Сочинение

В романе Чингиза Айтматова “Плаха” затронуты многие проблемы современного общества. Писатель коснулся очень важных вопросов, которые могут встать перед человеком, если ему небезразлична судьба наша собственная и судьба будущих поколений. Чингиз Айтматов коснулся проблем наркомании, пьянства, экологии, а также различных нравственных проблем общества. Если эти проблемы не будут решаться, то в конце концов они приведут человечество к “плахе”.
Главным действующим лицом первой половины романа является Авдий Каллистратов. Это человек, которому небезразлично, в каких условиях живут окружающие его люди. Он не может без душевной боли смотреть, как люди губят самих себя.
Он не может бездействовать, хоть его поступки, часто наивные и не дающие нужного результата, оборачивались ему во вред. Писатель создает контраст между Авдием и молодыми наркоманами, подчеркивая тем самым два различных направления развития характера человека. Один путь, по которому пошел Авдий, приводит к совершенствованию лучших душевных качеств человека. Другой - к медленной деградации, к духовному обеднению. Кроме этого, наркомания постепенно делает человека физически слабым и больным. Одиночный протест Авдия не мог привести к глобальным переменам в обществе и даже в той небольшой группе людей, с которыми он имел несчастье вместе собирать анашу. Общество должно задуматься над этой проблемой и постараться решить ее силами, много большими, чем сила одного человека. Однако нельзя сказать, что Авдий ничего не сделал. Он пытался показать людям, к какой катастрофе они могут прийти, и кто-то непременно поддержал бы его, если бы судьба не привела Авдия к гибели. Кто-то поддержал бы его стремление изменить жизнь к лучшему. Показывая гибель Авдия, писатель словно объясняет нам, к чему мы все придем, если будем закрывать глаза и отворачиваться, видя, как происходит что-то страшное и несправедливое. Люди, убившие Авдия, хуже животных, потому что животные убивают, чтобы жить, а они убили бездумно, просто от озлобленности. Эти, если разобраться, жалкие пьяницы в конечном итоге сами нравственно и физически медленно убивают себя.
Еще одна проблема - проблема экологии - в наибольшей степени раскрыта через описание жизни семьи волков. Их восприятие мира автор приближает к человеческому, делая их мысли и переживания понятными и близкими нам. Писатель показывает, как сильно мы способны повлиять на жизнь живой природы. В сцене отстрела сайгаков люди кажутся просто чудовищами, не знающими жалости к живым существам. Бегущие вместе с сайгаками волки видятся более благородными и даже более добрыми, чем люди. Губя живую природу, человек погубит и себя. Это утверждение невольно напрашивается, когда читаешь отдельные моменты романа.
Самая главная и самая страшная проблема, как мне кажется, - это проблема нравственности. Бездуховные люди способны губить ради своей выгоды, и им не будет от этого ни больно, ни стыдно. Они не могут понять, что их поступки обернутся против них же самих, что за все придется платить. Бездуховные люди в романе снабжают подростков наркотиками, убивают Авдия, губят природу без зазрения совести, не осознавая, что они творят. Бездуховный человек ворует волчат у Акбары, из-за чего происходит еще более страшная трагедия: погибает ребенок. Но его это не волнует. Однако этот поступок и его привел к гибели. Все проблемы человечества рождаются от отсутствия нравственного начала в людях. Поэтому прежде всего надо стремиться пробуждать в людях сострадание и любовь, честность и бескорыстие, доброту и понимание. Все это пытался пробуждать в людях Авдий Каллистратов, к этому должны стремиться и все мы, если не хотим очутиться на “плахе”.

Другие сочинения по этому произведению

Чингиз Торекулович Айтматов - замечательный современный писатель. Работая в литературе более сорока лет, он сумел ярко и правдиво отразить сложные и героические моменты нашей истории. Писатель и сейчас полон творческих планов, работает над очередным романом.

Родился Айтматов в 1928 году в далеком кишлаке Шекер в Киргизии. В 1937 году его отец, крупный партийный работник, был незаконно репрессирован. Именно тогда Айтматов получил урок чести: «На вопрос «чей ты сын?» надо, не опуская головы, прямо глядя в глаза людям, называть имя отца своего. Таков был приказ бабушки, матери отца». Давний урок чести стал принципом жизни и позже - творчества.

Писатель широко использует мифологию, даже сказку. Мифологизм Айтматова носит достаточно своеобразный характер. Современный мифологизм - это не только поэтика мифа, но и стоящее за ней мироощущение, включающее в себя сложный комплекс идейно-художественных воззрений.

Миф присутствует и в его «Белом пароходе». Вся жизнь мифа в повести реалистически соотнесена с действительностью: старый дед рассказывает внуку сказку, и внук, маленький мальчик, как это свойственно детям, поверил в ее правду. Айтматов, исподволь раскрывая нам внутренний мир своего героя, показывает, как в его богатом поэтическом воображении, постоянно творящем свои маленькие сказки (с биноклем, камнями, цветами, портфелем), может жить и «сказка» (так он называет миф) о Рогатой Матери-оленихе. Появление в местном заповеднике живых маралов поддерживает живущую в сознании мальчика легенду о спасительной Оленихе.

Второй глубинный план жизни мифа рождается за пределами повествования, уже в нашем, читательском сознании: природа - мать всего сущего на земле и человека тоже: забвение этой истины приводит к роковым последствиям, более всего чреватыми глубокими нравственными потерями, т.е. миф играет роль художественной метаморфозы для выражения этой мысли писателя.

Ч.Айтматов глубоко и верно изобразил нерасчлененное человеческое сознание, сумел войти в него. Писатель - реалист ставит перед собой задачу воссоздать своеобразный внутренний мир патриархального нивхского человека. Художник последовательно раскрывает новый для себя национальный мир, широко используя нивхский географический, этнический, фольклорный материал. Ч. Айтматов строит свой рассказ в привычном для него эпическом ключе, - снова широко используя повторы, рефрены, снова применяя технику авторского голоса в зонах героев, главным нервом по-прежнему остается поток сознания, позволяющий выявить тот тончайший психологизм, который ставит эту эпическую легенду в ряд современных произведений. И реалистические приметы не только быта (одежда, охотничье снаряжение, лодка-долбленка), но и времени, даны хоть и скупо, но точно и ясно, чтобы воссоздать определенный исторический момент из жизни нивхов.

Ч. Айтматов рассказывает быль как легенду, но мы все равно воспринимает ее как быль. Это происходит потому, что, ставя перед собой задачу создать легенду, миф, Айтматов лишает повествование присущих мифу условностей и, окуная нас в мир реальности, тем самым разрушает миф.

Само же действие произведений, поступки героев, движение сюжета лишены мифической чудесности. Ч. Айтматову же принципиально важна правда. Это - его позиция, его писательское кредо.

В романе “И дольше века длится день” существует как бы несколько пространств: Буранного полустанка, Сары-Озеков, страны, планеты, околоземного и дальнего космоса. Это как бы

одна ось координат, вторая временная: воедино связываются далекое прошлое, настоящее и почти фантастическое будущее. Каждое пространство имеет время, все они взаимосвязаны между собой.

Из этих взаимосвязей, которые возникают благодаря сложному композиционному решению, рождаются метафоры и ассоциативные образы романа, придающие глубину и выразительность художественным обобщениям писателя. В самом начале романа стрелочник Едигей разведет все три

времени; литерный уйдет в будущее на космодром Сары-Озек, сам Едигей останется в настоящем, а мысли его унесутся в прошлое. С этого момента категории времени будут существовать в разных мирах и развиваться параллельно. Соединятся, сомкнутся они лишь в финале романа в страшной картине апокалипсиса. “Небо обваливалось на голову, разверзаясь в клубах кипящего пламени и дыма... Человек, верблюд, собака - эти простейшие существа, обезумев, бежали прочь. Объятые ужасом, они бежали вместе, страшась расстаться друг с другом, они бежали по степи, безжалостно

высветляемые гигантскими огненными всполохами...”

Местом встречи времен стало древнее родовое кладбище Ана-Бейит, "возникшее на месте гибели матери, убитой рукой сына-манкурта, изуродованного средневековыми жуаньжуанями.

Новые варвары построили на родовом кладбище космодром, на котором в толще земной, в прахе предков до поры до времени таились ракеты-роботы, замкнувшие, казалось бы, разорванную связь времен по сигналу из будущего, вознеслись над миром силы зла далекого прошлого, невероятно жестокого с точки зрения настоящего. Так в романе Ч. Айтматова переплетаются образы пространства - времени, героев, мысли и чувства и рождается удивительно гармоничное единство, особенно необходимое в наш век не только из-за вторжения научно-технических свершений в область фантастики, но скорее потому, что противоречив и дисгармоничен мир, в котором мы живем.

Оригинальность мифа заключается в том, что прошлое тесно переплетается с современностью, а значит, что люди нашего времени обращаются к прошлому, а у Ч. Айтматова прошлое - миф. Поэтому у писателя проблематика современности раскрывается в мифах.

Айтматова интересуют идеи планетарного масштаба. Если в повести “Первый учитель” писатель сосредоточивался преимущественно на своеобычии киргизской любви, жизни, культуры и, как теперь выражаются, ментальности, то в романах “Плаха” и “И дольше века длится день”, он проявил себя в качестве гражданина Земного шара. Он поднимает глобальные вопросы. Писатель открыто заявил о том, что наркомания - это страшный бич. А в СССР в то время наркомании, как и секса, не было. Айтматов сам себе позволил поднять эту тему, потому что до него это никому не позволялось.

У Айтматова усложняются принципы повествования. Рассказ от автора порой совмещается посредством несобственно-прямой речи с исповедью героя, нередко переходящей во внутренний монолог. Внутренний монолог героя переходит в авторские мысли. Усиливается роль фольклорных элементов. Вслед за лирическими песнями, которые использовались в ранних повестях, автор все шире и свободнее вкрапливает в ткань произведений народные легенды.

Картины современной жизни в повести “Белый пароход” поданы на фоне киргизского предания о матери-Оленихе, и даже трудно понять, где основа, а где рисунок. К тому же олицетворение природы органично, и человек воспринимается как ее неотъемлемая часть. Природа, в свою очередь, неотделима от человека.

Творчество писателя в целом начинает восприниматься как эпическое сказание о мире и человеке в одну из самых величественных эпох - сказание, создаваемое одним из самых активных и страстных ее деятелей.

Жизнь - человеческое бытие - свобода - революция - строительство социализма - мир - будущее человечества - вот ступени, складывающиеся в единую и единственную лестницу, по

которой настоящий создатель и хозяин жизни Человек Человечества поднимается “все вперед! и- выше!”. Он, главный герой Чингиза Айтматова, лично ответствен за все, что, было, есть и будет, что может случиться с людьми, Землей, Вселенной. Он - человек дела и человек напряженной мысли - пристально рассматривает свое прошлое, чтобы не допустить просчета на трудном пути, пролагаемом всему человечеству. Он озабоченно всматривается в будущее. Таков масштаб, которым

руководствуется писатель и в подходе к современному миру, и в изображении своего героя, осмысляя их во всей их многозначности.

«Буранный полустанок» - первый роман Ч. Айтматова - явле­ние в нашей литературе знаменательное. В этом произведении нашли свое развитие те творческие находки и идеи, которые «выступали» в повестях; принесших писателю не только всесоюзную, но и мировую славу. Отличительная черта - эпопейная направленность». Три сюжет­ные линии, развивающиеся параллельно и лишь однажды пересека­ющиеся, однако их взаимосвязь осуществляется на протяжении всего повествования. Широта и пространственность изображаемого мира. Категория времени усиливает общую эпическую направленность про­изведения. Взаимозависимость настоящего, прошлого, будущего создает объемную целостность произведения. Время эпично. Эпичен характер главного героя, который оказывается втянутым в важнейшие собы­тия, происходящие в мире. Пафос романа - в утверждении гармонического синтеза человека и общества, торжества разума и мира. Существенные черты романа-эпопеи - пространственность и объем­ность времени и основных сюжетных линий, эпичность характера и конфликта, миросозерцания самого автора - наличествуют в романе в органическом единстве.

Всё это составляет своеобразие творчества Ч.Айтматова.

Основные действия в романе “Плаха” происходят на бескрайних просторах Маюнкумской саванны, Прииссыкулья. Главные действующие лица: Авдий Каллистратов, гонцы за анашой, оберкандаловцы и Бостон Уркунчиев. Основной художественный арсенал для решения проблемы свободы-несвободы: приёмы, раскрывающие психологию: внутренние монологи, диалоги, сны и видения; образы-символы, антитеза, сравнение, портрет.

Авдий Каллистратов - одно из важнейших звеньев в цепочке героев “маюнкумских” глав “Плахи”. Будучи сыном дьякона, он поступает в духовную семинарию и числится там “...как подающий надежды...” Однако, через два года его изгоняют за ересь. Дело в том (и это были первые шаги героя как свободной личности), что Авдий, считая, “...что традиционные религии...безнадёжно устарели...”из-за своего догматизма и закоснелости, выдвигает свою версию “...развития во времени

категории Бога в зависимости от исторического развития человечества.” Персонаж уверен, что обычный человек может общаться с Господом без посредников, то есть без священников, а этого церковь простить не могла. Чтобы “...вернуть заблудшего юношу в лоно церкви...” в семинарию приезжает епископ или, как его называли, Отец Координатор. Во время беседы с ним Авдий “...почувствовал в нём ту силу, которая в каждом человеческом деле, охраняя каноны веры, прежде всего соблюдает собственные интересы.” Тем не менее, семинарист откровенно говорит о том, что

мечтает о “...преодолении вековечной закоснелости, раскрепощение от догматизма, предоставление человеческому духу свободы в познании Бога как высшей сути собственного бытия.” Иными ловами “ дух свободы” должен управлять человеком, в том числе и его стремлением познать Бога.

Вопреки уверениям Отца Координатора, что главная причина “бунта” семинариста - свойственный молодости экстремизм, Авдий не отрекается от своих взглядов. В “проповеди” Отца

Координатора прозвучала мысль, ставшая реальностью в дальнейшей трагической жизни Каллистратова: “Тебе с такими мыслями не сносить головы потому, что и в миру не терпят тех,

кто подвергает сомнению основополагающие учения,...и ты ещё поплатишься...” Умозаключения Авдия носили неустоявшийся, дискуссионный характер, но и такой свободы мысли, официальное богословие не простило ему, изгнав из своей среды.

После исключения из духовной семинарии Авдий работает внештатным сотрудником комсомольской газеты, редакция которой была заинтересована в таком человеке, так как бывший

семинарист являлся своеобразной антирелигиозной пропагандой. Кроме того, статьи героя отличались непривычными темами, что вызывало интерес у читателей. Авдий же преследовал цель “...познакомить читателя с тем кругом мыслей, за которые собственно говоря, его и исключили

из духовной семинарии.” Сам персонаж так говорит об этом: “Меня давно терзала мысль - найти нахоженные тропы к умам и сердцам своих сверстников. Я видел своё призвание в поучении добру” В этом стремлении героя Ч. Айтматова можно сравнить с булгаковским Мастером, который своим

романом о Пилате так же выступал за самые гуманные человеческие качества, отстаивая свободу личности. Как и герой “Мастера и Маргариты” Авдий не может опубликовать свои “набатные” статьи о наркомании, так как “...вышестоящие инстанции...”, лишённые истины, а значит и свободы, не желая причинять ущерб престижу страны этой проблемой, не пропускают их в печать. “К счастью и несчастью своему, Авдий Каллистратов был свободен от бремени такого...затаённого страха...” Стремление героя говорить правду, какой бы горькой она ни была, подчёркивает наличие у него свободы.

