что дало Барклаю-де-Толли время прибыть на следующий день. Если бы французская армия сумела врасплох овладеть Смоленском, то она переправилась бы там через Днепр и атаковала бы в тыл русскую армию, в то время разделенную и шедшую в беспорядке. Сего решительного удара совершить не удалось".

1 и 2-я русские армии тем временем вошли в Смоленск. Двое суток шла упорная борьба. Город был окружен с 3 сторон, как бы подковой, французской армией. Наполеон хотел навязать русской армии генеральное сражение. Упорная борьба развернулась у Молоховских ворот, которые защищала батарейная рота подполковника Лиушкина, драгунский 72 иркутский полк во главе с генерал-майором Скалоном и 4-й егерский полк из группы войск Барклая-де-Толли. Русские войска отбивали атаки неприятеля. Наполеон убедился, что взять город штурмом невозможно, и отдал приказ открыть огонь из 300 орудий. "Злодеи, - писал Ф. Глинка, - тотчас исполнили приказ изверга, тучи бомб, гранат и чиненных ядер полетели на дома, башни, магазины, церкви. И дома, церкви и башни объялись пламенем и все, что может гореть, запылало!".

Весь город был объят пламенем. "Этот огромный костер церквей и домов был поразителен. Сквозь закрытые веки проникал блеск ослепительного пожара", - вспоминал очевидец. На 2500 домов осталось на окраинах города и в садах 350. В двухдневном сражении за Смоленск Наполеон потерял свыше 16500 солдат и офицеров убитыми и ранеными. За это же время русские потеряли убитыми и ранеными 10667 человек. Оценивая роль русской армии и народного ополчения, Багратион писал, что "герои наши в деле под Смоленском оказали такую храбрость и готовность к поражению неприятеля, что едва ли были подобные примеры".

В Смоленском сражении отличилась первая женщина-офицер, русская писательница Надежда Андреевна Дурова, дочь гусарского офицера, которая с детских лет освоила верховую езду, а позднее познакомилась с системой вооружения русской армии. В своих "Записках кавалерист-девицы" она писала, что первыми ее детскими игрушками и забавами, первой колыбелью была "лошадь, оружие и полковая музыка". Убежав из дома, она под именем Александра Васильевича Соколова вступила в уланский полк, вскоре получила звание корнета и приняла горячее участие в боях за Смоленск. За мужество и храбрость, проявленные при защите Смоленска, она была награждена Георгиевским крестом. В схватке с врагом героически оборонялся и в сражении погиб генерал-майор А.А. Скалон, мужественно сражался корпус генерала Дохтурова, активную поддержку армии оказывало население города. Начальник французского обоза Гизо писал, что "Смоленск был куплен нами дорогой ценой". Смоленское сражение привело к ослаблению армии Наполеона, что не могло не сказаться впоследствии и на Бородинском сражении.

Русское командование решило ночью с 5 на 6 августа оставить город. Барклай-де-Толли доносил царю, что дальнейшее "удержание Смоленска никакой не может иметь пользы, напротив того, могло бы повлечь за собой напрасное жертвование храбрых солдат". Наполеоновские солдаты, захватив Молоховские и Никольские ворота, вступили в разрушенный и сожженный город. Попытка Наполеона перерезать путь к отходу русской армии и навязать ей генеральное сражение окончилась неудачей. При отходе русской армии в 10 километрах от Смоленска у деревни Валутина гора произошло сражение арьергарда русской армии с крупными силами пехотного корпуса Нея и кавалерийских корпусов Марата и Южно. Во французском войске насчитывалось более чем 35 тыс. человек. Группа русских войск состояла из дивизии генерал-майора Тучкова, трех, гусарских полков генерал-майора Коновницына и казачьих отрядов Карлова и Орлова-Денисова. Общая их численность не превышала 15 тыс. человек. Сражение началось 7 (19) августа в 10 часов утра и продолжалось до позднего вечера.

