Проблема жанрового своеобразия комедии «Недоросль»

На уровне жанрообразования поэтика “Heдоросля” продолжает пребывать парадоксальной: сатирико-бытовые по типу художественной образности персонажи комедии предстают в плотном ореоле трагедийных ассоциаций и жанрообразующих мотивов, тогда как герои-идеологи, по своему эстетическому статусу восходящие к бесплотному голосу высоких жанров оды и трагедии, целиком погружены в стихию комедийных структурных элементов.

Начнем с того, что бытовые персонажи -- архаисты, приверженцы старины и обычая, как истинно трагические герои [Гачев Г.Д., Содержательность художественных форм, 1990, стр. 293]. “Старинные люди” (III,5) не только родители Простаковой и Скотинина, но и они сами, принадлежащие к роду “великому и старинному” (IV,1), чья история восходит к шестому дню творения. Впрочем, задолго до того, как выяснится это обстоятельство, отдаленный звон трагедийных ассоциаций слышится в первой же характеристике, которую г-жа Простакова получает от постороннего лица: “Правдин. Нашел помещика дурака бессчетного, а жену презлую фурию, которой адский нрав делает несчастье целого их дома (II,1)”. Фурии и ад -- устойчивые словесные ореолы трагических тиранов Сумарокова, возникающие в каждом из девяти его трагедийных текстов (ср., например, “Димитрий Самозванец”: “Зла фурия во мне смятенно сердце гложет”; “Ступай во ад, душа, и буди вечно пленна!” [Сумароков А.П., Полн. собр. соч. в стихах и прозе. 2-е изд., 1797, ч.4, стр. 70, 126]). Что же касается несчастья, то именно это понятие покрывает собою трагедийный мирообраз, в котором совершается специфически трагедийная перипетия -- перелом от счастья к несчастью.

Именно такая перипетия совершается в “Недоросле” по линии действия в стане бытовых героев: радостно готовящиеся к свадьбе Скотинина в начале комедии (“Скотинин. В день моего сговора! Я прошу тебя, сестрица, для такого праздника отложить наказание до завтрева” -- I,4), они дружно впадают в тоску и скорбь в финале. Мотив тоски, первоначально возникающий в связи с бытовыми образами в каламбурно-предметном смысле желудочной неприятности объевшегося Митрофана (“Еремеевна. Протосковал до самого утра” -- I,4), очень быстро распространяется в значении “состояния души” по тексту комедии и определяет собой эмоциональную доминанту действия для бытовых персонажей:

Г-жа Простакова. Полно, братец, о свиньях-то начинать. Поговорим-ка лучше о нашем горе. (К Правдину.) <...> Бог велел нам взять на свои руки девицу. Она изволит получать грамотки от дядюшек (I,7); Кутейкин. Житье твое, Еремеевна, яко тьма кромешная. Пойдем-ка за трапезу, да с горя выпей сперва чарку. Еремеевна (в слезах). Нелегкая меня не приберет! (II,6); Г-жа Простакова. Как! Нам расстаться с Софьюшкой! <...> Я с одной тоски хлеба отстану. (III,5); Цыфиркин. Ох-ти мне! Грусть берет. Кутейкин. О, горе мне, грешному! (III,6); Г-жа Простакова (тоскуя). О, горе взяло! О, грустно! (V,4).

Эта финальная тоска Простаковой, высказанная ею самой и поддержанная двумя ремарками (“видя в тоске г-жу Простакову” -- V,5; “очнувшись в отчаянии” -- V, явл. последнее) усугубляется еще и типично трагедийной пластикой: стояние на коленях, простирание рук и обморок довершают ассоциативно-трагедийный рисунок ее роли, подчеркивают эмоциональный смысл действия, сопряженного с образами бытовых героев, как трагедийный.

И такое свойство трагического действия как его постоянное колебание на грани жизни и смерти, чреватое гибелью и кровопролитием, также находит в ассоциативно-словесной ткани “Недоросля” свое адекватное выражение. Правда, в комедии никто не гибнет физически. Но само слово смерть и синонимичные ему слова погиб, пропал, умер, покойник буквально не сходят с уст бытовых персонажей, которые обладают эксклюзивным правом на это трагедийное понятие и широко им пользуются. Обычные фразеологизмы, включающие слово “смерть” как выражение предельной концентрации качества или эмоции, то и дело мелькают в их речи:

Г-жа Простакова. Я чаю, тебе жмет до смерти (I,1); Скотинин. И не деревеньки, а то, что в ее деревеньках водится, и до чего моя смертная охота (I,5); Г-жа Простакова. Умираю, хочу видеть этого почтенного старичка (II,5); Простаков. А я уже тут сгиб да пропал (III,5).

Бурное физическое действие в стане обличаемых постоянно подвергает их жизнь риску и ставит на грань гибели, и такой сугубо трагедийный мотив, как самоубийство, тоже очень не чужд бытовым персонажам комедии:

Скотинин. Митрофан! Ты теперь от смерти на волоску. Еремеевна. Ах, уходит он его! <...> Скотинин. <...> чтоб я в сердцах не вышиб из тебя духу. <...> Еремеевна. Издохну на месте, а дитя не выдам! (II,4); Митрофан. Нет, так я спасибо, уже один конец с собою! <...> Ведь здесь и река близко. Нырну, так поминай как звали. Г-жа Простакова. Уморил! Уморил! <...> По тебе, робенка хоть убей до смерти (II,6).

Исконный трагедийный смысл этой темы со всей силой начинает звучать в финальном пятом акте, до предела насыщенном мотивом гибели и смерти:

Г-жа Простакова. Всех прибить велю до смерти! (V,2), Жива быть не хочу! (V,3), Мой грех! Не губите меня! (V,4); Стародум. Не хочу ничьей гибели. Я ее прощаю (V,4); Г-жа Простакова. Все теряю. Совсем погибаю! (V,4), Погибла я совсем! Отнята у меня власть! <...> Нет у меня сына! (V, явл. последнее).