Для того чтобы собрать подробный материал об анашистах, Авдий проникает в их среду, становится гонцом. За день до поездки в Маюнкумские степи собирать “злую штуку”, осознавая опасность и ответственность предпринимаемого, он неожиданно получает большую моральную поддержку: концерт староболгарского храмового пения. Слушая певцов, “...этот крик жизни, крик человека с вознесёнными ввысь руками, говорящий о вековечной жажде утвердить себя,... найти точку опоры в необозримых просторах вселенной...”, Авдий получает необходимую энергию, силу для выполнения своей миссии. Под влиянием пения герой невольно вспоминает рассказ “Шестеро и седьмой”, повествующий о времени гражданской войны на территории Грузии, и понимает, наконец-то, причину трагического финала, когда чекист Сандро, внедрившийся в отряд Гурама Джохадзе, после совместного пения в ночь перед расставанием убивает всех и себя. Песня, льющаяся из самого

сердца, сближает людей, одухотворяет, наполняет души ощущением свободы и Сандро, раздваиваясь в борьбе долга и совести, покарав бандитов, убивает и себя.

В данном эпизоде музыка, символизирующая чувство свободы, наполняет душу бывшего семинариста. Ч. Айтматов устами героя размышляет: “Жизнь, смерть, любовь, сострадание

и вдохновение - всё будет сказано в музыке, ибо в ней, в музыке, мы смогли достичь наивысшей свободы, за которую боролись на протяжении всей истории...”

На следующий день после концерта Авдий вместе с анашистами устремляется в Маюнкумы. По мере того, как герой знакомится с гонцами, первоначальный план просто собрать материал для статьи уступает место стремлению спасти заблудшие души. Авдий “...был одержим благородным желанием повернуть их (анашистов - В.Д.) судьбы к свету силой слова...”, не зная “...что зло противостоит добру даже тогда, когда добро хочет помочь вступившим на путь зла...”]

Кульминационным моментом в истории с анашистами является диалог между Авдием и предводителем гонцов Гришаном, в ходе которого становятся очевидным взгляды персонажей именно с точки зрения интересующей меня проблемы.

Гришан, поняв замысел Каллистратова спасти молодых ребят-наркоманов, пытается доказать неправомочность действий Авдия, их бессмысленность. Бывший семинарист слышит слова, которые похожи на то, что когда-то говорил ему Отец Координатор: “А ты, спаситель-эмиссар, подумал прежде о том, какая сила тебе противостоит?” В этих словах звучит прямая угроза, но проповедник остаётся верен себе. Авдий считает, что “...устраниться, видя злодеяние своими глазами,...равносильно тяжкому грехопадению.” Гришан утверждает, что он в большей степени, чем кто-либо дарит всем свободу в виде кайфа от наркотика, в то время как каллистратовы “...лишены даже этого самообмана.”

Однако, в самих словах предводителя анашистов кроется ответ: свобода под воздействием наркотика - самообман, значит ни гонцы, ни Гришан не обладают истинной свободой. Поэтому

анашисты набрасываются на Авдия и, жестоко избив, сбрасывают с поезда. Примечательный факт: Гришан не участвует в избиении. Он, как и библейский Понтий Пилат, умывает руки, отдав жертву на растерзание обезумевшей толпе.

Благодаря молодому организму или какому-то чуду Авдий Каллистратов остаётся в живых. Теперь казалось бы герой одумается, поймёт всю опасность сражаться с “ветряными мельницами” безнравственности, бездуховности, несвободы. Однако этого не происходит. Авдий, едва оправившись, попадает в “бригаду” или “хунту”, как окрестили себя сами люди, Обер-Кандалова, бывшего военного “...бывшего из штрафбата...”], который отправлялся в Маюнкумы на

отстрел сайгаков для выполнения плана мясосдачи. Облава сильно подействовала на Авдия: “...он вопил и метался, точно в предчувствии конца света, - ему казалось, что всё летит в тартарары, низвергается в огненную пропасть...” Желая прекратить жестокую бойню, герой захотел обратить к Богу людей, которые приехали в саванну в расчёте заработать кровавые деньги. Авдий “...хотел остановить колоссальную машину истребления, разогнавшуюся на просторах Маюнкумской

саванны, - эту всесокрушающую механизированную силу...Хотел одолеть неодолимое...” Эта сила физически подавляет героя. Спасти он не пытается да это было почти невозможно, потому, что Обер-Кандалов противопоставил жестокую мысль: “...кто не с нами, вздёрнул, да так, чтобы сразу язык набок. Всех бы перевешал, всех кто против нас, и одной вереницей весь земной шар, как обручем, обхватил, и тогда б уж никто ни единому нашему слову не воспротивился, и все ходили бы по

струнке...” Авдий “по струнке” ходить не мог и не хотел, поэтому его распинают на саксауле. Его “...фигура чем-то напоминала большую птицу с раскинутыми крыльями...”.Упоминание о птице, свободный образ которой троекратно появляется в библейской легенде романа, позволяет

утверждать: сравнение свидетельствует о том, что Авдий погибает свободной личностью, в то время, как оберкандаловцы, лишённые всех нравственных норм, вообще человеческого подобия, несвободны.

Отец Координатор, анашисты и оберкандаловцы - современная альтернатива Авдию, Христу ХХ века. Они пытались заставить его отречься о своих убеждений, от веры, от свободы. Однако, как и две тысячи лет назад Понтий Пилат трижды слышит отказ из уст Христа, так и современные пилаты не могут сломить волю свободного человека - Авдия Каллистратова.

Последним действующим лицом “маюнкумских” глав, в приложении к которому исследуется проблема свободы-несвободы, является Бостон Уркунчиев. Сюжетная линия персонажа переплетается с линией волков. С Авдием Каллистратовым герой никогда не встречается на страницах романа, но, тем не менее, его жизнь наполнена идеями Христа ХХ века. Бостон “...аккумулирует в себе накопленные за тысячелетия народом здоровые навыки и принципы бытия и

своего пребывания на земле,...учитывая опыт человека ХХ столетия, выражает устремления к реальному гуманизму.”

Самое главное в жизни героя - семья (жена и маленький Кенджеш) и работа, “...ведь с самого детства жил трудом”. В нелёгкий труд чабана Бостон вкладывает всю свою душу, почти круглосуточно занимаясь с ягнятами. Он пытается ввести в бригаде, которой руководит, арендный подряд, считая, что каждому “...делу, кто-то в конце концов должен...быть хозяином.” Желание существенных перемен, дающих больше свободы для принятия решений, действий, подтверждает и указывает на стремление героя не только к свободе в узком, конкретном, но и в глобальном масштабе.

Однако осуществить задуманное не удаётся из-за непонимания, равнодушия, безразличия руководства совхоза, в определённых обстоятельствах оборачивающихся преступной вседозволенностью и человеконенавистничеством. Именно это явилось причиной вражды между Уркунчиевым и пьяницей Базарбаем. Именно равнодушие и непонимание во всеобщей бездуховности - главные причины смерти Ерназара, друга и единомышленника Бостона, который гибнет на пути к новым пастбищам для скота.

Бостон тяжело переживает смерть Ерназара. Хотя, если вдуматься, то вины персонажа в происшедшей трагедии нет. Не Уркунчиев, а общество, равнодушное и закоснелое, держащееся,

как и официальная церковь, на догматизме, толкает чабанов на рискованное дело. Свобода персонажа автором “Плахи” выводится из понятия “нравственность, то есть только высокоморальный, соотносящий свои поступки с совестью человек, по мнению Ч. Айтматова, может быть свободным. Все эти качества присущи Бостону Уркунчиеву. После гибели Ерназара “...ещё долгое время, годы и годы, Бостону снился один и тот же навечно впечатавшийся в его память страшный сон...”, в котором герой спускается в зловещую пропасть, где нашёл последний приют вмёрзший в лёд Ерназар. Сон, в –ходе которого чабан вновь и вновь переживает муки, является

определяющим в вопросе о нравственности, а значит и в вопросе о свободе персонажа.

Деградация человека и жестокость, усилившаяся в обращении с природой, окружающими людьми становится причиной трагедии Бостона. Дело в том, что Базарбай, разорив волчье логово, приводит зверей к жилищу Бостона. На неоднократные просьбы чабана отдать или продать волчат

Базарбай отвечал отказом. А между тем волки резали овец, не давали своим воем спокойно спать по ночам. Герой, чтобы оградить свою семью и хозяйство от такого бедствия, устраивает засаду и убивает волка-отца. Его гибель является первым звеном последующих смертей. Следующим стал его сын Кенджеш и волчица: Бостон, желая застрелить зверя, похитившего ребёнка, убивает обоих. Для героя мир блекнет, “...он исчез, его не стало, на его месте остался только бушующий огненный мрак.” С этого момента персонаж, отличавшийся от окружающих наличием нравственной чистоты и свободы, теряет её. Объяснить это можно так: убив волчицу-мать, воплощающей и олицетворяющей в себе Природу, её высшую мудрость и разум, Бостон убивает себя в своём потомстве.

Однако на пути потери свободы Бостон идёт ещё дальше, становясь таким же несвободным человеком, как и Кочкорбаев, оберкандаловцы и анашисты, учиняя самосуд над Базарбаем.

Завершая разговор о существовании или отсутствии свободы у героев “маюнкумских” глав романа можно сделать следующие выводы. Единственный герой, который обладает исключительной свободой, - Авдий Каллистратов. Персонаж, боровшийся за спасение “заблудших душ” анашистов и

оберкандаловцев, проповедующий добро, нравственную чистоту и свободу, погибает не изменив своей вере в человека, не отрёкшись от убеждений свободной личности. Анашисты и оберкандаловцы, лишённые нравственных принципов, преследуя только одну цель в жизни - обогащение, лишены свободы. При этом анашисты, считая дурман наркотика освобождением от

всех запретов, усугубляют свою несвободу.

Бостон Уркунчиев, будучи неординарной, изначально свободной личностью, вследствие преступления человеческих норм, пойдя на поводу у таких, как Кочкорбаев, Отец Координатор, анашисты и оберкандаловцы, теряет свободу, ставит крест на своей жизни свободной личности и жизни своего рода.

27. Углубление социального анализа действительности в повести Ч. Айтматова «Прощай, Гульсары».

Писатель из Киргизии ныне достойно представляет и свой народ, и всю постсоветскую литературу за рубежом. О достижениях, о взаимодействующих литературах, судят по достижениям таких писателей, как Ч. Айтматов.

После окончания шести классов Айтматов был секретарем сельсовета, налоговым агентом, учетчиком, выполнял и другие работы в колхозе. После окончания Джамбульского зоотехникума поступил в Киргизский сельхозинститут. Именно в это время в республиканской печати начинают появляться короткие заметки, очерки, корреспонденции, написанные будущим писателем. Ведет Айтматов в студенческие годы и филологические изыскания, о чем свидетельствуют статьи «Переводы, далекие от оригинала», «О терминологии киргизского языка». В этой работе ему помогает одинаково свободное владение как родным, так и русским языком. Отработав три года по специальности в опытном животноводческом хозяйстве, Айтматов поступает на двухгодичные высшие литературные курсы в Москве. Первые шаги на писательском поприще Айтматов делает в пятидесятые годы. В 1958 году вышла на русском языке его первая книга «Лицом к лицу». Перевод с киргизского осуществлял А. Дроздов. Эта небольшая по объему, но яркая по содержанию повесть рассказывает о драматическом периоде нашей истории -- Великой Отечественной войне. Она докатилась слезами боли и потерь до далекого киргизского аила. Обожгла Сеиде, главную героиню повести, страшным и позорным словом: «дезертир».

После учебы в Москве Айтматов работает в республиканской печати, а затем -- в течение пяти лет -- собственным корреспондентом газеты «Правда» в Киргизии.

В 60-е годы писателем написаны повести «Верблюжий глаз», «Первый учитель», «Тополек в красной косынке», «Материнское поле». Они рассказывают о трудном становлении Киргизии, о преодолении косности и предрассудков, о победе человеческого духа.

В 70-е годы Айтматов продолжает работать в жанре повести. Появляются «Ранние журавли», рассказывающие о трудном военном времени, когда подростки, минуя юность, шагнули сразу во взрослую жизнь. Это во многом автобиографическая повесть. Айтматов тоже из этого поколения. «Белый пароход» - трагическая повесть о детстве, разрушенном жестокостью взрослых. Это одна из лучших повестей автора, написанная в 1970 году.

Начиная с повести “Прощай, Гульсары!”, при воинствующе утверждающем пафосе его творчества, оно потрясает острым драматизмом взятых жизненных коллизий, ошеломляющими

поворотами в судьбах героев, порой трагических судьбах в самом возвышенном значении этих слов, когда и сама гибель служит возвышению человека.

Повесть «Прощай, Тульсары!» рассказывает не толь­ко о некоторых важных общественных проблемах 40-50-х годов, об ошибках и перегибах в тот период. Многие тогдашние ошибки преодолены, перегибы ис­правлены, но литература имеет более глубокие задачи, Нежели указание на отдельные, пусть даже существен­ны е, ошибки и недостатки социальной жизни.

При в анализе социальных связей героя повести «Прощай, Гульсары!» не следует забывать об исторически конкретной, географически точно обозначенной обстановке, в которой действует Танабай Бакасов. Художественная убедительность повести в том и состоит, что писатель силою таланта сумел по­казать судьбу своего современника, высвечивая в ней существенные социальные взаимо­связи мира и человека, сумел придать повести о драматической судьбе одной личности общечеловеческое звучание.

Развитие характера Тана6ая Бакасова идет по концентрическим кругам постепенно расширяющегося по­знания жизни. Ефрейтор Бакасов многого не узнал бы, если бы остался работать молотобойцем в аильской кузнице. Это было в первые послевоенные годы, когда все советские люди жили «воздухом победы, как хле­бом». Уже и тогда в голове нетерпеливого Танабая мелькала мысль о том, как быстрее и лучше наладить жизни односельчан. Вся повесть, по сути, стала подведением итогов; она и начинается-то с тех трудных последних вопросов, которые обычно один раз в жизни, в какой-то критический момент, возникают перед человеком: о смысле жизни, о достоинстве человека, о бегущем времени. Эти две темы положил писатель в основу художествен­ного построения: жизнь человека и жизнь иноходца.

С первых страниц повести очерчены эти два характе­ра - колхозника Танабая Бакасова и знаменитого коня Гульсары. И все действие развивается как история неугомонного человека, бьющегося об острые углы жизни, че­ловека, устоявшего перед тяготами времени. Одновременно с этим развертывается трагическая история прославленного иноходца Гульсары, терпеливо сносящего все удары судьбы, ровным шагом про­шедшего жизненную дорогу от победителя конных ска­чек до убогого, загнанного старого коня, протянувшего ноли на степной мерзлой дороге холодной февральской ночью.