Давая анализ этого сражения, в котором французы потеряли более 9 тысяч, а русские - 5 тысяч, Барклай писал: "Сражение 7 августа, известное по моим донесениям, может почесться совершенною победою; неприятель был отражен на всех пунктах, и победоносные войска почивали на поле битвы". Бой у Валутиной горы был завершающим этапом Смоленского сражения. "Основные силы 1-й армии уже к вечеру 8 (20) августа переправились через Днепр... 2-я армия, двигавшаяся к Дорогобужу, достигла города 9 (21) августа и примкнула к левому флангу армии Барклая". Русские отступали в исключительном порядке, ожидая благоприятной обстановки для уничтожения противника.

В ночь на 8 августа 1-я армия подошла к Соловьевой переправе и в течение следующего дня перешла на левый берег Днепра. Крестьяне села Соловьева построили два плавучих моста и помогли обозу и артиллерии переправиться через Днепр. Багратион со своей армией направился к Дорогобужу. Смоленская битва закончилась. Она показала, что русские армии способны наносить противнику значительные поражения. Первая и вторая армии, ведя арьергардные бои с противником, соединились под Дорогобужем и стали готовиться к главному сражению. Наполеон имел численное превосходство. Он вывел из Смоленска около 160 тысяч солдат. Решающего боя под Дорогобужем не произошло. Барклай-де-Толли признал выбранную позицию неудачной и дал приказ об отступлении армий к Вязьме. Решение Барклая-де-Толли ли вызвало возмущение Багратиона, и он отправил и Москву к Ф. В. Растопчину письмо, в котором предупреждал его, что такой тактикой "приведет к вам Барклай армию через 6 дней".

Барклай решил остановить французскую армию у Вязьмы. Из Семлева он писал царю; "Теперь я намерен занять у Вязьмы позицию крепкую в 20-25 тысяч человек и укрепить ее так, что этот корпус будет в состоянии противостоять неприятелю, чтобы затем с большей уверенностью иметь возможность действовать наступательно". Багратион получил согласие Барклая-де-Толли дать бой под Вязьмой. Но своего обещания Барклай не выполнил. Позиция под Вязьмой оказалась неудачной, произошло передвижение войск к селу Федоровскому, но и эта позиция "никуда не годится, еще хуже, что нет воды", - отзывался о ней Багратион. Платов, а затем Коновницын под Вязьмой и Федоровском вели упорные арьергардные бои, сдерживая напор французской армии. На арьергард под Федоровском "обрушилось 40 эскадронов первоклассной французской кавалерии, действовавших при поддержке двух батарей. И этот натиск был сдержан. Главные силы русской армии уходили, отрываясь от наседавшего на них неприятеля". Предполагалось дать генеральное сражение в Царево-Займище, где ополченцы и саперные части воздвигали полевые укрепления.

Длительное отступление Барклая-де-Толли вызывало большое недовольство в народе и армии. Ф. В. Растопчин сообщал царю: "Москва желает, чтобы командовал Кутузов и двинул паши войска". Александр I, вопреки своему желанию, должен был уступить общим требованиям и назначить 8 (20) августа 67-летнего Кутузова Михаила Илларионовича главнокомандующим русской армии. Назначение Кутузова было встречено с восторгом армией и народом. Вот как описывает встречу Кутузова под Царево-Займищем "кавалерист-девица" Надежда Дурова; "Кутузов приехал!... солдаты, офицеры, генералы все в восхищении; спокойствие и уверенность заступили место опасений; весь наш стан кипит и дышит мужеством...". Приезд Кутузова вселил уверенность в успех борьбы с нашествием Наполеона. Приняв армию и ознакомившись с условиями местности и подготовки плацдарма для развертывания сражения под Царево-Займищем, Кутузов признал его неудовлетворительным и отдал приказ к отступлению. Русская армия отошла к Гжатску и остановилась у села Бородино, где и произошло генеральное сражение.