Так действие комедии, для семейства Простаковых характеризующееся лавинообразным нарастанием мотива погибели и смерти, разрешается вполне трагедийным финалом хотя бы в чисто словесном плане: физически живая, Простакова настойчиво твердит о своей погибели, которую, в таком случае, может быть, следует счесть духовной. И разве не мертва ее душа на всем протяжении действия, разве не убил ее, воскресшую на секунду в финале, Митрофан, повергнув своим грубым словом в обморок, равнозначный смерти?

Наконец, и такое специфическое свойство трагедийного действия как его роковой характер, предсказуемость и неотвратимость трагического финала, в высшей степени характеризует действие “Недоросля” по отношению к бытовым героям комедии. С самого начала известно, чем оно для них кончится: “Правдин. Не сомневаюсь, что унять их возьмутся меры” (II,1); “Правдин. Именем правительства вам приказываю <...>” (V,4).

Этот глобальный повтор в структуре комедии, в сущности, упраздняет необходимость всего того, что происходит между означенными явлениями. Однако действие происходит, стремительно движется к предначертанной катастрофе, его трагический характер усугубляется истинно трагической маниакальной слепотой и противоположными ожиданиями семейства Простаковых, которые все время уповают на случай -- но им этот универсальный помощник комедийных героев служить отказывается:

Г-жа Простакова. Как кому счастье на роду написано, братец (1,6). Авось-либо господь милостив, и счастье на роду ему написано (II,5). Батюшка, ведь ребенок, может быть, свое счастье прорекает: авось-либо сподобит Бог быть ему и впрямь твоим племянничком (III,5).

Эти несбыточные упования актуализируют в категориальном аппарате “Недоросля” сугубо трагедийный мотив пророчества-рока. Судьба, настигающая семейство Простаковых, обрушивает на них пусть заслуженную, но, тем не менее, вполне трагическую кару утраты: как справедливо заметил П.А. Вяземский, “в наших комедиях начальство часто занимает место рока (fatum) в древних трагедиях” . Этот финал -- утрата того, чем персонаж обладал при завязке -- классическая структура соотношения исходной ситуации и развязки трагедийных текстов. Все бытовые персонажи “Недоросля” что-нибудь теряют: г-жа Простакова -- власть и сына, Скотинин -- невесту и ее деревеньки со свиньями, Митрофан -- беспечальную жизнь в родительском доме (“Правдин. Пошел-ко служить...” -- V, явл, последнее). Ничего не теряют только те, кому терять нечего. Простаков и Еремеевна остаются при своем, как Стародум без табакерки, но свое для них -- это полное и бессловесное личное рабство, которого не может отменить даже указ об опеке. И если принять за чистую монету ту гармонию, которую Правдин именем правительства насильственно водворяет в искаженном безумием мире простаковского имения, то разве это не трагический исход тоже?

В итоге приходится констатировать факт: та группа персонажей, которая концентрирует в себе квинтэссенцию комизма “Недоросля”, в своих формально-драматургических параметрах всесторонне выстроена инвариантами трагедийной структуры, что и дает совершенно невероятное жанровое определение: комедия... рока.

Совершенно ту же самую картину, но развернутую на 180°, можем наблюдать в противоположном мире “Недоросля”. Образы героев-идеологов комедии, созданные по этико-эстетическим установкам высоких жанров оды и трагедии, развернуты в действии сугубо комедийной структуры.

Несмотря на то, что Стародум носит “старую” фамилию, он в комедии -- “новый человек”, новатор, как и положено это герою комедии . История его рода не идет дальше Петровской эпохи -- по сравнению с шестым днем творения это достаточно “ново”, даже если не учитывать того очевидного факта, что эпоха Петра I общепризнанно открывает собой период новой русской истории. И если Стародум думает по-старому при Екатерине II, то это на самом деле значит, что он думает по-новому.

Перипетия, которая совершается для героев-идеологов в “Недоросле”, тоже носит отчетливо комедийный характер поворота от несчастья к счастью. В завязке комедии Софья, попавшая к Простаковым после смерти матери и разлученная с Милоном, глубоко несчастна, да и Милон, потерявший следы своей возлюбленной и терзаемый подозрениями, что его любовь безответна, появляется несчастным на сцене, но исходное несчастье и взаимная утрата увенчаны полным и совершенным счастьем Софьи и Милона в финале комедии:

Софья. Сколько горестей терпела я со дня нашей разлуки! Бессовестные мои свойственники... Правдив. <...> не спрашивай о том, что столько ей прискорбно...” (II,2); Милон. <...> и, что еще горестнее, ничего не слыхал я о ней во все это время. Часто, приписывая молчание ее холодности, терзался я горестию. <...> Не знаю, что мне делать в горестном моем положении. (II,1). Милон (обнимая Стародума). Мое счастье несравненно! Софья (целуя руки Стародумовы). Кто может быть счастливее меня! (IV.6).

Правдин, переживающий “несчастье целого дома” Простаковых как свое собственное, счастлив возможностью “положить границы злобе жены и глупости мужа” (II, 1); Стародум переживает эту комедийную перипетию буквально за один момент, ибо сам его приезд, равнозначный избавлению Софьи от вынужденного брака, и является той самой точкой осуществления комедийной перипетии, которой подводит окончательный итог “явление последнее” комедии:

Стародум. Ничто так не терзало мое сердце, как невинность в сетях коварства. Никогда не бывал я так собою доволен, как если случалось вырвать добычу из рук порока <...> (III,2); Стародум (к Правдину, дерзка руку Софьи и Милона). Ну, мой друг! Мы едем. Пожелай нам... Правдин. Всего счастья, на которое имеют право честные сердца (V, явл. последнее).