Сопоставление этих двух судеб неизбежно для пи­сателя; сопоставлением их начинается и кончается повесть; оно проходит щемящим рефреном через все гла­вы - старый человек и старый конь. Сопоставление ведется по принципу подобия и по принципу несхожести. Аналогия в таком случае была бы суха, мертва, плоска. Такой идейно-композиционный прием понадобился художнику для того, чтобы подчеркнуть духовную одержимость человека, не смирившегося со своей судь­бой, продолжающего бороться за то дело, которому он отдал все силы и лучшие годы жизни. Автор с каждым рефреном подчеркивает стремление старого чабана осмыслить свое прошлое, разобраться в прожитых годах.

И постепенно нарастает упрямое желание Танабая утвердить свою правоту, свою позицию коммуниста. Старик с возмущением вспоминает вздорные слова сво­ей невестки: «Ишь ты, зачем было вступать в партию, если всю жизнь в пастухах да в табунщиках проходил, к старости выгнали...»

Тогда, в разговоре с невесткой и сыном, Танабай еще не сумел найти нужных слов о себе, о своей судь­бе. И по дороге дамой он все не маг забыть обиды. Понадобились бессонная ночь у костра в стылой февральской тьме, рядом с издыхающим ино­ходцем, чтобы мысленно заново прожить всю жизнь, вспомнить и путь своего любимого коня, чтобы в конце концов твердо сказать себе: «Нужен я еще, нужным буду...»

Финал в общем-то оптимистичен, но какую бездну человеческих страданий, силу духа, неутолимое стрем­ление к идеалу раскрывает писатель в жизнеописа­нии киргизского табунщика и чабана Танабая Гакасо­ва, ободравшего в кровь бока и сердце в борьбе за свои принципы.

И в повести на жгучую современную тему, повести о киргизском колхознике, открывается холодящая глу­бина и неисчерпаемость вечных вопросов человеческой жизни.

Путь познания Танабаем своего бытия, своего вре­мени разделен писателем на два этапа. Первый охватывает период, когда Танабай работал табунщиком, выращивал и холил Гульсары. Он заканчивается драматическим потрясением героя, связанным с насильным изгнанием иноходца от его табуна, оскоплением Гульсары. Второй этап социального самосознания Танабая - его работа чабаном, тяжкая зима в худых Овечьих кошарах, столкновение с районным прокуро­ром Селизбаевым, исключение из партии.

В первой половине повести Танабай живет вдали от артели, гоняет по пастбищам табун лошадей, в кото­ром он сразу заприметил необычного иноходца. Эта часть повести окрашена в мажорные, светлые тона, правда, уже здесь, работая табунщиком, Танабай увидел, в каком состоянии находится артельное хозяйство. Суровая зима и бескормица доводили Танабая порой до отчаяния. Айтматов замечает: «Лошади не помнили об этом, помнил об этом человек». Но наступала весна, принося с собой тепло, радость и корм лошадям. В эти первые годы, с табуном, Тана­6ай наслаждался своей силой, молодостью, он чувствовал, как подрастал иноходец, как «из мохнатого кургузого полуторалетки он превращался в стройногокрепкого жеребчика». Ело характер и темперамент вос­хищали Танабая. Одна лишь страсть владела пока ино­ходцем - страсть к бегу. Он носился среди своих сверстников желтой кометой, «гоняла его без устали какая-то непостижимая сила». И даже когда Танабай объездил молодого коня, приучил еrо к седлу, Гульсары «почти не чувствовал никакого стеснения от него. Легко и радостно ему стало носить на себе всадника». Это важная деталь в жизнеощущении иноходца и Танабая: им обоим было «легко и радостно»; они вы­зывали восхищение людей, которые, видя, как стреми­тельно и ровно бежит по дороге конь, ахали: «Поставь

на него ведро с водой - и ни капельки не выплеснется!» А старый табунщик Торгой сказал Танабаю: «Спасибо, хорошо -выездил. Теперь увидишь, как поднимет­ся звезда твоего иноходца!»

Для Танабая те годы были, пожалуй, лучшими за все послевоенное время. «Серый конь старости ждал его еще за перевалом, хотя и близким...» Он испытывал счастье и мужественное воз6уждение, когда красовался в седле на своем иноходце. Он узнал истинную любовь к женщине и заворачивал к ней каждый раз, проезжая мимо ее двора. В то время Танабай и Гулысары испытали вместе упоительное чувство победы на киргизских националь­ных скачках - аламан-байге. Как и предсказывал ста­рый табунщик Торгой, «высоко поднялась звезда ино­ходца». Уже все в округе знали знаменитого Гульсары. Пятая глава повести, описывающая победу иноходца на большой аламан-байге, рисует высшую точку живо­го единства человека и коня. Это одна из лучших стра­ниц айтматовской прозы, где полнота ощущения жиз­ни пронизана страстным драматизмом борьбы. После скачек Гульсары и Танабай под восторженные крики объезжают, и это заслуженное признание. И все, что произойдет с иноходцем и Танабаем после их совместного торжества, будет оценено в повести с точки зрения гармоничной, истинной жизни.

А дальнейшие драматические события уже предчувствуются в первой половине повествования. В эти лучшие годы своей жизни, радуясь подрастающему иноходцу, Танабай часто задавал тревожные вопросы себе и своему другу, председателю колхоза Чоро Саяко­ву - о делах в артельном хозяйстве, о положении кол­хозников. Избранный членам ревизионной комиссии, Танабай часто задумывался о происходящем вокруг него. Как иноходцем владела «страсть к бегу», так Тана‑

бая часто охватывало нетерпение. Друг Чоро нередко говаривал ему: «Хочешь знать, Танабай, почему тебе не везет? От нетерпения. Ей-богу. Все тебе скорее да скорее. Революцию мировую подавай немедленно! Да что революция, обыкновенная дорога, подъем из Алек­сандровки и то тебе невмоготу... А что выигрываешь? Ничего. Все равно сидишь там, наверху, дожидаешься других».

Но Танабай нетерпелив, горяч, вспыльчив. Он ви­дел, что положение в колхозе аховое, «колхоз весь в долгах сидел, счета в банке были арестованы». Неред­ко спорил Танабай со своими товарищами в колхозной конторе, допытывался, «как же это получается и когда же, наконец, начнется такая жизнь, чтобы и государст­ву было что дать и чтобы люди не даром работали». «Нет, не должно быть так, товарищи, что-то тут не в порядке, какая-то тут 6олышая загвоздка у нас,- гово­рил Танабай.- Не верю, что так должно быть. Или мы разучились работать или вы неправильно руководите нами».

И до войны Танабай был активным коммунистом, а пройдя фронт, познав счастье победы над фашизмом, он вырос духовно и нравственно. Так чувствовали себя все его односельчане. Недаром председатель Чоро, ду­мая о том, «как сделать, чтобы хозяйство поднять, на­род накормить и чтобы планы все выполнять», замеча­ет главный процесс в духовном развитии своих сооте­чественников: «И люди уже не те, жить хотят лучше...»

Танабай пока еще не может сказать, в чем дело; он только сомневается, правильно ли работают колхозные и районные руководители. Он чувствует тревогу и лич­ную ответственность за судьбу общего дела. Для тревоги и беспо­койства у него были свои «особые» причины». Они очень важны и для понимания главного героя повести, и для уяснения социального звучания всего произведе­ния. Артельные дела в упадке. Танабай видел, что кол­хозники «теперь посмеиваются над ним втихую и, за­видев его, вызывающе глядят в лицо: ну как, мол, де­ла-то? Может, опять раскулачивать возьмешься? Только с нас теперь спрос невелик. Где сядешь, там и сле­зешь».

Таковы социальные истоки личной драмы старого табунщика, которая перерастает в драму миллионов честных крестьян, поверивших в социалистическую кооперацию деревни и мучительно переживающих зиг­заги и срывы коллективного земледелия.

А если посмотреть с точки зрения личности, то лег­ко убедиться, что неудачи и трудности восстановления послевоенного хозяйства стали личным и проблема­ми сотен тысяч крестьян, таких, как Танабай, горячо преданных идеалам социализма. Тем более резким бу­дет выглядеть разрыв между возросшим сознанием лю­дей и тяжёлыми обстоятельствами. Так выглядит экспозиция драмы Танабая Бакасова. Самые тяжелые акты этой драмы еще впереди. Мно­гое он оценивает пока что косвенно, исходя из положе­ния иноходца. Так и нового председателя он встречает, исходя из его отношения к Гульсары. И когда от нового председателя приходит письмен­ное распоряжение (весьма характерно, что подпись под распоряжением неразборчива) поместить иноходца в колхозую конюшню, Танабай чувствует надвигающуюся беду. Гульсары уводят из табуна, но он упрямо убегает опять в табун, появляясь перед Танабаем с обрывками веревки на шее. И вот од­нажды иноходец приковылял с коваными железными кандалами –бревном на ногах. Танабай не выдер­жал такого обращения с любимым конем, он освободил его от кандалов и, передавая Гульсары конюхам, при­грозил новому председателю «размозжить голову ки­шеном ».

В девятой главе происходит событие, которое кла­дет конец прежней свободной жизни Гульсары: ино­ходца выхолащивают. Оскопить такого племенного жере6ца, как Гульсары, означало намного обеднить и ослабить генетическую ветвь колхозного коневодства, но председатель колхоза Алданов думал не о хозяйствен­ных интересах, а о своем внешнем престиже: ему хо­телось покрасоваться верхом на знаменитом иноходце. И раньше, до этой ужасной операции, отношения коня с председателем складывались скверно: Гульсары не выносил сивушного запаха, исходившего часто от но­вого председателя. Говорили, что «человек он крутой, в 6ольших начальниках ходил. На первом же собра­нии предупредил, что будет строго наказывать неради­вых, а за невыполнение минимума пригрозил судом...» Но появляется председатель впервые в сцене оскопле­ния коня. Алданов «стоит важно, расставив толстые короткие ноги в широченных галифе... Одной рукой под­боченился, другой крутит пуговицу на кителе». Эта сцена - одна из самых поразительных по мас­терству, по точному психологическому рисунку. Силь­ные, здоровые люди совершают жестокую, не обосно­ванную никакими хозяйственными соображениями, операцию оскопления благородного, талантливого коня. Операция совершается светлым солнечным днем, под звуки ребячьей песни во время игры и особенно контрастирует с мрачными замыслами людей, решивших усмирить непокорного коня. Когда его по­валили на землю, связали намертво арканами и прида­вили коленями, тогда-то председатель Алданов под­скочил, уже нe опасаясь иноходца,«присел на корточ­ки в изголовье, обдал вчерашним сивушным запахом и заулыбался В откровенной ненависти и торжестве, точ­но 6ы лежал перед ним не конь, а человек, враг его лю­тый». Человек все сидел перед ним на корточках, смот­рел и чело-то ожидал: «И вдруг острая боль взорвала свет в глазах» иноходца, «вспыхнуло ярко-красное пла­мя, и сразу стало темно, черным-черно...»

Конечно, это убийство Гульсары. Не случайно под­халимствующий Ибрагим, участвовавший в оскоплении коня, говорил, потирая руки: «Теперь он никуда бегать не будет. Все - набегался». А для такого коня не бе­гать - значит не жить. Неразумная операция, проделанная с Гульсары, на­толкнула Танабая на новые грустные размыгшления о председателе Алданове и колхозных делах. Он гово­рил жене: «Нет, все же сдается мне, что наш новый председатель-плохой человек. Чует сердце». Размышление начинается с непосредственного, близ­кого Танабаю повода-отношения к иноходцу. После ужина, кружа вокруг табуна по степи, Танабай пытает­ся отвлечься от мрачных раздумий: «Может, и вправду нельзя судить так о человеке? Глупо, конечно. Оттого, наверно, что старею, что гоняю круглый год табун, ни­чего не вижу и не знаю». Однако никуда не деться Танабаю от сомнений, от тревожных раздумий. Он вспоминал, «как начинали они когда-то колхоз, как обещали народу счастливую жизнь... Что же, зажили поначалу неплохо. Еще лучше зажили бы, если -бы не эта проклятая.война». И только ли в войне дело? Ведь прошло немало лет после войны, а мы «все латаем хозяйство, как старую юрту. В месте прикроешь - в другом лезет прореха. Отчего?»

Табунщик приближается к самому серьезному моменту своих размышлений, он еще робеет перед смут­ными догадками, он псе порывается начистоту погово­рить со своим другом Чоро: «Если я путаю, пусть ска­жет, а если нет? Что же тогда?»

Мысль упрямая, неотвязная мучает сердце и ум Та­набая; он уверен только в одном: «Так не должно быть»,- а как должно быть, он не решается сразу ока­зать, он пока ещё ссылается на районных и областных руководителей: «Там люди мудрые...». Танабай вспоми­нает, как в 30-е годы приезжали уполномоченные из района, сразу же шли к колхозникам, разъясняли, со­ветовали. «А теперь приедет, накричит на председателя в конторе, а с сельсоветом так и вовсе не разговаривает. На партсобрании выступит, так все больше о междуна­родном положении, а положение в колхозе вроде не та­кое уж и важное дело. работайте, давайте план, и все...»

Танабай будто чувствует на себе взгляды людей, ко­торые «того и гляди спросят: «Ну-ка, вот ты, партийный человек, колхоз начинали - больше всех глотку драл, растолкуй нам, как все это получается? Что им ска­жешь?» Что мог сказать, что мог ответить им неуго­монный табунщик, если ему самому, его партийной со­вести, не все было ясно? Например, «отчего колхоз будто не свой, как тогда, а вроде чужой? Тогда собра­ние что постановило - закон. Знали, что закон приня­ли сами и его надо выполнять. А теперь собрание - одни пустые разговоры. Никому нет цела до тебя. Колхозом вроде не сами колхозники управляют, а кто-то со стороны. Кру­тят, вертят хозяйство то так, то эдак, а толку ника­кого».

Здесь уже начинается сфера нравственных проблем.

Перед тем, как отправиться на новое кочевье, он все ломал голову над сложными вопросами, пытаясь по­нять, «в чем тут загвоздка». В конце одиннадцатой главы Танабай гонит свой та­бун через большой луг, мимо аила, и при виде дома любимой Бюбюжан, куда он заезжал обычно на своем иноходце, у табунщика заныло сердце: «Не было те­перь для него ни той женщины, ни иноходца Гульсары. Ушло, все в прошлое, прошумела та пара, как стая се­рых гусей по весне...»

Тут второй раз возникает в повествовании прекрас­ная киргизская песня о белой Верблюдице, потерявшей черноглазого верблюжонка. Первый раз эту печальную песню пела Танабаю его жена Дасайдар, когда увели от них иноходца и поставили в конюшню. Слушая тогда древнюю музыку кочевников, Танабай думал о своей юности, снова ви­дел в постаревшей жене «смуглую девчонку с косица­ми, падающими на плечи», вспоминал себя, «молодого-молодого», и свою былую близость с той девчонкой, которую полю6ил за ее песни, за ее игру на темир-ко­музе... Позже, в последних главах, в этот ритм грустной, задумчивой мелодии вплетутся самые печальные, тра­гические ноты жизни иноходца и его хозяина. И вот волшебство народного искусства: все мрачное и тяже­лое, случившееся с Танабаем и Гульсары, находит в древней киргизской песне своеобразный эмоциональ­ный выход, катарсис, открывая перед читателем веко­вечную глубину человеческого страдания, помогая правильно воспринять драматические сцены повести. И система «человек и социальная среда», которую ис­следует писатель, логично дополняется более общими категориями - «человек и среда» , «человек и мир», При этом социальные ориентиры художественного ис­следования отнюдь не растворяются, не отменяются; они выстраиваются в более сложной перспективе - временной и духовной.