Бородинская битва положила начало коренному перелому в ходе воины. Планы Наполеона о разгроме русской армии рухнули. "Русские, как признавал Наполеон, стяжали право быть непобедимыми. Это была борьба гигантов". Бородинская битва вошла и историю как один из ярких примеров героической борьбы народов нашей страны против иноземных захватчиков, как патриотический подвиг в защиту своей Родины. Оценивая Бородинскую битву, Кутузов писал: "я не побит, а выиграл баталию над Бонопартием". В Бородинской битве Наполеон потерял 58578 солдат и офицеров, в том числе 49 генералов, Кутузов потерял 38506 солдат, офицеров и 22 генерала. Бородинское сражение явилось последним этапом оборонительного периода войны. После него начинается период контрнаступления. Бородинским сражением "народ России, его армия и полководец Кутузов вписали в историю своей страны, а вместе с тем и в историю русского военного искусства новую славную страницу".

После Бородина Кутузов решил вопрос об оставлении Москвы. Надо было собрать силы для перехода в контрнаступление, хотя бы ценою оставления Москвы. "С потерей Москвы не потеряна еще Россия", - заявил Кутузов на военном совете в Филях. Своей первой обязанностью он считал: сберечь армию, сблизиться с теми войсками, которые идут к ней на подкрепление, и самим вступлением Москвы приготовить неизбежную гибель неприятелю". В своем приказе Кутузов ставил конкретную задачу перед армией, которой нужно было "приготовиться к делу, пересмотреть оружие, помнить, что вся Европа и любезное Отечество на нас взирают".

Между русской армией и французскими войсками произошло 16-18 (4-6 по старому стилю) августа 1812 года.

Русские войска в составе 1-й Западной армии под командованием генерала от инфантерии Михаила Барклая де Толли и 2-й Западной армии под командованием генерала от инфантерии Петра Багратиона общей численностью 120 тысяч человек 3 августа (22 июля по старому стилю) соединились в районе Смоленска и развернули наступление на Рудню, Витебск. Для прикрытия Смоленска с юго-запада к предместью Красненское был направлен отряд генерал-майора Дмитрия Неверовского в составе 7 тысяч человек и 14 орудий.

Наполеон, увидев в наступлении русских войск опасность для растянутой по фронту французской армии (около 200 тысяч человек), перегруппировал свои войска к правому крылу и возобновил наступление. Обойдя левый фланг русских войск, он устремился к Смоленску с целью овладеть городом, выйти в тыл русской армии и навязать ей генеральное сражение. Упорное сопротивление отряда Неверовского в районе предместья Красненское задержало авангард французской армии под командованием маршала Иоахима Мюрата в составе 22 тысяч человек на сутки. Это позволило русскому командованию организовать оборону Смоленска силами 7-го пехотного корпуса под командованием генерал-лейтенанта Николая Раевского в составе 13 тысяч человек до подхода к городу вражеских войск. К этому важному стратегическому пункту, прекратив наступление, также направились русские 1-я и 2-я Западные армии.

Утром 16 (4 по старому стилю) августа к городу подошел корпус маршала Нея в составе 22 тысяч человек и попытался с ходу овладеть им, но был отбит войсками Раевского. Наполеон, стянув к Смоленску корпуса маршалов Нея, Даву, генерала Понятовского, кавалерию Мюрата и гвардию - всего до 140 тысяч человек и 350 орудий - решил здесь дать русской армии генеральное сражение.

Французская артиллерия начала обстрел крепости. Около полудня к Смоленску подошла 2-я Западная армия, и Багратион усилил корпус Раевского 2-й гренадерской дивизией под командованием принца Карла Мекленбургского. Защитники города в течение дня самоотверженно отражали атаки противника, который ввел в бой около 45 тысяч человек.

Вечером главные силы Наполеона сосредоточились на высотах левого берега Днепра. К этому времени к Смоленску прибыла 1-я Западная армия и заняла высоты на правом берегу реки. Главнокомандующий русскими войсками генерал Барклай де Толли, стремясь сохранить армию, решил, вопреки мнению Багратиона, оставить Смоленск и приказал 2-й Западной армии отходить по Московской дороге, а 1-й Западной армии - удерживать город для обеспечения отхода.