И даже тогда, когда по этой линии действия добродетельный персонаж, пусть хотя бы в словесном плане, оказывается на грани смерти, в его репликах актуализируется мотив жизни. В мире героев-идеологов даже война не столько чревата погибелью, сколько служит средством утверждения жизненных принципов. Не случайно и слово “смерть” принципиально отсутствует в лексиконе положительных персонажей, даже когда речь идет о жизни на грани смерти:

Стародум. В самое то время <...> услышали мы нечаянно, что объявлена война. Я бросился обнимать его с радостию. “Любезный граф! Вот случай нам отличить себя. Пойдем тотчас в армию и сделаемся достойными звания дворянина” <...> (III,1); Стародум. Как! Будучи в сражениях и подвергая жизнь свою... <...> Милон. Он [военачальник] <...> славу свою предпочитает жизни. <...> неустрашимость его состоит, следственно, не в том, чтоб презирать жизнь свою. <...> Мне кажется, храбрость сердца доказывается в час сражения, а неустрашимость души во всех испытаниях, во всех положениях жизни (IV,6).

И конечно, далеко не случайно в рассуждениях добродетельных персонажей о риске жизнью всплывает такая субстанциально-комедийная категория, какой является всесильный двигатель этого типа действия -- случай. Многочисленные случайные встречи близко знакомых людей в поместье Простаковых исследовательская традиция тоже склонна рассматривать как огрех драматургической техники Фонвизина: “Милон неожиданно встречает в доме Простаковых любимую им девушку, Правдин -- Милона, Стародум находит в нем племянника друга своего, графа Честана, даже Вральман оказывается знакомцем Стародума, у которого был кучером” . В этих многочисленных случайностях комедии многие литературоведы видят превышение меры драматургической условности, искусственную концентрацию событий и совпадений в пределах сценического времени .

Но если отнестись к случайности как к жанрообразующей категории, то станет очевидно, что такая концентрация случайных совпадений в “Недоросле” далеко не случайна: это жанровая доминанта, эстетическая характеристика мира героев-идеологов. Так же как трагедийное слово “смерть” не сходит с уст бытовых персонажей “Недоросля”, комедийное слово “случай” прочно утверждается в кругу понятий героев-идеологов: всесильный комедийный случай правит жизнью отвлеченных риторических персонажей, чей художественный генезис восходит к высоким жанрам и одо-трагедийному типу образности:

Милон. Как я рад, любезный друг, что нечаянно увиделся с тобой! Скажи, каким случаем... (II,1); Милон. Любезная Софья! Скажи мне, каким случаем здесь нахожу тебя? (II,2); Стародум. <...> услышали мы нечаянно, что объявлена война. <...> Любезный граф! Вот случай нам отличить себя. <...> Многие случаи имел я отличить себя. <...> Тут слепой случай завел меня в такую сторону, о которой мне отроду и в голову не приходило. <...> я видел тут множество людей, которым во все случаи их жизни ни разу не приходили ни предки, ни потомки. (III,1); Стародум. Случалось быть часто раздраженным <...> (III,2); Правдин. Я найду случай представить тебя после (III,5); Милон. Признаюсь вам искренно, что показать прямой неустрашимости не имел я еще никакого случая (IV,4); Стародум. На первый случай сгодилось бы и к тому, что ежели случилось ехать, так знаешь, куда едешь (IV,8); Милон. Я думаю, в этом случае и ваш лоб был бы не крепче ученого (IV,8).

Поддержанное благосклонностью комедийного случая, действие! “Недоросля” для добродетельных героев развивается по типично комедийной схеме обретения: Стародум, обретший материальный достаток за пределами текста, обретает в действии племянницу с “сердцем честного человека”, Милон и Софья обретают друг друга, Правдин, как будто ничего особенного не получивший, кроме возможности обуздать произвол, на самом деле тоже обретает, и едва ли не больше других: утрата иллюзий относительно “человеколюбивых видов вышней власти” -- в конечном счете тоже обретение, и принципиальное для героя-идеолога, поскольку оно совершается в сфере духа.

Однако при этом сверхблагополучном исходе действия комедии; его трагический обертон не только весьма ощутим, но даже и подчеркнут той невероятно высокой концентрацией случайностей, которая нужна, чтобы удержать логику событий в сфере комедийной структуры. Случай и только случай с неизменной закономерностью отделяет добродетельных персонажей от подлинно трагического для них возможного исхода событий. И разве не трагично то, что идеальная добродетель в своем стремлении к нормальной разумной жизни может уповать только на счастливый случай и внешнюю поддержку? Так второй мирообраз “Недоросля”, целиком выстроенный на идеолого-эстетическом категориальном аппарате высоких жанров, обретает не менее парадоксальные, чем первый, жанровые очертания трагедии... случая.

До сих пор мы рассекали действие и текст комедии “Недоросль” надвое. Пора, наконец, вспомнить, что это одно действие и один текст, в котором на равных правах, в постоянной системе аналогий и оппозиций функционируют два типа художественной образности, два мирообраза, две жанровые установки: универсальное двоение всех уровней поэтики “Недоросля” доходит, наконец, до своего логического завершения. Под напором двоящегося слова, двоящихся типов художественной образности, двоящегося мирообраза и двойной сферы жанрового тяготения текста “Недоросля” к трагедии и комедии двоится сама традиционно единая структура драматического произведения, в котором, с аристотелевско-европейской точки зрения, должен быть один конфликт и одно действие.

Пожалуй, утверждение И.А. Гончарова о том, что в грибоедовском “Горе от ума” “две комедии как будто вложены одна в другую” [Гончаров И.А., Собр. соч., 1980, т. 8, стр. 45], может быть применено к “Недорослю” едва ли не с большим успехом. В этом повинно все то же самое каламбурное слово, изначально решительно размежевавшее все структурные элементы комедии. Между персонажами, чьи среды обитания (дом и мир) так различны, чьи образы сформированы столь разными (вещь и понятие) категориями и чьи уровни владения словом (предметное и переносное значение) исключают какой бы то ни было диалог, основу любого драматического действия, невозможен никакой личностный конфликт, который охватил бы всех персонажей многофигурной композиции “Недоросля” одним противоречием. Отсюда -- естественный переход конфликта в сферу надличностную и его дробление.