Так выглядит первый этап социального прозрения Танабая Бакасова. Затем Танабаю пришлось более пря­мо и непосредственно взглянуть на мир. И, переходяко второй половине жизнеописания «старого человека и старого коня», читатель чувствует, как на первый план выдвигается тема социального созревания человека, которого ждут немалые жизненные испытания.

Следующий этап духовной эволюции героя повести начинается строго, деловито: «Осенью того года судьба Танабая Бакасова неожиданно повернулась». Табунщик стал чабаном. Конечно, «с овцами скучновато бу­дет». Но - партийное поручение, долг коммуниста, для Танабая в этих словах вся жизнь. Да и парторг Чоро честно говорит своему старому другу: «Неволю тебя, Танабай».

Перед тем, как отправить своего героя на самое тяжкое испытание, писатель рисует некоторые обод­ряющие черты колхозной жизни: артель получила но­вую машину, разрабатываются серьезные планы подъё­ма животноводства, В частности, овцеводства. Танабая радует, что дела в колхозе немного наладятся, что он едет на совещание животноводов в районный центр, где должен выступить и принять на себя высокое обяза­тельство. Правда, овец и кошар он еще не видел, своих помощников и подшефных молодых чабанов тоже. Но он чувствует, что надвигаются какие-то перемены. Работа чабана в киргизском колхозе - одна из самых тяжелых. Поэтому, отправляясь к своим отарам, Танабай не ожидал легких успехов.

Перед тем, как отправить своего героя в горы, к овечьим отарам, писатель снова показал близкого его друга, парторга Чоро, и иноходца Гульсары. Горькие возникают предчувствия при новой встрече с ними. Старый друг, парторг Чоро уговорил Танабая вы­ступить на совещании животноводов, взять на себя необоснованные обязательства и не посоветовал говорить «ничего другого», того, что накипело на душе. Со сты­дом вспоминая свое выступление, Танабай удивлялся, что это Чоро осторожный такой стал. Чувствовал Тана­бай: что-то в Чоро «сдвинулось, переиначилось как-то... ловчить научился, кажется...» А Гульсары? Танабай не видел его в беге. Повество­ватель показывает иноходца на пути Чоро из райцент­ра в родной аил, и первые фразы об иноходце на­стораживают, потом поражают: конь печатал копыта по вечерней дороге, как заведенная машина. Из всего прежнего осталась у него лишь одна страсть к бегу. Все другое давно уже умерло в нем. Умертвили, чтобы знал он только сед­ло и дорогу». Отныне Гульсары больше не будет волноваться, своевольничать, стремиться осуществить свои порывы, желания. Никаких порывов, желаний у него теперь не будет. Живой, необыкновенный конь в нем умертвлен.

В голову чабана лезли неотвязные вопросы: «Зачем все это?.. Зачем мы разводим овец, если уберечь их не можем? Кто виноват в этом? Кто?» Дорого стоила чабану первая весна в маточной ота‑

ре. Танабай поседели постарел на много лет. И в бессонные ночи, когда Танабай задыхался от обидных и горьких своих дум, «поднималась в душе его темная, страшная злоба. Поднималась, застилая глаза черным мраком ненависти ко всему, что твори­лось здесь, к этой гиблой кошаре, к овцам, к себе, к жизни своей, ко всему тому, ради чего бился он тут, как рыба о лед».

Последнее состояние - отупение, равнодушие - может быть, самое страшное для Танабая. Не случайно писатель излагает 6иаграфию своего героя именно в этой главе, в которой показаны крайние степени отри­цания Танабаем сложившихся в колхозе порядков. Биография Танабая, его характер даны также в со­поставлении с характером его старшего брата Кулубая. Когда-то в юности оба они работали у одного хозяина, а тот их надул, ничего не заплатил. Танабай тогда откры­то пригрозил хозяину: «Я тебе это припомню, когда вы­расту». А Кулубай ничего не сказал, он был умнее и опытнее. Он хотел сам «стать хозяином, скотом обза­вестись, землю заиметь». Он говорил тогда Танабаю: «Буду хозяином -никогда не обижу работника». А когда началась коллективизация, Танабай всей душой воспринял идеи артельного хозяйствования. На заседании сельсовета обсуждались списки од­носельчан, подлежащих раскулачиванию. И, дойдя до имени Танабаева брата - Кулубая, сельсоветчики за­спорили. Чоро усомнился: нужно ли раскулачивать Ку­лубая? Ведь он сам из бедняков. Враждебной агитацией не занимался.Молодой, решительный Танабай рубил в те годы сплеча. «Ты вечно сомневаешься,- обрушился он на Чоро,- боишься, как 6ы что не так. Раз есть в списке,- значит, кулак! И никакой по­щады! Ради советской власти я отца родного не пожа­лею».

Этот поступок Танабая осудили многие односельча­не. Повествователь тоже не одобряет его. Трудолюбие и старательность Кулубая, его готовность отдать колхо­зу все свое домашнее хозяйство были известны аильчанам. Отшатнулись тогда от Танабая люди, и при голосо­вании его кандидатуры стали воздерживаться: «Так мало-помалу и выбыл он из актива». Недаром после воспоминаний Танабая о стычке его с братом Кулубаем писатель снова возвращает своего героя к горьким думам о том, что же случилось с кол­хозом и почему довели артельное хозяйство до упадка. «А может, ошиблись, не туда пошли, не той дорогой? -думал Танабай, но тут же останавливал себя: - Нет, не должно быть так, не должно! Дорога была верная. А что же тогда? Заплутали? Сбились? Когда и как это случилось?» Не выполнил своих обзательств Танабай. Большие потери были в отаре. В связи с делом Танабая Бакасова, чабана колхоза «Белые камни» собирается бюро райкома партии. Чин­гиз Айтматов пишет психологически развернутые порт­реты людей, которые должны разбирать дело Тана­бая. Среди них - секретарь райкома комсомола Керимбеков, порывистый, непо­средственный, честный человек, горячо выступивший в защиту чабана потребовавший наказать Сегизбае­ва за оскорбление Танабая. Одним-двумя штрихами по­казан председатель колхоза Алданов, отомстивший Та­набаю за старую угрозу «размозжить ему голову ки­шеном» за иноходца. С болью в сердце повествователь описывает поведение на бюро парторга Чоро Саякова: он подтвердил фактическую точность докладной записки прокурора и хотел еще что-то объяснить, защитить Танабая, но секретарь прервал выступление Чоро, и тот замолчал. Танабая исключили из рядов партии. Когда он слу­шал обвинения в свой адрес, и ужасался. Пройдя всю войну, они «не подо­зревал, что сердце может кричать таким криком, ка­ким оно кричало сейчас». Докладная Сегизбаева оказалась куда страшнее его самого. Против нее не бросишься с вилами в руках».

В сценах заседания бюро райкома, последующей поездки Танабая в райком и обком писатель показывает, что историю творят живые люди со своими ха­рактерами, страстями, достоинствами и слабостями. Тысяча случайных обстоятельств повлияли на решение вопроса о Танабае, о его судьбе.

В конце повести, когда Танабай похоронил Чоро Саякова, когда уже не осталось надежды на пересмотр несправедливого решения райкома об исключении из партии, звучит древний киргизский плач по великому охотнику Карагулу, который бездумно уничтожил все то, «что явилась жить и умножаться»: «Перебил он в горах вокруг всю дичь. Маток беременных не жалел, малых детенышей не жалел. Истребил он стадо Серой Козы, первоматери козьего рода». И даже поднял руку на старого Серого Козла и первоматерь Серую Козу. И был проклят ею: коза завела его в неприступные скалы, откуда не было выхода, и с плачем сказала ве­ликому охотнику Карагулу: «Отсаода тебе не уйти вовек, и никто тебя не сможет спасти. Пусть твой отец поплачет над тобой, как плачу я по убитым детям своим, по исчезнувшему роду своему». Многозначен смысл плача по великому охотнику Карагулу. Когда Танабая исключили из партии, он «стал не уверен в себе, виновным чувствовал себя перед всеми. Оробел как-то». И вот что замечательно: как отнесся народ к Танабаю в те дни. В одной фразе - «никто ему не ко­лол глаза» -писатель дал почувствовать безмерное великодушие народа к своим сынам, которые могут ошибаться, но и сознавать свои ошибки.

28. Утверждение нравственных идеалов в повести Ч. Айтматова «Материнское поле».

Чингиз Айтматов пытается проникнуть в сокровенные тайны жизни, он не обходит острейших вопросов, порожденных двадцатым столетием.

“Материнское поле” стало произведением, близким к реализму, она знаменовала переход

писателя к самому суровому реализму, достигшему своей зрелости в повестях “Прощай,Гульсары!” (1966), “Белый пароход” (1970), “Ранние журавли” (1975), в романе “Буранный полустанок” (1980).

Движение истории, требующей от отдельного чело­века духовной стойкости и беспримерной выносливости, как в «Первом учителе», продолжала занимать писате­ля в «Материнском поле», одном самых трагических произведений Чингиза Айтматова.

Повесть начинается и заканчивается словами о внуке Жанболоте. И это не просто композиционный приём для обрамления монолога Толгонай. Если свпомнить, что Алиман, мать Жанболота, также проходит через всю повесть и является наряду с Толгонай героиней «Материнского поля», тогда писательский замысел становится яснее. Судьба женщин-матерей – Толгогай, Алман – вот что интересует писателя.

Ситуация крайняя, весьма драматическая: перед лицом смерти человек вспоминает обычно о том, что нельзя уносить с собой в могилу. Этот напряженный драматизм сразу приковывает наше внимание к старой Толгонай. Тем более поле, с которым она разговаривает, тоже утверждает, что «человек должен узнать правду», даже если ему всего двенадцать лет. Толгонай опасается только, как сумеет воспринять суровую правду маль­чишка, «что подумает он, как посмотрит на былое, дой­дет ли разумом и сердцем до правды», не повернется ли он после этой правды спиной к жизни.

Мы еще не знаем, о каком мальчике идет речь, кем он доводится старой Толгонай, знаем только, что она одинока и живет с ней один этот мальчик, доверчивый и бесхитростный, и ему-то старая Толгонай должна «от­крыть глаза на самого себя».

Писатель исследовать судьбу одной киргизской женщины, Толгонай Суванкуловой, на протя­жении полувека - от двадцатых годов до наших дней. Повесть построена как монолог старой акенщины, вспо­минающей наедине с матерью-землей долгую, трудную жизнь.

Начинает Толгонай со своего детства, когда босоногой, косматой девчушкой стерегла посевы,

Картины счастливой юности предстают в воспоминаниях старой Толгонай преображенными.

Айтматов удерживает описание счастливых минут на грани романтического и реалистического восприятия. Вот описание ласки Суванкула: «Натруженной, тяже­лой, как чугун, рукой Суванкул тихо гладил мое лицо, лоб, волосы, и даже через его ладонь я слышала, как буйно и радостно колотилось его сердце».

Писатель не описывает подробностей предвоенной жизни Толгонай, мы не видим, как вырастают три ее сына. Айтматов рисует только сцену приезда первого трактора на колхозное поле, самозабвенный коллективный труд на земле, появление в семье Суванкуловых прекрасной девушки Алиман, ставшей женой старшего сына - Касыма. Автору важно передать счастливую атмосферу довоенной социалистической деревни, в которой осуществились мечты сельских тружеников. На­кануне войны, вечером, Толгонай возвращалась с му­жем с работы, думала о растущих сыновьях, о летящих годах и, глянув на небо, увидела Дорогу Соломщика, Млечный Путь, «в груди что-то дрогнуло»; ей вспомни­лось: «и та первая ночь, и наша любовь, и молодость, и тот могучий хлебороб, о котором я грезила. Значит, все сбылось,- радостно думает женщина,- все, о чем мы мечтали! Да, земля и вода стали нашими, мы пахали, сеяли, молотили свой хлеб - значит, исполнилось то, о чем мы думали в первую ночь».

Война обрушивает на простую киргизскую женщину удар за ударом: уходят на фронт три ее сына и муж. Автор изображает лишь отдельные эпизоды тяжкой военной жизни героини, но это те самые моменты, когда страдания с новой силой наваливались на Толгонай и душа ее вбирала новые боль и муку. Среди таких эпизодов - мимолетная встреча Толгонай и Алиман с Маселбеком, который в составе воин­ского эшелона промчался мимо станции, успев только крикнуть им на коду два слова и бросить матери свою шапку. Бешено мчавшийся эшелон и на один короткий миг лицо молодого Маселбека: «Ветер растрепал ему волосы, полы шинели бились, как крылья, а на лице и в глазах -- радость, и горе, и сожаление, и прощение!» Это одна из самых волнующих сцен повести: мать, бе­гущая за железным эшелоном, мать, обнимающая в слезах и стенаниях холодный, стальной рельс; «все дальше и дальцте уходил перестук колес, потом и он стих». После этой встречи Толгонай вернулась в родной аил «желтая, с запавшими, измученными глазами, как после долгой болезни». Внешние изменения в лице старой женщины писатель отмечает очень скупо, одной‑двумя фразами,- в разговаре Толгонай с матерью-землей или с невесткой. Горестно отмечено, как се­дина побила голову Толгонай, как уходила, стиснув зубы. Но она и не предполагала, ка­кие испытания ее ждали в будущем: смерть трех сы­новей и мужа, голод аильских детей и женщин, отчаянная попытка собрать по голодающим семьям последние килограммы семян и, вопреки всем предписаниям кол­хозного устава и требованиям военного времени, засеять сверх плана небольшой участок залежи, чтобы облег­чить страдания аильчан.

Картины военного, полуголодного аила в «Материнском поле» относятся к лучшим страницам советской многонациональной прозы, посвященным самоотверженному труду женщин, стариков и подростков в трудное время. Толгонай ходила просить по дворам по горсти семян, чтобы засеять лишний кусочек земли для своих земляков. Насобирала 2 мешка. А их украл с дружками дезертир… Как смотреть в глаза людям? Трудно представить более тяжкие испытания, кото­рые писатель предлагает своим героям В «Материнском поле».