Оборона Смоленска была возложена на 6-й пехотный корпус под командованием генерала от инфантерии Дмитрия Дохтурова, усиленный 3-й пехотной дивизией под командованием генерал-лейтенанта Петра Коновницына - всего до 20 тысяч человек и 170 орудий.

17 (5 по старому стилю) августа в 8 часов утра Дохтуров атаковал и выбил войска противника из Мстиславльского и Рославльского предместий города. По приказу Барклая де Толли на правом берегу Днепра выше и ниже Смоленска были развернуты две сильные группы артиллерии под общим командованием генерал-майора Александра Кутайсова с задачей фланговым огнем поражать вражеские войска, атакующие крепость.

В 14 часов Наполеон бросил войска на штурм Смоленска. После двухчасового боя они заняли Мстиславльское, Рославльское и Никольское предместья. Барклай-де-Толли направил на помощь Дохтурову 4-ю пехотную дивизию под командованием принца Евгения Вюртембергского. Овладев предместьями, противник установил около 150 орудий для разрушения городских стен.

Вечером французам удалось на короткое время овладеть Малаховскими воротами и Красненским предместьем, однако русские войска решительной контратакой заставили их отступить. В результате интенсивного артиллерийского обстрела противника в городе начались пожары.

К 22 часам бои утихли во всех пунктах. Войска Дохтурова в составе около 30 тысяч человек, отразив натиск врага, удержали за собой Смоленск. Однако в связи с большими разрушениями и сильными пожарами в ночь на 18 (6 по старому стилю) августа русские были вынуждены оставить город. Корпус Дохтурова, уничтожив мост, отошел на правый берег Днепра.

В результате Смоленского сражения был сорван замысел Наполеона - навязать русской армии генеральное сражение под Смоленском в невыгодных для нее условиях. Русские генералы и офицеры проявили высокое искусство управления войсками в тяжелом оборонительном сражении в условиях значительного превосходства врага в силах и средствах. Наполеоновские войска в сражении потеряли до 10-12 тысяч человек, а русские - 6-7 тысяч человек.

Введение

Как, наверное, всем хорошо известно, Смоленск является городом-героем. Это почетное звание было присвоено ему в 1985 году в связи с 40-летием Победы в Великой Отечественной войне.
Однако, каждый, кто бывал в Смоленске, не мог не обратить внимание, что памятников, посвященных другой Отечественной войне - войне 1812 года в нем намного больше, чем монументов в честь победы над фашистской Германией.

Памятник защитникам Смоленска 4-5 августа 1812 года
в Лопатинском саду:

В Смоленске, вообще, как мне показалось, царит культ именно 1812 года.

Наполеон, после взятия города 5 августа 1812 года, искренне недоумевал, почему русские оставили город, продолжив отступление по старой Смоленской дороге, не стали его защищать до конца и не ввязались в генеральное сражение, к которому так стремился французский император.

Логику Барклая-де-Толли Наполеон понять не мог: «Зачем он оставил Смоленск? Зачем довел этот прекрасный город до такого несчастного положения? Если он хотел его защищать, то для чего же не защищал его далее? Он мог бы удерживать его еще долго. Если же он намерения этого не имел, то зачем же останавливался и дрался в нем: разве только для того, чтобы разорить город до основания? За это бы его во всяком другом государстве расстреляли…».

Бюст М. Б. Барклая-де-Толли
на бульваре 1812 года:

Великий полководец оказался не очень прозорлив. Ему и Москва будет сдана, но это не спасет его армию от полного краха. Не с теми он связался. Русские - это не те, кто после первого же поражения поднимает руки к верху в знак капитуляции.
Наполеон совершил главную ошибку в своей жизни - начал войну с Россией.

ЧАСТЬ 1
СМОЛЕНСКОЕ СРАЖЕНИЕ 4-6 АВГУСТА 1812 г.