В конфликте “Недоросля” происходят постоянные “обманные движения” и подстановки. Как и любой драматургический текст, комедия Фонвизина должна была бы обозначить свою конфликтную сферу с самого начала. Однако та линия политического противостояния, которая намечается в первых пяти явлениях (спор о кафтане, г-жа Простакова и Тришка, крепостница и крепостной), не находит развития в действии комедии. Конфликт, стало быть, переходит на уровень бытового нравоописания (борьба Митрофана и Скотинина за право присвоить деньги Софьи -- I,4; II,3). Появление же на сцене Правдива и Стародума, сразу ознаменованное диалогом о неизлечимой болезни русской власти (III, 1), переводит его в сферу идеологическую .

Из этих трех возможностей реализации конфликта в действии комедии актуализируются только две: политический субстрат, на который намекает столкновение хозяйки поместья с крепостным портным, так и остается под спудом действия, ибо единственный сюжет, в котором этот конфликт мог бы развернуться, -- бунт крепостных -- был, естественно, немыслим на русской сцене. Следовательно, приходится признать, что в комедии “Недоросль” два конфликта: семейно-бытовое соперничество за руку богатой невесты, порождающее любовную интригу, которую венчает помолвка Милона и Софьи, и идеологический конфликт идеальных понятий о природе и характере власти, категорически не совпадающих с ее практическим бытовым содержанием. Этот конфликт продуцирует нравственно-идеологическое противостояние реального властителя-тирана г-жи Простаковой и носителей идеальной концепции власти Стародума и Правдина, которое и увенчано лишением г-жи Простаковой ее политических прав.

Таким образом, каждый из двух конфликтов развернут в самостоятельном действии, которых, естественно, в комедии Фонвизина тоже: оказывается два, причем внутри каждого лагеря персонажей эти действия распределяются по закону кривозеркального (или, если угодно, каламбурного) отражения однотипных драматургических ситуаций. Если г-жа Простакова осуществляет тираническую власть на деле (“То бранюсь, то дерусь; тем и дом держится <...>” -- II,5), то Стародум и Правдин обсуждают проблему власти и условий ее перерождения в тиранию. Вскармливание Митрофана пародически соответствует просвещению умов Правдина и Софьи, псевдоэкзамен Митрофана предварен истинным экзаменом Милона на право называться честным человеком, драка Митрофана и Скотинина за право присвоить наследство Софьи сопровождает борьбу Милона за счастье с любимой девушкой и т.д. Причем каждое из этих действий “Недоросля” обладает полным набором композиционных элементов структуры: исходной ситуацией, развитием, кульминацией и развязкой -- и этот двойной набор соответственно удваивает композиционные элементы действия комедии в целом.

Если в стане героев-идеологов происходит истинно-результативное действие со знаком “плюс”: освобождение Правдина от политических иллюзий, обуздание произвола и тирании г-жи Простаковой, соединение любящих друг друга Милона и Софьи, то в стане бытовых героев эти же самые элементы оказываются антидействием со знаком “минус” в смысле своей полной безрезультатности: усилия г-жи Простаковой по воспитанию Митрофана дают отрицательный эффект, ее попытки устроить судьбу сначала брата, а потом сына в браке с Софьей увенчиваются полным крахом, наконец, она сама, лишившись власти, тоже оказывается у разбитого корыта.

И если учесть то обстоятельство, что истинно результативное действие осуществляется в идеологическом говорении, а безрезультатное охватывает собою вещный мирообраз достоверного физического быта, то приходится признать мирозиждительную силу слова-мнения, которое правит миром “Недоросля” отчасти даже в сакральном смысле. “В начале было Слово” -- и письмо Стародума творит живой движущийся мир комедии. В конце -- тоже слово, “Страшный Суд” наместника воскрешает мертвые души “Недоросля” для того, чтобы сокрушить этот сущий, но недолжный мир. Так сакральные ассоциации сюжета и композиции комедии усугубляют невероятную емкость фонвизинской картины русской жизни, возводя ее общий абрис к универсальному вневременному сюжетному архетипу Евангелия и Апокалипсиса: пришествие новой ипостаси Божества, несущей Новый завет погрязшему в пороках, изжившему себя ветхому миру и возвещающей Страшный Суд грешникам в конце времен.

Синтез инвариантных элементов двух оппозиционных рядов жанровой иерархии XVIII в., поделившей литературу на области высокого идеального и низкого бытового мирообразов, сложная система их параллельного и перекрестного совмещения в “Недоросле” породили принципиально новый эстетический статус литературного произведения. Если ранее сама категория жанра, замыкающая в жесткую систему инвариантных элементов заданной структуры каждый входящий в систему этого жанра текст, делала его своеобразным способом конструирования словесной модели мира под определенным углом зрения, т.е. модели моноскопической, то комедия Фонвизина, совместив в себе две жанровые структуры, два набора инвариантов, два угла зрения и два способа словесного моделирования жизненных связей, создала эффект стереоскопический. Отсюда модель действительности, продуцируемая “Недорослем” в целом, приобрела доселе неведомую русской литературе объемность, всеохватность и универсальность. Пожалуй, невозможно найти в русской литературе XVIII в. другой текст, который при столь же компактном объеме был бы столь же репрезентативен в отношении масштабов охвата русской действительности и литературной жизни, как “Недоросль”.

П. А. Вяземский, Из книги «Фонвизин»

В комедии «Недоросль» автор имел уже цель важнейшую: гибельные плоды невежества, худое воспитание и злоупотребления домашней власти выставлены им рукою смелою и раскрашены красками самыми ненавистными... В «Недоросле» он уже не шутит, не смеется, а негодует на порок и клеймит его без пощады: если же и смешит зрителей картиною выведенных злоупотреблений и дурачеств, то и тогда внушаемый им смех не развлекает от впечатлений более глубоких и прискорбных...

Невежество же, в коем рос Митрофанушка, и примеры домашние должны были готовить в нем изверга, какова мать его, Простакова... Все сцены, в которых является Простакова, исполнены жизни и верности, потому что характер ее выдержан до конца с неослабевающим искусством, с неизменяющеюся истиною. Смесь наглости и низости, трусости и злобы, гнусного бесчеловечия ко всем и нежности, равно гнусной, к сыну, при всем том невежество, из коего, как из мутного источника, истекают все сии свойства, согласованы в характере ее живописцем сметливым и наблюдательным.