Народный взгляд на происходящие трагические события выражен прежде всего в символическом диа­логе Толгонай с матерью-землей, с материнским полем, диалоге, который, по существу, ведет повествование, эмоционально подготовляя читателя к предстоящему изложению воспоминаний, иногда упреждая события. Диалогом с матерью-землей начинается и заканчивает­ся повесть. Земля умеет понимающе молчать, с болью наблю­дая, как меняется и стареет Толгонай. После того, как она лишь на мгновение увидела среднего сына Масел-бека в грохочущем воинском эшелоне, летящем мимо станции, мимо Толгонай и Алиман, земля замечает: «Молчаливой ты стала тогда, суровой. Молча приходи­ла сюда и уходила, стиснув зубы. Но мне-то понятно было, по глазам видела, с каждым разом трудней и трудней становилось тебе». Материнское поле страдает от людских войн, оно хо­чет, чтобы люди мирно трудились, превращая нашу планету в прекрасное жилище для человека. Вместе с людьми материнское поле в повести Ч. Айт­матова ликовало в День Победы, но земля очень точно определяет сложный эмоциональный тонус пережива­ний тех дней: «Я всегда помню тот день, когда вы, люди, встречали солдат с фронта, ноя до сих пор не могу сказать Толгонай, чего было больше -- радости или горя». Это было действительно душераздирающее зрели‑

ще: толпа киргизских женщин, детей, стариков и инвалидов стояла на окраине аила и с замиранием сердца и ждала возвращения солдат после победы. «Каждый молча думал о своем, опустив голову. Люди ждали ре­шения судьбы. Каждый спрашивал себя: кто вернется, кто нет? Кто дождется, а кто нет? От этого зависела жизнь и дальнейшая судьба». А на дороге показался всего лишь один солдат с ши­нелью и вещевым мешком, перекинутым через плечо. «Он приближался, но никто из нас не двинулся с места. На лицах людей застыло недоумение. Мы все еще жда­ли какого-то чуда. Мы не верили своим глазам, потому что мы ожидали не одного, а многих».

В самые тяжкие годы «народ не разбрелся, остался народом»,- вспоминала Толгонай. «Тогдашние женщи­ны - теперь старухи, дети - давно отцы и матери се­мейств, верно, они и забыли уже о тек днях, а я всякий раз, как увижу их, вспоминаю, какими они были тогда. Встают они перед глазами такими, какими были,- го­лые и голодные. Как они работали тогда, как ждали победы, как плакали и как мужались. По киргизскому обычаю не принято сразу приносить человеку печальную весть; аксакалы решают, в какой момент будет более тактичным сообщить о беде, и по­степенно готовят человека к ней. В этой заботе народа, сказывается старый родовой инстинкт самосохранения, обретший форму всенародного сочувствие, сострадания, которое в какой-то мере облегчает ду­шевную боль и несчастье пострадавшего. Чингиз Айт­матов дважды описывает сцены всеобщего горя- при сообщении о гибели Суванкула и Касыма и при получе­нии последнего письма Маселбека. В первом случае в поле к Толгонай приезжает аксакал и везет ее аил, помогая ей словом, помогая спешиться у родного Двора, где собралась уже толпа односельчан. Толгонай охваче­на страшным предчувствием, «уже мертвая», медленно идет к дому. К ней молча, быстро подошли женщины, взяли ее за руки и сказали о страшной вести.

Народ не только сочувствует, он активно вмеши­вается в события, сохраняя при этом достоинство и здравый смысл. Уже после войны, когда судили дезер­тира Дженшенкула за бегство с фронта, за украденную вдовью пшеницу. Утром следующего дня жены дезертира уже не было в аиле. Оказывается, ночью пришли односельчане к жене Дженшенкула, погрузили все ее добро на брички и сказали: «Езжай куда хочешь. Тебе у нас в аиле нет места». В этих суровых простых словах -народное осуждение дезертира и его жены, глубокое понимание горя Толгонай и Алиман.

Под пером талантливого художника малень­кая седая женщина с потускневшими глазами прео6­ражается в символическое олицетворение героического, терпеливого, мудрого народа, а еще точнее - наших со­ветских женщин, вынесших на своих плечах бремя войны. Внешне она остается прежней Толгонай, молча­ливой, седой, с посошком в руках, одиноко стоящей в поле, думающей о своей жизни, но духовное наполнение образа к концу повести удивительно: старая Толгонай вызывает восхищение, преклонение. Таково обаяяие эпического характера. Оно возникает естественно, органично и вполне соответствует замыслу писателя. Четырнадцатилетним подростком в годы войны он видел вокруг себя немало таких, как Толгонай и Алиман, прекрасных, героических женщин, взваливших на себя непомерную тяжесть труда.

В эпическом повествовании киргизского прозаика обыч­но господствует объективная нео6ходимость, «царит судьба», как выражались немецкие философы в прош­лом веке. Вот эта объектив­ная необходимость совершающихся событии, определяемая историческим бытием народа, господствует в таких произведениях Айтматова, как «Первый учитель» и «Материнское поле».

Долго сомневается мудрая, ста­рая Толгонай, сумеет ли она полно и правильно расска­зать внуку Жанболоту о его матери, о ее трагической судьбе.

Повесть «Материнское поле» - это не только ода героиче­ским хлеборобам военной поры, иначе гово­ря - раскрытием самоотверженного характера Толгонай. Замысел писателя сложнее: параллельно судьбе Толгонай на протяжении всей повести автор исследует историю Алиман,

которая тоже является судьбой матери, судьбой изломанной, изуродованной жестокими последствиями войны.

Старая Толгонай, оставшаяся без мужа и трех сыно­вей, все-таки выдержала, устояла в труднейшие военные и послевоенные годы; сказалась духовная и нрав­ственная стойкость, выработанная ею за десятилетия совместной жизни с настоящим коммунистом Суван­кулом.

Молодая, не закаленная в жизненной борьбе красавица Алимам внутренне сломалась, и ее смерть,- слу­чайная, конечно,- стала суровым напоминанием о холодном большом мире, в котором бушевала война, разметав и покалечив людей, надолго оставив свои же­стокие следы в биографиях и людских душах.

Трагическое дыхание войны исследует художник в «Материнском поле». Ведь война не только убивала идущих в атаку солдат, морила голодом детей и стари­ков. Требовалось много душевной стойкости; чтобы сохранить в себе лучшие человеческие цённости. Толгонай сумела. Алиман отупила и не выдержала. Речь идет не о моральном падении женщины. Чин­гиз Айтматов показывает развитие души нежной, лю­бящей, благородной. Именно своеобразие такого харак‑

тера Алимам обусловило глубину страданий молодой женщины, в неполных двадцать лет оставшейся вдовой. Толгонай не раз замечает, что сильная, единственная любовь Алиман к погибшему Касыму заслонила для нее весь мир, и она уже не могла даже думать о том, чтобы полюбить кого-то другого.

Народный здравый смысл выражен в этой драмати­ческой ситуации весьма отчетливо. «Конечно, со вре­менем затянулись бы раны в душе Алиман,- размыш­ляет героиня повести.- Свет не без людей, нашла бы, может быть, человека, которого и полюбила бы даже. И жизнь вернулась бы с новыми надеждами. Другие солдатки так и поступили» . Так выглядел бы обычный житейский вариант. Айтатов заинтересовался глубоким, психологически более сложным случаем. Писатель уходит от среднестатисти­ческого явления, избирая более индивидуальный исход, и в нем раскрывает общие нравственные про­цессы, еще раз подтверждая художественную диалек­тику взаимосвязи индивидуального и типического.

Айтматов не анализирует внутреннего состояния мо­лодой женщины, он показывает Алиман в основном со стороны, глазами Толгонай, и через ее восприятие мы можем догадываться о бурях, бушевавших в душе Алиман. В таких случаях писатель мастерски использует психологическую выразительность внешнего жеста. Напомним для примера только один случай с цветами, в

Цель урока: определение актуальности в современном мире проблем, затрагиваемых Чингизом Айтматовым в романах «Плаха» и «Вечная невеста», создание условий содействия рассмотрению и обнажен6ию проблем нравственности в романах Ч.Айтматова.
Задачи урока:
1. Проанализировать произведения Чингиза Айтматова «Плаха» и «Вечная невеста» в аспекте указанной темы;
2. Выявить нравственные и общечеловеческие проблемы, поставленные автором;
3. Проанализировать преемственность образов главных героев романов «Плаха» и «Вечная невеста», которые по времени написания разделяют 20 лет жизни и труда писателя.
4. Показать актуальность нравственной проблематики в современном мире.
5. способствовать развитию умения работать с текстом, с эпизодом;
6. способствовать развитию коммуникативных навыков, расширению читательского кругозора, воспитанию патриотизма, формированию таких нравственных качеств как: честь, достоинство, уважение, любовь.

Скачать:

Предварительный просмотр:

Муниципальное общеобразовательное учреждение

«Средняя общеобразовательная школа №30 имени Николая Колокольцова»

Обнажение проблем нравственности в романах

Чингиза Айтматова

Введение

Имя Чингиза Айтматова известно не только на его родине, в Киргизии, но также в России и далеко за ее пределами. Произведения Айтматова переведены более чем на пятьдесят языков мира, книги его разошлись миллионными тиражами. Интерес этот обусловлен актуальностью затрагиваемых писателем проблем, обнажением острых вопросов современности, таких, как потеря исторической памяти, оскудение нравственных ценностей, бесчеловечное, жестокое, бездумное отношение к нашей колыбели – природе. В этом аспекте для изучения особенно интересно зрелое творчество писателя - это романы «Плаха» (1986) и «Вечная невеста»(2006), романы, разделенные во времени на 20 лет.

Тема данной работы – «Обнажение проблем нравственности в романах Чингиза Айтматова «Плаха» и «Вечная невеста».

Целью исследования является определение актуальности в современном мире проблем, затрагиваемых Чингизом Айтматовым в романах «Плаха» и «Вечная невеста».

Задачи нашего исследования можно определить следующим образом:

1. Проанализировать произведения Чингиза Айтматова «Плаха» и «Вечная невеста» в аспекте указанной темы;

2. Выявить нравственные и общечеловеческие проблемы, поставленные автором;

3. Проанализировать преемственность образов главных героев романов «Плаха» и «Вечная невеста», которые по времени написания разделяют 20 лет жизни и труда писателя.

4. Показать актуальность нравственной проблематики в современном мире.

Предметом исследования является нравственная проблематика современной отечественной прозы.

Объект исследования – романы Ч. Айтматова «Плаха» (1986) и «Вечная невеста»(2006).

Методы , используемые для исследования – анализ художественного прозаического произведения, анализ критической литературы по указанной теме, сопоставление.

Гипотеза , выдвинутая нами, заключается в предположении, что обращение к проблемам нравственности, вслед за Айтматовым, позволит современной молодежи по-новому взглянуть на окружающую действительность, переосмыслить свои поступки и их мотивы, а также увидеть коренные проблемы общества, единые как для национальных (русской и кыргызской) литератур, так и для мировой литературы в целом.

Нравственная проблематика романов

«Плаха» и «Вечная невеста» («Когда падают горы»)

В романе «Плаха» писатель затронул довольно актуальные проблемы современного общества: проблему экологии, нравственности, проблему угрозы наркомании. Роман насыщен образами, которые на первый взгляд не связаны друг с другом: волки, изгнанный семинарист Авдий, чабан Бостон, "гонцы" за анашой. Но на самом деле их судьбы тесно переплетаются, образуя общий узел назревших в современном обществе проблем, разрешить которые автор призывает нас, живущих сейчас.

Повествование начинается описанием волчьей семьи - Акбары и Ташчайнара, мирно живущей в Моюнкумской саванне. Но эти спокойствие и безмятежность лишь до тех пор, пока в азиатские просторы не вторгается человек, несущий в себе не созидающую, а разрушающую силу. И совершается ужасное, кровавое действо уничтожения животного мира, в котором погибают и недавно появившиеся на свет волчата Акбары. Все живое вокруг истреблено, а люди, одержимые эгоистическим отношением к природе, радуются, что план по мясопоставкам выполнен.

Три раза волки уходили в глухие места, пытались обзавестись потомством для продолжения своего рода и жить так, как предписывают им законы бытия, и три раза злая и жестокая судьба, воплощенная в образе людей, лишала их детенышей. Волки, в нашем представлении, - опасность, но, оказывается, есть еще большее зло, которое способно сокрушить и уничтожить все, - это опять-таки люди. Акбара и Ташчайнар в романе обладают милосердием и никому не желают плохого. Любовь Акбары к волчатам - это не бессознательный животный инстинкт, а осознанная материнская забота и ласка, свойственная всему женскому на земле. Волки в произведении, особенно Акбара, олицетворяют собой природу, которая пытается спастись от уничтожающих ее людей.

Дальнейшие действия волчицы становятся предупреждением человеку о том, что рано или поздно все живое воспротивится и будет мстить, мстить жестоко и неумолимо. Мать Акбара, как мать-природа, хочет сохранить себя, свое будущее в потомстве, но, когда Базарбай похищает из логова волчат, она ожесточается и начинает нападать на каждого, чтобы заглушить бешенство, тоску и отчаяние, доводившие ее до безумия. Волчица карает не того, кто действительно причинил ей зло, а совершенно невиновного человека - чабана Бостона, семья которого имела несчастье принять в своем доме Базарбая, проезжавшего с волчатами мимо их жилища. Этот омерзительный пьяница, способный на любую подлость, всю жизнь ненавидел Бостона, честного труженика, который, благодаря своим собственным силам, стал лучшим чабаном в аиле. И теперь Базарбай злорадствовал и ликовал при мысли о том, что "возомнившего о себе и возгордившегося" Уркунчиева доводит по ночам терзающим и изматывающим воем потерявшая волчат Акбара. Но самое страшное ожидало Бостона впереди. Увидев, что волчица, похитившая его любимого сына, убегает, Бостон убивает одним выстрелом Акбару и малыша, который был его продолжением и смыслом жизни. Погибает и Базарбай, сломавший так много чужих судеб и столкнувший друг с другом две могучие силы - человечество и природу. Совершив три убийства, только одно из которых осознанное, Бостон сам ведет себя на "плаху", подавленный переполнявшими его горем и отчаянием, внутренне опустошенный; но в глубине души он был спокоен, потому что уничтоженное им зло больше не сможет вредить живущим.

Вторая острая тема, раскрытая писателем в романе, - это проблема наркомании, одна из самых острых проблем современного общества. Ч. Айтматов призывает людей опомниться, принять необходимые меры по искоренению этого опасного социального явления, которое калечит человеческие души. Автор правдиво и убедительно описывает ведущий в тупик и разрушающий жизни путь "гонцов", которые, рискуя, отправляются в азиатские степи за анашой, одержимые жаждой обогащения. В противоположность им писатель вводит образ Авдия Каллистратова, "еретика - новомысленника", изгнанного из семинарии за его недопустимые с точки зрения религии и устоявшихся церковных постулатов идеи о "Боге-современнике". Одухотворенная и глубокомыслящая натура Авдия противится всяким проявлениям зла и насилия. Неправедный, гибельный путь, по которому идет человечество, вызывает в его душе боль и страдания. Он видит свое назначение в помощи людям и обращении их к Богу. Авдий всеми силами стремится образумить сотоварищей, спасти погибающие души, вселив в них высокую мысль о Всеблагом, Всемилостивом, Вездесущем... Но за это его жестоко избивают, а потом и лишают жизни те, кому он протянул руку помощи.

Фигура Авдия, распятого на саксауле, напоминает Христа, принесшего себя в жертву за Добро и Истину, даруемые людям, и искупившего смертью человеческие грехи. Авдий тоже принял смерть за добро, и в последних его мыслях не было упрека обезумевшей толпе убийц, а лишь сострадание к ней и горестное чувство невыполненного долга... "Ты пришла" - таковы были его последние слова, когда он увидел перед собой волчицу с удивительными синими глазами, которая с болью заглянула в лицо распятого человека и жаловалась ему на свое горе. Человек и волк поняли друг друга, потому что их объединяло общее страдание - страдание, которое они испытывали от нравственной нищеты людей, погрязших в бездуховности.