Когда к Смоленску подошла наполеоновская армия, защищать город пришлось корпусу генерал-лейтенанта Николая Николаевича Раевского (1771-1829), которого В.А. Жуковский называл «славой наших дней», а А. С. Пушкин - «памятником двенадцатого года».

Бюст Н. Н. Раевского
на бульваре 1812 года:

При этом, Н.Н. Раевскому никто не отдавал приказа оборонять город. Его корпус отправился вслед за 1-й и 2-й армиями под Рудню и Поречье и успел отойти от Смоленска всего на 14 км, когда пушечные выстрелы из-за Днепра известили о бое, который происходил на Краснинской дороге:

Это, отступая, сражалась дивизия генерала Дмитрия Петровича Неверовского (1771 - 1813).

Бюст Д. П. Неверовского
на бульваре 1812 года:

Бюст П. И. Багратиона
на бульваое 1812 года:

Раевский решил до подхода русских армий отражать натиск врага не в городе, а в его предместьях.

Утром 4 августа французы пошли на штурм. Они атаковали русскую кавалерию, а с запада тремя огромными колоннами двинулась пехота маршала Нея .

Шедшая вдоль Днепра его левая колонна была остановлена артиллерийским огнем, была также отражена атака правой колонны. Но средняя - во главе с самим маршалом Неем сумела ворваться на бастионы Королевской крепости Смоленска.

Спас положение командир 26-й пехотной дивизии генерал И. Ф. Паскевич , возглавивший штыковую атаку, в результате которой французы были отброшены в Чуриловский овраг.

Во второй половине дня французы предприняли еще один безуспешный штурм, на сей раз Молоховских ворот.
Так завершилось это сражение, носившее исключительно упорный характер. Сам же Н. Н. Раевский называл это сражение «важнейшим в своей жизни».

В ночь на 5 августа корпус Раевского был заменен войсками 6-го пехотного корпуса под командованием генерала Дмитрия Сергеевича Дохтурова (1756-1816), усиленного дивизиями Д. П. Неверовского, П. П. Коновницына и бригадой из дивизии П. М. Колюбакина. На рассвете 5 августа на защиту Смоленска встало 20 тысяч воинов, а с прибывающими подкреплениями число защитников города достигло 30 тысяч человек.

Бюст Д. С. Дохтурова
на бульваре 1812 года:

Противник направил на штурм Смоленска не менее 45 тысяч человек. Три дивизии Нея расположились напротив Свирского предместья и Королевской крепости. В районе Рославльского предместья действовали пять дивизий маршала Даву .

Офицерскую слободу атаковали дивизии маршала Понятовского .

Правее его, к Днепру, наступали три кавалерийских корпуса Мюрата .

Наполеон надеялся заставить русскую армию выйти из города, с тем, чтобы навязать ей генеральное сражение, но в полдень ему доложили, об отступлении русских войск по Московскому тракту. Это отходила 2-я армия Багратиона, совершавшая марш вдоль Днепра в виду неприятеля. Император пришел в ярость. Он понял, что противник опять отказался от генерального сражения. Но теперь для его преследования нужно было непременно взять Смоленск.

Около 3 часов дня Наполеон приказал атаковать город со всех сторон. Началась общая атака войск Нея, Даву, Понятовского. Французы захватили предместья, но их попытки прорваться к мосту со стороны Рачевки и окружить защитников города были отражены.

В 5 часов Наполеон приказал вновь штурмовать Молоховские ворота. В подкрепление к Дохтурову прибыла 4-я дивизия принца Евгения Вюртембергского. Принц вместе с Коновницыным лично повели солдат в атаку. Штурм ворот повторился в 7 часов вечера, но снова был отбит.

Убедившись в невозможности взять город приступом, Наполеон приказал подвергнуть его массированному обстрелу из 150 орудий. Обстрел продолжался несколько часов и завершился в 9 часов вечера. Смоленск превратился в сплошное пожарище и пылал со всех сторон - от центра до предместий.