Успех комедии «Недоросль» был решительный. Нравственное ее действие несомненно. Некоторые из имен действующих лиц сделались нарицательными и употребляются доныне в народном обращении. В сей комедии так много действительности, что провинциальные предания именуют еще и ныне несколько лиц, будто служивших подлинниками автору.

Н. В. Гоголь, Из статьи «В чем же, наконец, существо русской поэзии и в чем ее особенность»

Комедия Фонвизина поражает огрубелое зверство человека, происшедшее от долгого бесчувственного, непотрясаемого застоя в отдаленных углах и захолустьях России. Она выставила так страшно кору огрубенья, что в ней почти не узнаешь русского человека. Кто может узнать что-нибудь русское в этом злобном существе, исполненном тиранства, какова Простакова, мучительница крестьян, мужа и всего, кроме своего сына... Эта безумная любовь к своему детищу и есть наша сильная русская любовь, которая в человеке, потерявшем свое достоинство, выразилась в таком извращенном виде, в таком чудном соединении с тиранством, так что, чем более она любит свое дитя, тем более ненавидит все, что не есть ее дитя. Потом характер Скотинина - другой тип огрубенья. Его неуклюжая природа, не получив на свою долю никаких сильных и неистовых страстей, обратилась в какую-то более спокойную, в своем роде художественную любовь к скотине, наместо человека: свиньи сделались для него то же, что для любителя искусств картинная галерея. Потом супруг Простаковой - несчастное, убитое существо, в котором и те слабые силы, какие держались, забиты понуканьями жены, - полное притупленье всего! Наконец, сам Митрофан, который, ничего не" заключая злобного в своей природе, не имея желанья наносить кому-либо несчастье, становится нечувствительно, с помощью угождений и баловства, тираном всех, и всего более тех, которые его сильней любят, то есть матери и няньки, так что наносить им оскорбление - сделалось ему уже наслаждением.

В. О. Ключевский, Из статьи «Недоросль» Фонвизина (Опыт исторического объяснения учебной пьесы)

В комедии есть группа фигур, предводительствуемая дядей Стародумом. Они выделяются из комического персонала пьесы: это - благородные и просвещенные резонеры, академики добродетели. Они не столько действующие лица драмы, сколько ее моральная обстановка: они поставлены около действующих лиц, чтобы своим светлым контрастом резче оттенить их темные физиономии... Стародум, Милон, Правдин, Софья... явились ходячими, но еще безжизненными схемами новой, хорошей морали, которую они надевали на себя, как маску. Нужны были время, усилия и опыты, чтобы пробудить органическую жизнь в этих, пока мертвенных, культурных препаратах...

«Недоросль» - комедия не лиц, а положений. Ее лица комичны, но не смешны, комичны как роли, но вовсе не смешны как люди. Они могут забавлять, когда видишь их на сцене, но тревожат и огорчают, когда встречаешь их вне театра, дома или в обществе.

Да, госпожа Простакова мастерица толковать указы. Она хотела сказать, что закон оправдывает ее беззаконие. Она сказала бессмыслицу, и в этой бессмыслице весь смысл «Недоросля»; без нее это была бы комедия бессмыслиц... Указ о вольности дворянства дан на то, чтобы дворянин волен был сечь своих слуг, когда захочет...

Митрофан - синоним глупого неуча и маменькина баловня. Недоросль Фонвизина - карикатура, но не столько сценическая, сколько бытовая: воспитание изуродовало его больше, чем пересмеяла комедия.

Особенности построения комедии Д. И. Фонвизина "Недоросль"

В комедии “Недоросль” Фонвизин изображает пороки современного ему общества. Его герои - представители разных социальных слоев: государственные мужи, дворяне, слуги, самозваные учителя. Это первая в истории русской драматургии социально-политическая комедия.

Центральная героиня пьесы - госпожа Простакова. Она управляет хозяйством, колотит мужа, держит в ужасе дворовых, воспитывает сына Митрофана. “То бранюсь, то дерусь, тем и дом держится”. Никто не смеет противиться ее власти: “Разве я не властна в своих людях”. Но в образе Простаковой есть и трагические элементы. Эта невежественная и корыстолюбивая “презрелая фурия” очень любит и искренне заботится о своем сыне. В конце пьесы, отвергнутая Митрофаном, она становится униженной и жалкой:

Один ты остался у меня.

Да отвяжись...

Нет у меня сына...

Основным способом создания характера Простаковой является речевая характеристика. Язык героини меняется в зависимости от того, к кому она обращается. Слуг госпожа Простакова называет “воры”, “канальи”, “бестия”, “собачья дочь”. К Митрофану обращается: “друг мой сердешный”, “душенька”. Гостей встречает уважительно: “рекомендую вам дорогого гостя”, “милости просим”.

С образом Митрофана в пьесе связана очень важная для просветительской литературы идея воспитания. Митрофан - невежа, бездельник, любимец матери. От родительницы он унаследовал спесивость и грубость. К свято преданной ему Еремеевне он обращается: “старая хрычовка”. Воспитание и обучение Митрофана соответствует “моде” того времени и пониманию родителей. Французскому языку его учит немец Вральман, точным наукам - отставной сержант Цыфиркин, который “малую толику арихметике маракует”, грамматике - семинарист Кутейкин, уволенный от “всякого учения”. “Познания” Митрофанушки в грамматике, его желание не учиться, а жениться - смешны. Но его отношение к Еремеевне, готовность “за людей приниматься”, предательство матери вызывает уже иные чувства. Митрофанушка становится невежественным и жестоким деспотом.

Основной прием создания сатирических персонажей в пьесе - “зоологизация”. Собравшись жениться, Скотинин заявляет, что он и своих поросят завести хочет. Вральману кажется, что, живя с Простаковыми, он жил “фсе с лошатками”. Таким образом автор подчеркивает мысль о “животной” низменности окружающего мира.