Но все же самая главная и самая страшная проблема , затрагиваемая в романе «Плаха», как нам кажется – это проблема утерянной нравственности. Бездуховные люди способны губить ради своей выгоды, и им не будет от этого ни больно, ни стыдною Они не могут понять, что их поступки обернутся против них же самих, что за все придется платить.

Бездуховные люди в романе снабжают подростков наркотиками, убивают Авдия, губят природу без зазрения совести, не осознавая, что они творят. Бездуховный человек ворует волчат у Акбары, из-за чего происходит еще более страшная трагедия: погибает ребенок. Но его это не волнует. Хотим отметить, что автор хорошо понимает природу такой жестокости человека в отношении к окружающей среде. Это – элементарная алчность, борьба за собственное благополучие, оправдываемое чуть ли не государственной необходимостью. И читатель вместе с Айтматовым понимает, что, коль скоро бандитские действия совершаются под прикрытием государственных планов, значит, это явление общее, а не частное, и с ним надо бороться.

Мы считаем, что нам всем надо всерьез задуматься о том, какой станет природа нашего отечества в будущем. Разве можно пожелать нашим потомкам жизни на голой земле, без рощ и соловьиных трелей?! Вот поэтому мы совершенно согласны с автором “Плахи”: экология и нравственность соединены одной линией жизни.

Есть в романе и библейская реминисценция, которая освещает намечающуюся тему Авдия, как тему человека особенного, при всей его конкретности , тему человека избранного судьбой за его преданность вечным, истинным идеалам.
Воплощением этого истинного идеала в романе предстает, прежде всего, Иисус Христос, которого страстно проповедует Авдий, призывая людей мерить себя его, христовой мерой. Вся жизнь и мученическая смерть Авдия - реальность правоты Христа, возвестившего свое второе пришествие в стремлении людей к праведности, утверждаемом через страдание.
Вместе с тем, Авдий Каллистратов постоянно возносит свои мольбы к другому богу, которого почитает и любит нисколько не меньше, - волчице Акбаре: "Услышь меня, прекрасная мать-волчица!". Авдий ощущает свою особую избранность в жизни по тому, как пощадила его Акбара, увидев его доброту к ее детенышам. И эта доброта по отношению к маленьким волчатам для героя важна не меньше, чем его принципиальность христианина. Молясь Акбаре, Авдий заклинает ее и своим, человеческим богом, и ее, волчьими богами, не находя в этом ничего кощунственного. К Великой Акбаре - и его предсмертная молитва: "Спаси меня, волчица...". И последнее утешение в жизни - явившаяся на его зов синеглазая волчица.

Полярное сопоставление мира природы и цивилизации, описание основных образов, олицетворяющих их, выявляется уже на первых страницах романа «Вечная невеста», как и в «Плахе» 20 лет назад.

Основное действие романа Чингиза Айтматова "Когда падают горы (Вечная невеста)" происходит высоко в тянь-шаньских горах, где пересекаются трагические пути двух страдающих существ - человека и барса. Оба они жертвы времени, жертвы обстоятельств, заложники собственной судьбы. Желание мести приводит Арсена Саманчина, известного журналиста, в родное селенье, где для саудовских нефтяных магнатов организована охота на снежных барсов… Герой приезжает в горы, еще не зная, что встретит здесь свою последнюю любовь, а, возможно, и смерть.
И все драматическое повествование пронизывает легенда о Вечной невесте, которая чудесным видением появляется на заснеженном горном перевале…
Авторская мысль неторопливо течет от истоков – природы, первобытной культуры, выраженной в мифах и обрядах, к прагматической цивилизации 21 века. Именно в данном контексте высвечивается святой образ вечной невесты, которая «пребывает в вечном покаянии за людской мир, и в этом глубина и сила ее любви и горя… в ней выплеснулся мученический клик вселенского страдания… ностальгический мотив любви…».

Главный герой произведения – «заблудший журавль перестройки – Арсен Саманчин . Когда-то Саманчин летал в одной стае с Горбачевым. И всех звал духовностью обновить социализм, обожествить культуру и прочее в этом духе. А теперь ни Горбачева, ни стаи, а он, заблудший журавль продолжает курлыкать о свободе духа, о музыке и красоте Вселенной…».

В романе «Вечная невеста», как и в предыдущих своих произведениях, Ч. Айтматов использует различные формы и средства психологического анализа: монологи и диалоги, внутреннюю речь, образы-символы…

В романе встречается описание конкретных реалий жизни, так хорошо знакомых нам - современникам писателя.

Возвышенный стиль повествования чередуется с приземленным, низким. Авторская мысль объемлет высоту полета человеческого духа и низменность его существования в оболочке земного бытования. Показательны в этом отношении строки: «Оказавшись однажды в Лондоне, в молодые перестроечные годы по журналистским делам на конференции, он был крайне возмущен и потрясен тем, что в одном из фешенебельных лондонских отелей, в гостиничном туалете…звучала в тиши над клозетами волшебная музыка откуда-то с потолка, и должно быть транслируемая музыка служила тут своей верой и правдой круглые сутки… […] Прибывающие по нужде, совершали свои дела, входили и выходили из кабин, а в их честь в тот час звучал то ли сам Вагнер, то ли Шопен, то ли кто–то еще из гениев того века. О, какая музыка низвергалась с неведомых высот прямо в канализацию».

Арсен Саманчин – герой идеолог, этим напоминает образ Авдия Калистратова из романа "Плаха". Подобно ему он и идеологический герой, и идеологический изгой, находящийся в поисках истины - вечной невесты. Именно Арсену Саманчину автор доверяет выражение своих философско-публицистических мыслей.

Авдий Калистратов в романе "Плаха" искал своего Бога, прежде всего в себе. Арсен Саманчин – носитель генетической памяти этноса, выраженной, в данном случае, в легенде о Вечной невесте.

Заключение

«Плаха» и «Вечная невеста» - это крик, призыв автора одуматься, принять меры по сохранению жизни на земле. Это сильные по своему содержанию произведения способны оказать человеку неоценимую помощь в борьбе за новый, светлый, высоконравственный путь, который назначен ему природой. Айтматов дает понять, что все проблемы человечества рождаются от отсутствия нравственного начала в людях .

Поэтому прежде всего надо пробуждать в людях сострадание и любовь, честность и бескорыстность, доброту и понимание. Пробуждать нравственную память.

Чингиз Айтматов в каждой своей книге поднимает актуальные общечеловеческие проблемы, такие, как наркомания – «чума XX века», экология человеческой души, ее чистота и нравственность - извечное стремление людей к идеалу человека, и такую важную проблему в наше время, как природа, бережное отношение к ней.
Время требует от нас разрешения этих проблем, быстрого и правильного. Ведь сейчас человек сам, каждую минуту, убивает себя. Он «играет с огнем», сокращая свою жизнь, попросту прожигая ее драгоценные минуты, месяцы, годы одной выкуренной сигаретой, чрезмерным употреблением алкоголя, одной дозой наркотиков...

Разве потеря нравственности для человека не самоубийство? Ведь это будет бездушное существо, лишенное всяких чувств, способное разрушить гармонию природы, уничтожить ее создания: людей, животных, растения. Мы в наше время нуждаемся в духовно чистых людях, так как только такие люди могут отвести человека от плахи и избавить мир от зла, дав ему возможность встретиться с Вечной невестой. Мы считаем, что еще не одно поколение людей, среди которых всегда есть и стремящиеся собственным трудом добиться успеха, и старающиеся направить других на путь истинный, и просто желающие лучше понять человеческие взаимоотношения и характеры других людей, будут с большим интересом и удовольствием читать романы Ч. Айтматова. Его романы заставляют задуматься, как мы живем, вспомнить, как коротка жизнь...

Список использованной литературы

1. Айтматов Ч. Плаха. Таллинн, «Ээсти раамат», 1990 г.
2. Айтматов Ч., Когда падают горы (Вечная невеста). С-П., Издательский дом «Азбука классики», 2007 г.
3. Воронов В. Чингиз Айтматов: Очерк творчества. М., «Правда», 1986 г.
4. Гачев Г. Чингиз Айтматов: В свете мировой культуры. М., «Правда», 1989 г.
5. Гачев Г. О том, как жить и как умирать. // «Литература», 2007 г., № 1
6. Камаль Ад-дин. Поэтический реализм Чингиза Айтматова. Волгоград, издательский дом «МарТ», 1991 г.
7. Медриш Д. Фольклорная традиция в творчестве Айтматова. // «Литература и фольклор», 1990 г., № 5.
8. Мироненко Е. Фольклорно – мифологический контекст художественной прозы Чингиза Айтматова. Ростов-на-Дону, «АСТ», 1996
9. Наурзбаева А. О средствах выражения национального своеобразия в творчестве Айтматова как двуязычного писателя.// «Вестник московского университета», 1997 г., № 2.
10. Озмитель Е. Феномен Айтматова. // «Литературный Киргизстан», 1988 г., № 15.
11. Садыков К. Фольклорные элементы в сюжетно – композиционной структуре романа Ч. Айтматова. // Киргизская литература в контексте русской художественной культуры: Сборник научных трудов, 1989 г.

Айтматов - один из ведущих писателей нашей современности. Его роман "Плаха" - очень популярное произведение, потому что в нем затронуты актуальные проблемы настоящего времени. Эта книга является результатом наблюдений, размышлений и тревог автора по поводу неспокойной, угрожающей будущему действительности, поэтому она значительно отличается от всех написанных ранее произведений: "Ранние журавли", "Белый пароход", "Материнское поле", "Первый учитель", "Тополек мой в красной косынке". В "Плахе" Ч. Айтматов, как художник слова, выполняет миссию духовного наставника нынешнего поколения, который указывает современникам на трагические противоречия сегодняшнего дня. Писатель затрагивает вопросы экологии, нравственности, проблему угрозы наркомании.

Роман насыщен образами, которые на первый взгляд не связаны друг с другом: волки, изгнанный семинарист Авдий, чабан Бостон, "гонцы" за анашой. Но на самом деле их судьбы тесно переплетаются, образуя общий узел назревших в современном обществе проблем, разрешить которые автор призывает нас, живущих сейчас.Повествование начинается описанием волчьей семьи - Акбары и Ташчайнара, мирно живущей в Моюнкумской саванне. Но эти спокойствие и безмятежность лишь до тех пор, пока в азиатские просторы не вторгается человек, несущий в себе не созидающую, а -разрушающую силу. И совершается ужасное, кровавое действо уничтожения животного мира, в котором погибают и недавно появившиеся на свет волчата Акбары. Все живое вокруг истреблено, а люди, одержимые эгоистическим отношением к природе, радуются, что план по мясопоставкам выполнен. Три раза волки уходили в глухие места, пытались обзавестись потомством для продолжения своего рода и жить так, как предписывают им законы бытия, и три раза злая и жестокая судьба, воплощенная в образе людей, лишала их детенышей. Волки, в нашем представлении, - опасность, но, оказывается, есть еще большее зло, которое способно сокрушить и уничтожить все, - это опять-таки люди. Акбара и Ташчайнар в романе обладают милосердием и никому не желают плохого. Любовь Акбары к волчатам - это не бессознательный животный инстинкт, а осознанная материнская забота и ласка, свойственная всему женскому на земле.

Волки в произведении, особенно Акбара, олицетворяют собой природу, которая пытается спастись от уничтожающих ее людей. Дальнейшие действия волчицы становятся предупреждением человеку о том, что рано или поздно все живое воспротивится и будет мстить, мстить жестоко и неумолимо. Мать Акбара, как мать-природа, хочет сохранить себя, свое будущее в потомстве, но, когда Базарбай похищает из логова волчат, она ожесточается и начинает нападать на каждого, чтобы заглушить бешенство, тоску и отчаяние, доводившие ее до безумия.Волчица карает не того, кто действительно причинил ей зло, а совершенно невиновного человека - чабана Бостона, семья которого имела несчастье принять в своем доме Базарбая, проезжавшего с волчатами мимо их жилища. Следы и привели Акбару к Бостонову становищу. Чабан понимает, какой гнусный поступок совершил завистливый и желающий ему навредить Базарбай, но не может ничего сделать. Этот омерзительный пьяница, способный на любую подлость, всю жизнь ненавидел Бостона, честного труженика, который, благодаря своим собственным силам, стал лучшим чабаном в аиле. И теперь Базарбай злорадствовал и ликовал при мысли о том, что "возомнившего о себе и возгордившегося" Уркунчиева доводит по ночам терзающим и изматывающим воем потерявшая волчат Акбара.

Но самое страшное ожидало Бостона впереди. Увидев, что волчица, похитившая его любимого сына, убегает, Бостон убивает одним выстрелом Акбару и малыша, который был его продолжением и смыслом жизни. Погибает и Базарбай, сломавший так много чужих судеб и столкнувший друг с другом две могучие силы - человечество и природу. Совершив три убийства, только одно из которых осознанное, Бостон сам ведет себя на "плаху", подавленный переполнявшими его горем и отчаянием, внутренне опустошенный; но в глубине души он был спокоен, потому что уничтоженное им зло больше не сможет вредить живущим.Еще одна острая тема, раскрытая писателем в романе, - это проблема наркомании. Ч. Айтматов призывает людей опомниться, принять необходимые меры по искоренению этого опасного социального явления, которое калечит человеческие души. Автор правдиво и убедительно описывает ведущий в тупик и разрушающий жизни путь "гонцов", которые, рискуя, отправляются в азиатские степи за анашой, одержимые жаждой обогащения. В противоположность им писатель вводит образ Авдия Каллистратова, "еретика-но-во мыс ленника", изгнанного из семинарии за его недопустимые с точки зрения религии и устоявшихся церковных постулатов идеи о "Боге-современнике".

Одухотворенная и глубокомыслящая натура Авдия противится всяким проявлениям зла и насилия. Неправедный, гибельный путь, по которому идет человечество, вызывает в его душе боль и страдания. Он видит свое назначение в помощи людям и обращении их к Богу. Для этой цели Авдий решает присоединиться к "гонцам", чтобы, находясь рядом с ними, показать, как низко они пали, и направить их на путь истинный через искреннее раскаяние. Авдий всеми силами стремится образумить их, спасти погибающие души, вселив в них высокую мысль о Всеблагом, Всемилостивом, Вездесущем... Но за это его жестоко избивают, а потом и лишают жизни те, кому он протянул руку помощи. Фигура Авдия, распятого на саксауле, напоминает Христа, принесшего себя в жертву за Добро и Истину, даруемые людям, и искупившего смертью человеческие грехи.

Авдий тоже принял смерть за добро, и в последних его мыслях не было упрека обезумевшей толпе убийц, а лишь сострадание к ней и горестное чувство невыполненного долга... "Ты пришла" - таковы были его последние слова, когда он увидел перед собой волчицу с удивительными синими глазами, которая с болью заглянула в лицо распятого человека и жаловалась ему на свое горе. Человек и волк поняли друг друга, потому что их объединяло общее страдание - страдание, которое они испытывали от нравственной нищеты людей, погрязших в бездуховности. Если Бостона привели на "плаху" роковые обстоятельства, то Авдий сам избрал себе такой путь, зная, что в человеческом мире за добро и милосердие нужно жестоко расплачиваться. Трагедию Авдия усугубляет полное одиночество, потому что порывы его благородной души ни в ком не находят отклика и понимания.