Впечатляющее описание уничтожения города оставил офицер русской армии Ф. Н. Глинка: «…Все, что может гореть, запылало! Опламененные окрестности, густой, разноцветный дым, багровые зори, треск ломающихся бомб, гром пушек, кипящая ружейная пальба, стук барабанов, вопль старцев, стоны жен и детей, целый народ, упадающий на колени с воздетыми к небу руками: вот что представлялось нашим глазам, что поражало слух и раздирало сердце!..»

Город представлял собой кромешный ад. Горели не отдельные дома, а сразу целые улицы, кварталы и слободы.
Картина горящего Смоленска впечатлила и Наполеона. «В чудную августовскую ночь , - писал он, - Смоленск представлял французам зрелище, подобное тому, которое представлялось глазам жителей Неаполя во время извержения Везувия» .

Причин страшного пожара было несколько. Покидая город, русские войска и сами поджигали дома, уцелевшие во время французского обстрела, с тем, чтобы ничего не досталось неприятелю. Адъютант императора Сегюр писал: «Пожар Смоленска не был роковой и непредвиденной случайностью войны, ни даже актом отчаяния, а результатом холодного обдуманного решения».

Таким образом, пожар Смоленска предвосхитил грядущий пожар Москвы. Это был акт величайшего самопожертвования русских людей, характерная черта всенародной и бескомпромиссной борьбы с захватчиками.

Ночью 6 августа , за два часа до рассвета, русские войска тихо покинули Смоленск и сожгли за собой мост.
На заре в город вошли войска Наполеона. Но завоеватели сильно разочаровались: «Это было зрелище без зрителей, победа почти бесплодная, слава кровавая, и дым, окружающий нас, был как будто единственным результатом нашей победы» , - писал Сегюр.

Заключительным аккордом Смоленского сражения стал бой, начавшийся у Валутиной горы 7 августа . Чтобы дать возможность соединиться 1-й и 2-й армиям на Московкую дорогу вышла пехотная бригада генерал-майора Павла Алексеевича Тучкова (1776-1858).

Несмотря на многократное превосходство противника, бригада Тучкова более пяти часов сдерживала атаки корпуса маршала Нея, стремившегося отрезать часть отступающих русских войск. В штыковой атаке П. А. Тучков был тяжело ранен и попал в плен.

Уже на закате Нею удалось прорвать оборонительную линию и выйти на Смоленскую дорогу. Но здесь положение спас генерал П. А. Ермолов , возглавивший штыковую атаку егерей и отбивший попытку французов подойти к правому флангу русской армии.
В результате 1-я армия Барклая смогла отойти от Смоленска и соединиться с 2-й армией Багратиона, сорвав план Наполеона разбить русские армии поодиночке.

Утром 9 августа Наполеон приказал доставить к нему раненого генерала П. А. Тучкова, попавшего в плен. «Смоленск - такой прекрасный город, - заявил Наполеон. - Он для меня лучше всей Польши. Он был всегда русским и останется русским» .
Именно здесь, в Смоленске, Наполеон предпринял первую попытку вступить в переговоры о мире с Александром I . «Мы уже довольно сожгли пороху, и довольно пролили крови, и когда-нибудь надо же начать» , - заявил он Тучкову и пригрозил, что займет Москву, если не заключит мира с царем Александром. А это обесчестит Россию, ибо «занятая неприятелем столица похожа на девку, потерявшую честь. Что хочешь делай после, а чести не возвратишь» .

Поздно вечером 12 августа Наполеон неожиданно для всех покинул Смоленск и отправился в погоню за русскими армиями. Он еще не подозревал о том, что его ждет в ближайшем будущем.

Мюрат бросался перед Наполеоном на колени и умолял своего императора не идти дальше. «Москва нас погубит» , - повторял он.
Но Наполеон был непреклонен, он решил идти на Москву.

Продолжение следует…
Благодарю за внимание.
Сергей Воробьев.