Несмотря на то, что жанр пьесы “Недоросль” - комедия, Фонвизин не ограничивается только изобличением общественных пороков и созданием сатирических персонажей. Автор рисует ряд положительных персонажей - Стародум, Правдин, Софья, Милон. Эти герои открыто выражают взгляды “честного” человека на дворянскую мораль, семейные отношения и даже гражданское устройство. Этот драматургический прием поистине означает переворот в русской просветительской литературе - от.критики отрицательных сторон действительности к поискам путей изменения существующего строя.

Отражая актуальные для своего времени проблемы, Фонвизин являлся талантливым психологом, мыслителем, художником. Его комедия имеет общечеловеческое значение, она живет в веках, не сходит со сцен современных театров.

Митрофан – один из главных персонажей комедии, и именно ему посвящено название. Он считает себя уже очень взрослым, хотя совсем ещё ребенок, но не милый и наивный, а капризный и жестокий. Самовлюбленный, так как все его окружили любовью, но такой – ограничивающей.

Конечно, он смеётся над учителями. Понятно, что он хочет уже жениться на красавице Софье. Он ничего не боится, но очень труслив. То есть он боится всего, всегда готов позвать на помощь нянюшку и мамочку, но ведёт себя со всеми очень нагло, вызывающе…

И всё бы ничего! Но вот только мамочка его во всём поддерживает, никак не ограничивает.

Знакомимся мы с Митрофаном, когда он красуется в новом кафтане, а мама ругает портного. Митрофан уже вырос – высокий, довольно плотный парень. Лицо у него не очень умное, как и поступки. Он немного смеётся над всеми, играет, дурачится. Его точно хорошо кормят, он даже меры не знает, поэтому у него часто болит живот. Физически он вырос, а вот его сердцем и душой не занимались. А то, что его мозг просто не хочет запоминать информацию (года три азбуку учит), то это тоже капризы Митрофана. Ему кажется, что и без наук у него всё будет – стараниями мамочки. Она его почти пристроила за богатую наследницу Софью, которая ещё и очень красива и добра.

Часто Митрофан делает то, что ему говорят. Не учителя, конечно, а мама. Сказала, мол, целуй ручку незнакомому человеку, так он и делает. Но только ради выгоды. Никакой учтивости, доброты, уважения к другим у Митрофанушки нет.

В общем, Митрофан, может, и не такой плохой, но очень избалован. Недоросль верит в свою исключительность «без усилий». Он видит себя успешным помещиком, видит себя В его сердце нет любви даже к обожающей его маме, к верной няньке, ни к кому. Конечно, любит он только себя, но недостаточно. Иначе он бы хотя бы учился, развивался!

Образ и характеристика Митрофанушки с цитатами и примерами из текста

Митрофан Простаков - герой пьесы Д.И. Фонвизина «Недоросль», юноша, единственный сын дворян Простаковых. Недорослями в XIX веке называли юношей из дворянских семей, которые из-за своей лени и невежественности не могли окончить обучение, и как следствие, поступить на службу и жениться.

Фонвизин в своей пьесе как раз и высмеивает таких молодых людей, воплощая их черты в образе одного из главных героев пьесы - сына Простаковых Митрофана.

Отец и мать очень любят своего единственного сына и не замечают его недостатков, более того, переживают за сына и заботятся, как будто он маленький ребенок, берегут от всех напастей, боятся, что он может переутомиться от работы:"....пока Митрофанушка еще в недорослях, пота его и понежить; а там лет через десяток, как войдет, избави Боже, в службу, всего натерпится...".

Митрофанушка не прочь вкусно отобедать: "... А я, дядюшка, почти и вовсе не ужинал [...] Солонины ломтика три, да подовых, не помню, пять, не помню..." "...Да видно, брат, поужинал ты плотно..." "...Квасу целый кувшинец выкушать изволил...".

Митрофан – очень грубый и жестокий юноша: он мучает крепостных, издевается над своими учителями, не гнушается поднять руку даже на отца. В этом есть вина матери, которая взяла хозяйство в свои руки и ни во что ни ставит своего мужа. Её не любят ни крестьяне, ни родные, потому что она ругается и колотит всех почем зря.

За воспитание и обучение Митрофанушки также отвечает госпожа Простакова, однако не сильно вмешиваясь в эти процессы. Поэтому юноша жесток и груб, но не может постоять за себя, а прячется за мамину юбку. Дела с учёбой также обстоят не лучше. Мало того, что Митрофан глуп и ленив, ему ничто не интересно, он не любопытен, а на уроках ему очень скучно. К тому же учителя у него никудышные - бывший дьячок Кутейкин, отставной сержант Цыфиркин и бывший кучер Вральман – люди невежественные и малообразованные:"...Ну, что для отечества может выйти из Митрофанушки, за которого невежды-родители платят еще и деньги невеждам-учителям?.." Кроме того, Вральман – учитель французского, хотя сам он немец, французского языка не знает, но ухитряется учить ему мальчика.

В образе Митрофана отразился тип представителя молодого поколения того времени: ленивого, невежественного, грубого; он не стремится расти духовно, умственно и культурно, у него нет никаких идеалов и стремлений.

Вариант 3

Денис Иванович Фонвизин – великий русский писатель. В своем произведении «Недоросль» он показал читателям обобщенный образ молодого поколения из дворянского сословия 19 века на примере главного героя Митрофана. Имя Митрофан в переводе с греческого языка означает «похожий на мать». Герой воспитывается в семье, в которой отношения построены на лжи, лести, грубости. Мать вырастила своего сына непутевым, необразованным человеком. У Митрофана в жизни нет никаких целей и стремлений, они слишком мелки и ничтожны. Он разбалован, грубо обращается не только с прислугой, но и с родителями. Фонвизин данный образ не придумал. На самом деле в то время в дворянских кругах часто встречались подобные Митрофану недоросли, которые плохо учились, ничего не делали, так проживали свои дни.

У Митрофана были домашние учителя, которые в принципе не давали ему никаких знаний. Но и стремление к учебе у героя напрочь отсутствует. Он глуп, наивен, речь его не развита и груба. Этот человек не приспособлен к окружающей жизни, ничего не может делать без матери и без слуг. Основные его занятия в течение дня - поесть, отдохнуть и гонять голубей. Что же сделало Митрофана именно таким? Конечно, эта та система воспитания, которая исходила от Простаковой, матери героя. Она слишком потакала его капризам, поощряла все его ошибки, и тем самым в итоге получился такой вот результат воспитания. Это слепая любовь матери к своему ребенку.