Тревога - вот главное чувство, которое несет роман читателю. Это тревога за погибающую природу, за самоуничтожающееся поколение, утопающее в пороках. "Плаха" - это крик, призыв автора одуматься, принять меры по сохранению жизни на земле. Это сильное по своему содержанию произведение способно оказать человеку неоценимую помощь в борьбе за новый, светлый, высоконравственный путь, который назначен ему природой и на который люди рано или поздно обратят озаренные разумом взоры.

В романе Чингиза Айтматова “Плаха” затронуты многие проблемы современного общества. Писатель коснулся очень важных вопросов, которые могут встать перед человеком, если ему небезразлична судьба наша собственная и судьба будущих поколений. Чингиз Айтматов коснулся проблем наркомании, пьянства, экологии, а также различных нравственных проблем общества. Если эти проблемы не будут решаться, то в конце концов они приведут человечество к “плахе”.

Главным действующим лицом первой половины романа является Авдий Каллистратов. Это человек, которому небезразлично, в каких условиях живут окружающие его люди. Он не может без душевной боли смотреть, как люди губят самих себя. Он не может бездействовать, хоть его поступки, часто наивные и не дающие нужного результата, оборачивались ему во вред. Писатель создает контраст между Авдием и молодыми наркоманами, подчеркивая тем самым два различных направления развития характера человека. Один путь, по которому пошел Авдий, приводит к совершенствованию лучших душевных качеств человека. Другой -- к медленной деградации, к духовному обеднению. Кроме этого, наркомания постепенно делает человека физически слабым и больным. Одиночный протест Авдия не мог привести к глобальным переменам в обществе и даже в той небольшой группе людей, с которыми он имел несчастье вместе собирать анашу. Общество должно задуматься над этой проблемой и постараться решить ее силами много большими, чем сила одного человека. Однако нельзя сказать, что Авдий ничего не сделал. Он пытался показать людям, к какой катастрофе они могут прийти, и кто-то непременно поддержал бы его, если бы судьба не привела Авдия к гибели. Кто-то поддержал бы его стремление изменить жизнь к лучшему.

Показывая гибель Авдия, писатель словно объясняет нам, к чему мы все придем, если будем закрывать глаза и отворачиваться, видя, как происходит что-то страшное и несправедливое. Люди, убившие Авдия, хуже животных, потому что животные убивают, чтобы жить, а они убили бездумно, просто от озлобленности. Эти, если разобраться, жалкие пьяницы в конечном итоге сами нравственно и физически медленно убивают себя.

Еще одна проблема -- проблема экологии -- в наибольшей степени раскрыта через описание жизни семьи волков. Их восприятие мира автор приближает к человеческому, делая их мысли и переживания понятными и близкими нам. Писатель показывает, как сильно мы способны повлиять на жизнь живой природы. В сцене отстрела сайгаков люди кажутся просто чудовищами, не знающими жалости к живым существам. Бегущие вместе с сайгаками волки видятся более благородными и даже более добрыми, чем люди. Губя живую природу, человек погубит и себя. Это утверждение невольно напрашивается, когда читаешь отдельные моменты романа.

Самая главная и самая страшная, как мне кажется, -- это проблема нравственности. Бездуховные люди способны губить ради своей выгоды, и им не будет от этого ни больно, ни стыдно. Они не могут понять, что их поступки обернутся против них же самих, что за все придется платить. Бездуховные люди в романе снабжают подростков наркотиками, убивают Авдия, губят природу без зазрения совести, не осознавая, что они творят. Бездуховный человек ворует волчат у Ак-бары, из-за чего происходит еще более страшная трагедия: погибает ребенок. Но его это не волнует. Однако этот поступок и его привел к гибели. Все проблемы человечества рождаются от отсутствия нравственного начала в людях. Поэтому прежде всего надо стремиться пробуждать в людях сострадание и любовь, честность и бескорыстность, доброту и понимание. Все это пытался пробуждать в людях Авдий Каллистратов, к этому должны стремиться и все мы, если не хотим оказаться на “плахе”.

Бедственное положение экологической среды давно является одной их актуальнейших тем современных писателей. Ч. Айтматов в своем знаменитом романе “Плаха” тоже обращается к этой проблеме. Этот роман -- призыв одуматься, осознать свою ответственность за все, что беспечно разрушено человеком в природе. Примечательно, что проблемы экологии писатель рассматривает в романе неразрывно с проблемами разрушения человеческой личности.

Роман начинается с описания жизни волчьей семьи, которая гармонично обитает в своих угодьях, пока не появляется человек, нарушающий покой природы. Он бессмысленно и грубо уничтожает все на своем пути. Становится не по себе, когда читаешь про варварскую облаву на сайгаков. Поводом для проявления такой жестокости послужило всего лишь затруднение с планом мясосдачи. “Вовлечение в плановый оборот невскрытых резервов” вылилось в страшную трагедию: “...по степи, по белой снежной пороше катилась сплошная черная река дикого ужаса”. Это избиение сайгаков читатель видит глазами волчицы Акбары: “Страх достиг таких апокалиптических размеров, что волчице Акбаре, оглохшей от выстрелов, казалось, что весь мир оглох и онемел, что везде воцарился хаос и само солнце... тоже мечется и ищет спасения и что даже вертолеты вдруг онемели и уже без грохота и свиста беззвучно кружатся над уходящей в бездну степью, подобно гигантским безмолвным коршунам...” В этой бойне погибают волчата Акбары. На этом несчастья Акбары не кончились: еще пять волчат погибают во время пожара, который специально устроили люди, чтобы легче было добывать дорогое сырье: “Ради этого можно выпотрошить земной шар, как тыкву”.

Так говорят люди, не подозревая, что природа за все отомстит раньше, чем они предполагают. У природы в отличие от людей есть только одно несправедливое действие: она, мстя людям за разор, не разбирает, виновен ты или нет перед ней. Но природа все же лишена бессмысленной жестокости. Волчица, оставшись одна по вине человека, все же тянется к людям. Свою неистраченную материнскую нежность она хочет перенести на человеческого детеныша. Это обернулось трагедией, но на этот раз и для людей. Но Акбара не виновата в гибели мальчика. Это человек в своем жестоком порыве страха и ненависти к непонятному поведению волчицы стреляет в нее, но промахивается и убивает собственного сына.

Волчица Акбара наделена писателем нравственной памятью. Она не только олицетворяет собой несчастье, постигшее ее род, но и осознает это несчастье как нарушение нравственного закона. Пока человек не трогал среду ее обитания, волчица могла встретить беспомощного человека один на один и отпустить его с миром. В навязанных ей человеком жестоких обстоятельствах она вынуждена вступить с ним в смертельную схватку. Но гибнет не только Базарбай, заслуживший кару, но и невинный ребенок. Личной вины перед Акбарой у Бостона нет, но он несет ответственность за Ба-зарбая, своего нравственного антипода, и за варварство Кандарова, погубившего Моюнкумы. Хочу отметить, что автор хорошо понимает природу такой жестокости человека в отношении к окружающей среде.

Это -- элементарная алчность, борьба за собственное благополучие, оправдываемое чуть ли не государственной необходимостью. И читатель вместе с Айтматовым понимает, что, коль скоро бандитские действия совершаются под прикрытием государственных планов, значит, это явление общее, а не частное, и с ним надо бороться. Я считаю, что нам всем надо всерьез задуматься о том, какой станет природа нашего отечества в будущем. Разве можно пожелать нашим потомкам жизни на голой земле, без рощ и соловьиных трелей?! Вот поэтому я совершенно согласен с автором “Плахи”: экология и нравственность соединены одной линией жизни.

Русская литература имеет огромное мировое значение. Она читается в зарубежных странах и через эти произведения зарубежный читатель может узнать русского человека.

В романе Ч. Айтматова “Плаха” показываются изъяны социалистического общества. В то время никогда не говорилось о тех проблемах, которые поднял Ч. Айтматов. Но тем не менее они существовали. Одна из главных проблем -- это проблема наркомании. Проблема наркомании -- сейчас одна из самых острых в мире. В романе показывается судьба совсем еще юного, пугливого и добродушного Леньки, судьба двадцатилетнего, смышленого от природы Петрухи. Но эти люди уже “озлоблены на мир”, и у них одна цель в жизни: собрать побольше анаши и получить за нее большие деньги. У анашистов существует такой закон, который гласит о беспрекословном служении “хозяину предприятия”. Главарь анашистов Гришан благоденствует за счет тех людей, которые уже втянулись в наркотики и душа которых омертвела. Гришан пользуется этим, но сам, как показывает нам автор, наркотики не употребляет. Под образом Леньки подразумеваются те молодые люди, которые уже втянулись в наркотики, а под образом Гришана те, которые сталкивают молодое поколение с пути истинного и тем самым наживаются на их горе. В какой-то мере общество виновно в том, что человек становится наркоманом, но по большей части все зависит от человека, от его внутреннего мира.

Авдий Каллистратов верил, что можно вернуть наркомана к нормальной жизни, но на собственном опыте убедился, что это невозможно. А если и возможно, то только в редких случаях и если у человека есть сила воли. Позже Авдий Каллистратов видел анашистов в милиции, но среди них не было Гришана.

Группа Обер-Кандалова, в которую впоследствии попадает Авдий, внутренне близка собирателям наркотической травы. Именно от рук Обер-Кандалова погибает Авдий -- его распяли на кресте. Именно своей гибелью он выражает протест против наркомании. И последние слова Авдия были: “Спаси, Акбара!”. Это подтверждает то, что иногда животное оказывается человечней самого человека.

Мне кажется, что проблема наркомании будет существовать до тех пор, пока будут существовать люди, жаждущие наживы за счет другого человека, его горя и смерти. Евангельский эпизод вводится в роман вовсе не как фон для истории Авдия Каллистратова. Его история достаточно конкретна, а случай с "чудаком галилейским", хотя о нем и сказано, что в истории он был однажды, перерастает рамки единичности. Он бесконечно повторяется в нескончаемых воспоминаниях: "А люди все обсуждают, все спорят, все сокрушаются, как и что тогда получилось и как могло такое произойти". Он поднимается до уровня вечной памяти: "...все забудется в веках, но только не этот день".

Евангельский эпизод становится таким образом не просто фактом прошлого в едином временном ряду, он разворачивается как особое измерение конкретного в его соотношении с вечным, а айтматовский Христос является носителем идей, воплощающих эту особую меру. Поэтому на вопрос Понтия Пилата, есть ли для людей Бог выше ныне живущего кесаря, он отвечает: "Есть, правитель римский, если избрать другое измерение бытия".

Сложный, многомерный мир воссоздан в "Плахе". Художественное пространство романа тоже, с одной стороны, конкретно, как место совершения конкретных событий, а с другой -- соотнесено с другим, высшим пространством: "Солнце и степь -- величины вечные: по солнцу измеряется степь, настолько оно велико, освещаемое солнцем пространство".

Сложна и образная ткань романа. Пласт вечного, высшего намечен в книге не только христианскими мотивами: образы солнца и степи как вечных величин органично едины с образом из другой художественной системы -- образом синеглазой волчицы Акбары.

Хотя образы Иисуса Христа и волчицы Акбары восходят к совершенно различным и даже разнородным мифологическим и религиозным традициям, в романе Ч. Айтматова они оказываются вплетенными в единую поэтическую ткань.

Вспомним, что во внешнем облике каждого из этих персонажей подчеркнута одна и та же деталь -- прозрачно-синие глаза. "А если бы кто-нибудь увидел Акбару вблизи, его бы поразили ее прозрачно-синие глаза - редчайший, а возможно, единственный в своем роде случай". И Понтий Пилат видит, как Христос поднимает на него "...прозрачно-синие глаза, поразившие того силой и сосредоточенностью мысли - будто Иисуса и не ждало на горе то неминуемое".

Образ прозрачной синевы глаз Иисуса и волчицы приобретает силу поэтического лейтмотива в завершении этого образного ряда - в описании озера Иссык-Куль, образа "синего чуда среди гор", своеобразного символа вечного обновления жизни: "А синяя крутизна Иссык-Куля все приближалась, и ему [Бостону -- Е.П.] хотелось раствориться в ней, исчезнуть - и хотелось, и не хотелось жить. Вот как эти буруны - волна вскипает, исчезает и снова возрожается сама из себя...".

В сложной художественной многомерности романа Ч. Айтматова судьбы конкретных героев оказываются отмечены особой глубиной и значительностью.

Такова прежде всего судьба Авдия. Знаменательно уже имя героя. "Имя-то редкое какое, библейское", - удивляется Гришан. Действительно, имя Авдий -- "библейское": в Ветхом Завете упоминается не менее 12 человек, носящих его. Но автор имеет в виду не просто общий библейский колорит. С самого начала он связывает имя своего героя с конкретным Авдием: "... упоминается такой в Библии, в Третьей Книге Царств". Об этом Авдии сказано, что он "человек весьма богобоязненный". Но самое главное в нем -- подвиг верности истинному Богу и истинным пророкам: во времена царствия нечестивого идолопоклонника Ахава, когда его развратная жена "истребляла пророков Господних, Авдий взял сто пророков, и скрывал их..., и питал хлебом и водою".

Так библейская реминисценция освещает намечающуюся тему Авдия как тему человека особенного, при всей его конкретности, тему человека избранного судьбой за его преданность вечным, истинных идеалам.

Воплощением этого истинного идеала в романе предстает прежде всего Иисус Христос, которого страстно проповедует Авдий, призывая людей мерить себя его, христовой мерой. Вся жизнь и мученическая смерть Авдия - реальность правоты Христа, возвестившего свое второе пришествие в стремлении людей к праведности, утверждаемом через страдание.

Вместе с тем, Авдий Каллистратов постоянно возносит свои мольбы к другому богу, которого почитает и любит нисколько не меньше, - волчице Акбаре: "Услышь меня, прекрасная мать-волчица!". Авдий ощущает свою особую избранность в жизни по тому, как пощадила его Акбара, увидев его доброту к ее детенышам. И эта доброта по отношению к маленьким волчатам для героя важна не меньше, чем его принципиальность христианина. Молясь Акбаре, Авдий заклинает ее и своим, человеческим богом, и ее, волчьими богами, не находя в этом ничего кощунственного. К Великой Акбаре - и его предсмертная молитва: "Спаси меня, волчица...". И последнее утешение в жизни - явившаяся на его зов синеглазая волчица. В романной мифологии, созданной самим Ч. Айтматовым, объединились, как видим, образные искания разных культур. Волчица - персонаж, восходящий к мифологиям, в которых преобладает пластическое мышление; здесь образы содержательны своей зримой эмблематичностью. Иисус Христос - герой принципиально иной типологической организации, призванной осмыслить не внешнее проявление жизни, а ее сокровенную, скрытую суть.

Писатель тонко чувствует эти различия. Может быть, поэтому тема волчицы развивается в романе как эмоционально-поэтическая основа мифологии автора, а тема Иисуса Христа - как ее теоретический, концептуальный центр.