Воспитываясь в таких условиях, Митрофан привык, что имеет право голоса в семье, имеет право грубо обращаться с окружающими. Такому человеку, как Митрофан, в жизни будет очень тяжело, если он останется один со своими проблемами. В конце произведения Простакова теряет свое имение и вместе с ним теряет и собственного сына. Вот это и есть плод ее воспитания. Данный итог комедии показывает уровень этой системы воспитания и образования.

На примере образа Митрофана Фонвизин показал одну из главных проблем в семейном воспитании. Эта проблема и сейчас является актуальной. В современном обществе тоже есть такие избалованные дети, которые растут в подобных условиях. Каждый должен задуматься над тем, чтобы искоренить таких недорослей, тянущих наше общество назад. Думаю, что такие люди как Митрофан не знают, что такое настоящая жизнь и не понимают в чем ее смысл в силу своего невежества. Мне жалко таких детей и их родителей. Надеюсь, что все родители, прочитав эту комедию, поймут свои ошибки и смогут воспитать достойного гражданина своей страны.

Сочинение 4

Пьеса "Недоросль" написана Фонвизиным в 1781 году. Через год поставлена на сцене. Спектакль произвел фурор. Но произведение вызвало недовольство Екатерины второй и Денису Ивановичу запретили публиковать свои произведения, а театр, на сцене которого состоялась премьера, закрыли.

В восемнадцатом веке недорослями называли дворянских детей, не достигших шестнадцатилетия. Считалось, что они еще "не доросли" до самостоятельной, взрослой жизни.

Таким недорослем был один из главных героев комедии – Митрофанушка. В наше время это имя стало нарицательным, синонимом глупого и ленивого маменькиного сыночка.

Митрофану почти 16 лет. И ему пора служить в армии. Но матушка, госпожа Простакова, слепо любит сынка и ни за что на свете не готова отпустить его от себя. Она балует, во всем потакает ему. Потворствует его безделью. Такое воспитание привело к тому, что мальчик вырос и превратился в грубого, ленивого неуча-подростка.

Для Митрофанушки наняли преподавателей, но они ничему не научили его, потому что, учиться он не желал: "Не хочу учиться - хочу жениться". Впрочем, мать и не настаивает на занятиях: "Поди порезвись, Митрофанушка». Впрочем, такие учителя вряд ли научат ребенка уму-разуму. Об этом говорят их фамилии - Цыфиркин, отставной солдат, Кутейкин, недоучившийся семинарист и немец Вральман, который и вовсе оказался кучером.

Сын Простаковых никого не любит и не уважает. К отцу он относится пренебрежительно. Это очень ярко показано в сцене, где маменькин сынок жалеет родительницу из-за того, что та "....так устала, колотя батюшку". Прислуге Митрофан грубит, огрызается. Свою няню или мама он называет "старая хрычовка". Над учителями и крепостными издевается. Ни во что не ставит наш герой и родную мать. Не трогают его сердце никакие заботы. Он беззастенчиво пользуется слепой любовью Простаковой. И даже шантажирует ее: "Вить здесь река близко. Нырну, так и поминай как звали." А на вопрос о том, что же плохого снилось ночью, отвечает: "Да то ты, матушка, то батюшка.".

Ко всем перечисленным дурным качествам Митрофана можно добавить трусость и раболепие перед сильным противником. Он униженно просит пощады, когда срывается попытка насильно отвести Софью под венец, и по приказу Стародума покорно соглашается идти служить.

Таким образом, в Митрафанушке Фонвизин воплотил все недостатки и пороки присущие дворянству того времени. Это невежество и тупость, жадность и лень. Одновременно замашки тирана и раболепие. Этот образ не придуман автором, а взят из жизни. История знает много примеров недорослей, безграмотных, бездушных, пользующихся своей властью, ведущих праздный образ жизни.

Несколько интересных сочинений

• Образ Януша В дурном обществе Короленко сочинение

  Януш – седобородый нищий старик, который приютился в подвале заброшенного замка, потому что у него не было собственной квартиры, также он являлся слугой графа. В самой повести Януш считается второстепенным персонажем

• Что значит жить для Мцыри (Смысл жизни Мцыри) сочинение

  С начала произведения Мцыри обращается к старику, который прожил много лет и видел много он чего и ведь молодой человек, тоже мог познать всю эту жизнь, но не дано, он узник, его судьба предрешена.

• История создания романа Отцы и дети Тургенева

  В 1860 году обрывается сотрудничество Тургенева с журналом Современник. Либеральные взгляды писателя были не совместимы с революционно-демократическим настроением Добролюбова, написавшего критическую статью в Современнике на роман Тургенева

• Образ и характеристика Медведева в пьесе На дне Горького сочинение

  Одним из второстепенных персонажей пьесы Горького «На дне» выступает некто Абрам Медведев. Это мужчина средних лет, на вид ему около пятидесяти, который является дядей главных героинь - Наташи и Василисы.

Когда мы гуляем по парку, мой папа очень любит рассказывать мне истории о своих школьных годах. Ему очень нравилось ходить в школу, потому что там было интересно, и было много друзей.

Сочинение

Последние четыре десятилетия XVIII в. отличаются подлинным расцветом русской драматургии. Но классические комедия и трагедия далеко не исчерпывают ее жанровый состав. В драматургию начинают проникать произведения, не предусмотренные поэтикой классицизма, свидетельствующие о назревшей потребности в расширении границ и демократизации содержания театрального репертуара. Среди этих новинок прежде всего оказалась так называемая слезная комедия, т. е. пьеса, сочетающая в себе трогательное и комическое начала. Она отличалась не только разрушением привычных

Жанровых форм, но и сложностью, противоречивостью характеров новых героев, которые соединяли в себе и добродетели, слабости. Знаменитая комедия Д. И. Фонвизина «Недоросль» отличается большой социальной глубиной и резкой сатирической направленностью. С нее, в сущности, и начинается русская общественная комедия. Пьеса продолжает традиции класси-цизма. «На всю жизнь, указывал Г. А. Гуковский, его художественное мышление сохраняло явственный отпечаток школы». Однако пьеса Фонвизина явление позднего, более зрелого русского классицизма, испытавшего сильное влияние просветительской идеологии.

В «Недоросле», по замечанию первого биографа Фонвизина, автор «уже не шутит, не смеется, а негодует на порок и клеймит его без пощады, если же и смешит, то тогда внушаемый им смех не развлекает от впечатлений более глубоких и прискорбных». Объектом осмеяния в комедии Фонвизина становится не частная жизнь дворян, а их общественная, служебная деятельность и крепостническая практика.

Не довольствуясь одним изображением дворянского «злонравия», писатель стремится показать и его причины. Автор объясняет пороки людей их неправильным воспитанием и дремучим невежеством, представленным в пьесе в разных его проявлениях.

Жанровое своеобразие произведения заключается в том, что «Недоросль», по словам Г. А. Гуковского, «полукомедия, полудрама». Действительно, основа, костяк пьесы Фонвизина классицистическая комедия, но в нее привнесены серьезные и даже трогательные сцены. К ним можно отнести разговор Правдина со Стародумом, трогательно-назидательные беседы Стародума с Софьей и Милоном. Слезной Драмой подсказан образ благородного резонера в лице Ста-Родума, а также «страждущей добродетели» в лице Софьи. В финале пьесы также соединились трогательное и глубоко моралистическое начала. Здесь госпожу Простакову настигает страшное, абсолютно непредугаданное ею наказание. Ее отвергает, грубо отталкивает Митрофан, которому она посвятила всю свою безграничную, хотя и неразумную любовь. Чувство, которое испытывают к ней положительные герои Софья, Стародум и Правдин, сложно, неоднозначно. В нем и жалость, и осуждение. Сострадание вызывает не Простакова, а попранное человеческое достоинство. Сильно звучит и заключительная реплика Стародума, обращенная к Простаковой: «Вот злонравия достойные плоды» т. е. справедливая расплата за нарушение нравственных и общественных норм.

Д. И. Фонвизину удалось создать яркую, поразительно верную картину моральной и общественной деградации дворянства конца XVIII в. Драматург использует все средства сатиры, обличает и критикует, высмеивает и осуждает, но его отношение к «благородному» сословию далеко от взгляда стороннего человека: «Я видел, писал он, от почтеннейших предков презренных потомков… Я дворянин, и вот что растерзало мое сердце».

Комедия Фонвизина чрезвычайно важная веха в истории нашей драматургии. Следующие за ней «Горе от ума» Грибоедова и «Ревизор» Гоголя. «…Все побледнело, писал Гоголь, перед двумя яркими произведениями: перед комедией Фонвизина «Недоросль» и Грибоедова «Горе от ума»… В них уже не легкие насмешки над смешными сторонами общества, но раны и болезни нашего общества… Обе комедии взяли две разные эпохи. Одна поразила болезни от непросвещения, другая от дурно понятого просвещения».

Основная проблема, которую Фонвизин поднимает в комедии Недоросль, проблема воспитания просвещенных, передовых людей. Дворянин, будущий гражданин страны, который должен творить дела на благо отечества, с рождения воспитывается в атмосфере безнравственности, самодовольства и самодостаточности. Такая жизнь и воспитание сразу отобрали у него цель и смысл жизни. И учителя не смогут помочь (это лишь дань моде со стороны госпожи Простаковой), у Митрофана и не возникало иных желаний, кроме как поесть, побегать на голубятне да жениться.

То же самое происходит при дворе. Это большой скотный двор, где каждый хочет ухватить кусок получше и поваляться в золотой грязи. Тут себя любя отменно; о себе одном пекуся; об одном настоящем часе суетяся. Дворяне забыли, что такое долг и полезные добрые дела. Они…не оставляют двора… двор им полезен, …чины нередко выпрашиваются. Они забыли, что такое душа, честь, благонравие.

Но автор не оставляет надежды, что что-то может измениться. Правдив берет под опеку хозяйство Простаковой, запрещает ей властвовать в своем поместье. Тщетно звать врг. ча к больным неисцельно. Тут врач не пособит, разве сам заразится такой вывод делает Стародум о жизни при дворе. За всем этим просматриваются радикальные меры, которые Фонвизин предлагает принять: ограничить власть Простаковых и Скотининых над крестьянами, а царя и придворных над всей российской жизнью.

А вот сформулированные драматургом жизненные…правила, которым следовать должны… настоящие дворяне:

1) …Имей сердце, имей душу, и будешь человек во всякое время.

2) Всякий найдет в себе довольно сил, чтоб быть добродетельну. Надобно захотеть решительно, а там всего будет легче не делать того, за что б совесть угрызала.

3) Прямую цену ему (уму) дает благонравие. Без него умный человек чудовище. Оно неизмеримо выше всей беглости ума.

4) …Любочестивый человек ревнует к делам, а не к чинам.

5) Одно почтение должно быть лестно человеку душевное; а душевного почтения достоин только тот, кто в чинах не по деньгам, а в знати не по чинам.

6) Степени знатности рассчитываю я по числу дел, которые большой господин сделал для отечества, а не по числу дел, которые нахватал на себя из высокомерия… По моему расчету, не тот богат, который отсчитывает деньги, чтоб прятать их в сундук, а тот, который отсчитывает у себя лишнее, чтоб помочь тому, у кого нет нужного.

7) …Что такое должность. Это тот священный обет, которым обязаны мы все тем, с кем живем и от кого зависим… Дворянин, например, считал бы за первое бесчестие не делать ничего, когда есть ему столько дела: есть люди, которым помогать, есть отечество, которому служить. Тогда не было б таких дворян, которых благородство… погребено с их предками. Дворянин, недостойный быть дворянином! Подлее его ничего на свете не знаю.

Другие сочинения по этому произведению