Некоторые критики упрекали писателя за то, что Христос представлен в его романе только средствами риторики и даже публицистики: "...у Айтматова Христос превращается в настоящего ритора, красноречивого софиста, дотошно объясняющего свои "позиции" и оспаривающего противную сторону". Не будем здесь говорить о справедливости или несправедливости этих упреков, подчеркнем другое: образ Христа в "Плахе" выстроен по принципу рупора авторских идей. Развернуто, подробно, но вместе с тем и четко он декларирует свое кредо: "...я... приду, воскреснув, а вы, люди, пришествуете жить во Христе, в высокой праведности, вы ко мне придете в неузнаваемых грядущих поколениях... Я буду вашим будущим, во времени оставшись на тысячелетия позади, в том Промысел Всевышнего, в том, чтобы таким способом возвести человека на престол призвания его -- призвания к добру и красоте".

Вот почему для айтматовского Христа самое важное - быть услышанным, а самое страшное -- не казнь, не смерть, а одиночество. В связи с этим приобретает особое звучание в романе мотив гефсиманской ночи. Евангельский Христос стремился к уединению в Гефсиманском саду. Оно было для него моментом концентрации духовных сил перед подвигом высшего искупительного страдания. В "Плахе" это апокалипсическое предвидение страшного конца света, который "от вражды людей грядет": "Меня томило страшное предощущение полной покинутости в мире, и я бродил той ночью по Гефсимании, как привидение, не находя себе покоя, как будто я один-единственный из мыслящих существ остался во всей вселенной, как будто я летал над землей и не увидел ни днем, ни ночью ни одного живого человека, -- все было мертво, все было сплошь покрыто черным пеплом отбушевавших пожаров, земля летала сплошь в руинах -- ни лесов, ни пашен, ни кораблей в морях, и только странный, бесконечный звон чуть слышно доносился издали, как стон печальный на ветру, как плач железа из глубин земли, как погребальный колокол, а я летал, как одинокая пушинка в поднебесье, томимый страхом и предчувствием дурным, и думал -- вот конец света, и невыносимая тоска томила душу мою: куда же подевались люди, где же мне теперь приклонить голову мою?".

Художественное время жизни Авдия Каллистратова причудливо соединяет разные временные пласты: конкретное время реальности и мифологическое время вечности. Писатель называет это "историческим синхронизмом", способностью человека "жить мысленно разом в нескольких временных воплощениях, разделенных порой столетиями и тысячелетиями". Силой этой способности Авдий оказывается во времени Иисуса Христа. Он умоляет людей, собравшихся у стен Иерусалима, предотвратить страшную беду, не допустить казни Христа. И не может до них докричаться, потому что им не дано услышать его, для них он человек из другого времени, еще не родившийся человек. Но в памяти героя прошлое и настоящее связаны воедино, и в этом единстве времени -- великое единство бытия: "...добро и зло передаются из поколения в поколение в нескончаемости памяти, в нескончаемости времени и пространства человеческого мира...". Мы видим, как сложно соотносятся миф и реальность в романе Ч. Айтматова "Плаха": освещенная мифологической космичностью, реальность приобретает новую глубину и таким образом оказывается основой для новой мифологии. Введение евангельских образов сообщает художественным исканиям писателя особый эпический размах и философическую глубину. Время еще покажет, насколько удачными и плодотворными были поиски автора, одно уже сейчас несомненно: они свидетельство напряженной творческой работы мастера.

Самые разные книги, на любые темы, для большого круга читателей можно найти сейчас на книжных полках магазина. Но почти каждого человека интересуют книги на нравственную тему, которые содержат в себе ответы на извечные вопросы человечества, которые смогут подтолкнуть человека к их разрешению и дать ему точные и исчерпывающие ответы на эти вопросы.

Таким, к примеру, и является роман известного современного писателя Ч. Айтматова “Плаха”. “Плаха” -- это немаленькое произведение, по своему идейному содержанию оно заставляет человека задуматься над многим и не может оставить своего читателя равнодушным к себе. Эту книгу трудно просто поставить назад на полку и забыть о ней, прочитав ее “от корки до корки”, вникнув в смысл каждого слова, каждой фразы, которые содержат в себе сотни вопросов и ответов.

Ч. Айтматов в своем романе, впрочем как и в каждой своей книге, всегда стремился показать человека, ищущего свое место в жизни, его пороки, ведущие к гибели всего человечества. Он поднимал такие проблемы, как наркомания -- “чума XX века”, экология человеческой души, ее чистота и нравственность -- извечное стремление людей к идеалу человека, и такую важную проблему в наше время, как природа, бережное отношение к ней. Ч. Айтматов хотел раскрыть в своем произведении все эти темы, донести их смысл до своего читателя, не оставить его равнодушным ко всему и бездейственным, так как время требует от нас их разрешения, быстрого и правильного. Ведь сейчас человек сам, каждую минуту, убивает себя. Он “играет с огнем”, сокращая свою жизнь, попросту прожигая ее драгоценные минуты, месяцы, годы одной выкуренной сигаретой, чрезмерным употреблением алкоголя, одной дозой наркотиков... Да и разве потеря нравственности для человека не самоубийство, ведь это будет бездушное существо, лишенное всяких чувств, способное разрушить гармонию природы, уничтожить ее создания: людей, животных, растения.

Разве не ужасно, что лицо человека может испугать волков Моюнкумской пустыни. “Плаха” начинается темой волчьей семьи, перерастающей в тему гибели саванны по вине человека, так как он врывается в нее как хищник, уничтожающий все живое: сайгаков, волков.

Волки здесь очеловечены, наделены нравственной силой, благородством и разумом, которых лишены люди. Они способны на любовь к детям, тоскуют по ним. Они самоотверженны, готовы жертвовать собой ради будущей жизни своих детей. Они обречены на схватку с людьми. Причем все обращается в неотвратимую трагедию для саванны: убийство невинного ребенка. Много внимания уделяет Ч. Айтматов и раскрытию характеров других героев романа: Базар-бая, Бостона, Авдия Каллистратова. Он противопоставляет их. Создавая Базарбая и Кандалова, он опускает описание их внутреннего мира, так как они воплощение зла и не могут ничего в себе нести, кроме разрушения. Но зато много внимания уделяет раскрытию причин трагедий Бостона и Авдия. В них есть олицетворение человечности, чувство равновесия во взаимоотношениях человека и природы. Они хотят и стремятся к спасению хотя бы одного человека или жизни животного. Но не могут, так как они не очень грамотны, беззащитны и непрактичны, не способны пробудить из-за этого совесть и раскаяние.

Но все же мы в наше время нуждаемся в таких духовно чистых людях. С этими образами Айтматов связал идеи гуманизма, так как только такие люди могут отвести человека от плахи и избавить мир от зла.

Природа и человек в романе Чингиса Айтматова «Плаха»

(размышления читателя)

Роман Ч. Айтматова «Плаха» появился в 1986 году, когда темы, которые поднимал автор не очень-то охотно проговаривались вслух. Это тема наркомании, нарастяющей экологической катастрофы, роли человека в будущей судьбе человечества. Каков он человек – венец Природы? Роман навевает очень тревожные мысли, вызывает чувства отчаяния и боли.

Роман начинается с описания жизни супружеской пары волков – волчицы Акбары и волка Ташчайнара. Читатель не может и подозревать, как тесно сплетутся в последствии судьбы людей и волков, доказывая единство природы и человека. Пренебрежение этими законами природы приводит к трагедии.

В глубокой расщелине под свесом скалы, сокрытой всяческими зарослями, волки устроили себе логово и ждали потомства. Это были пришлые волки. Они выросли в Моюнкумской саванне и были самой первой, сильной парой среди сородичей. Природа уготовила им судьбу, полную красоты своего звериного предназначения. «Оба они, и Акбара и Ташчайнар, наделены были от природы качествами, особо жизненно важными для степных хищников в полупустынной саванне: мгновенной реакцией, чувством предвидения на охоте, своего рода «стратегической» сообразительностью и, разумеется, недюжинной физической силой – быстротой и натиском в беге» (с.14). Но судьба, а именно вторжение бездумного и жестокого человека в жизнь природы, перевернула все законы их бытия.

Человек принёс трагедию в Моюнкумы. Но эта трагедия коснется и его самого. В романе постоянно звучит мысль об единстве природы, всех её разновидностей, где человек – это часть целого. Временами мы можем взглянуть на человека глазами волка, дикого животного, в понимании которого мы – человекобоги. Но человекобоги оказываются самыми жестокими средь жестоких законов жизни и смерти.

Итак, проблема экологии, гармонии человека с природой - это одна из важных проблем романа.

На нетронутый уголок природы – Моюнкумы – «из года в год всё сильнее наседают неуклонно распахиваемые целинные земли, напирают неисчислимые домашние стада...., наступают каналы и дороги, прокладываемые в пограничных зонах в связи с непосредственной близостью от саванны одного из крупнейших газопроводов; всё более настойчиво, долговременно вторгаются все более технически вооруженные люди на колесах и моторах, с радиосвязью, с запасами воды» (с.15).

Автор поэтизирует, очеловечивает жизнь волков. Мы следим за их жизнью с болью, любовью и тревогой. Они становятся нам близки, как люди; они порой благороднее людей; в них есть своё, природно-волчье благородство. Люди же, забывшие о своем месте в природе, теряют право на уважение.

В Моюнкумской саванне начинается жестокий отстрел сайгаков. С помощью вертолётов и вездеходов их стада преследуются на измор и расстреливаются на ходу из автоматов. Тут же сборщики бросают туши в грузовик; каждая туша принесёт им полтинник.

Группа сборщиков, состоящая из шести человек, собирается наскоро из бродяг, которые рады быстро и легко подзаработать. Эта группа людей (а сама она называет себя хунтой) полностью потеряла моральный облик человека. Своей жестокостью, садизмом, цинизмом они потрясают читателя. Даже волки бегут от этих людей, навсегда покидают саванну, где погибло их первое потомство.

Здесь начинается первое переплетение судеб людей и волков, человека и природы. В романе мы видим несколько группировок людей, которые имеют определенные характерные черты общности, т.е. образуют социальные слои. В обществе происходит моральное загнивание, разложение личности. Такое разложение многовариантно. Оно выступает в разных масках. Но в любых формах оно приносит страшный вред обществу в целом. В основе разложения – эгоизм, личная нажива, карьеризм.

Прежде всего, поговорим о «хунте».

«Это были люди бездомные, перекати-поле.....у троих из тех ушли жены (кроме водителя Кепы, который был женат)...они...были по большей части озлоблены на мир. Исключением мог считаться самый молодой из них....Авдий – сын дьякона откуда-то из-под Пскова, поступивший после смерти отца в духовную семинарию....и через два года изгнанный оттуда за ересь...Все они за исключением Авдия были завзятыми или, как они ещё величали себя, профессиональными алкаголиками» (с.33)

Обер был руководителем подборщиков. Он был разжалованным старшим лейтенантом дисциплинарного батальона». «Он де-погорел за служебное усердие, так считал он сам....и о подлинной причине изгнания своего из армии предпочитал не распространяться. Настоящая фамилия Обера была Кандалов (с.34).

Вторым лицом в этой хунте был некто Мишаш – Мишка-Шабашник, «тип...бычьей свирепости, который мог послать куда подальше даже самого Обера. Привычка Мишаша приговаривать по каждому поводу «бля» была для него, что вдох, что выдох. Идею связать и бросить Авдия в кузов машины подал именно он» (с.34).

Самое скромное место занимал бывший артист Гамлет-Галкин. Самый безобидный в хунте – местныйй малый из моюнкумских окрестностей. Узюкбай, по кличке Абориген, «был начисто лишен самолюбия, всё . что ни скажи ему, на всё согласен и за бутылку водки готов двинуть хоть на Северный полюс»(34). Прежде он был трактористом, беспробудно пил, задавил на тракторе человека, отсидел; жена от него ушла, и он подался в город, где жил случайными заработками.

Компания этих людей была способна на всё. «Чокнутый ненормальный» Авдий встал на их пути. «Облава на моюнкумских сайгаков на него так страшно подействовала, что он стал требовать, чтобы немедленно прекратили эту бойню, призывал озверевших охотников покаяться, обратиться к Богу.....Он хотел обратить к Богу тех, кто прибыл сюда за длинным рублём...Хотел остановить колоссальную машину истребления, разогнавшуюся на просторах моюнкумской саванны, - эту всёсокрушающую механизированную силу....Хотел одолеть неодолимое» (с.197-198). За это его связали верёвками и бросили в кузов грузовика прямо на сайгачьи туши. Напившись и нажравшись сайгачьих шалыков, хунта устроила суд над Авдием. «Таких надо, как щенят, топить сразу. Таких надо в три погибели гнуть, в землю вгонять», - говорит об Авдии Мишаш (с.199).

Хунта зверски издевается над Авдием, насильно льёт ему в рот водку. «Я здесь суд! – говорит Обер. – Поди потом докажи, как и что было. Да, может, его волки задрали? Кто видел, кто докажет?» (с.200). Потерявшего сознание Авдия пинают сапогами. Избивают и, в конце концов. подобно Христу распинают на саксауле, привязав верёвками, сожалея, что нет гвоздей. Убийцы переполнены дикой яростью, ненавистью ко всем, кто иначе, чем они; им доставляет наслаждение казнь, истязание беззащитного человека. Умирающий Авдий вспомнает волчицу, ту самую Акбару, которая, увидев его со своими волчатами и чуя опасность, всё-таки не впилась в него клыками, а перепрыгнула через него....Это было в конопляной степи. «Спаси меня, волчица, - вдруг вырвалось у Авдия» (с.200) теперь в Моюнкумской саванне. Просить спасения у зверя, спасения от человека?! - Нет критерия, чтобы измерить бесчеловечность людей, разъяренно пьяных, свирепствующих в саванне. В их лексиконе нет нормальных человеческих слов. «Шваль, прибью как собаку, морда, сволочь, сука», - вот их обычные слова. Этих нелюдей можно назвать врагами всего человечного. Обер весь охвачен страстью властвовать и казнить, охвачен эйфорией безнаказанных репрессий. Он говорит Авдию: «Глаза нам Богом колоть захотел, гад ты эдакий! Нас Богом не запугаешь – не на тех нарвался, сука..... Мы здесь задание государственное выполняем, а ты против плана, сука, против области, значит, ты, сволочь, враг народа, враг народа и государства. А таким врагам, вредителям и диверсантам нет места на земле! Это ещё Сталин сказал: «Кто не с нами, тот против нас». Врагов народа надо уничтожать под корень! Никаких поблажек! Если враг не сдаётся, его уничтожают к такой-то матери....Чтоб чисто было на нашей земле от всякой нечисти. А ты, крыса церковная, чем занимался? Саботажем! Срывал задание!....Я тебя придушу выродка, как врага народа, и мне только спасибо скажут. Потому как ты агент империализма, гад! Думаешь, Сталина нет, так управы на тебя не найдётся?» (с.201)

Обер – это человек-палач сталинских времён. В его словах вся идеология того времени. Ею он живёт и сегодня. После распятия Авдия, Обер грозит: «Так будет со всяким....Я бы каждого, кто не с нами вздёрнул, да так, чтобы сразу язык набок. Всех бы перевешал, кто против нас, и одной вереницей весь земной шар, как обручем, обхватил, и тогда б уж никто ни единому нашему слову не воспротивился, и все ходили бы по струнке» (с.202-203). Обер мечтает о перестройке мира по сталинскому образцу, по своему образу и подобию.

Учинив своё чёрное дело, напившись ещё водки, оберкандаловцы спят вповалку на тушах сайгаков, в сивушной блевотине.

Обер-кандаловцы – это уже не единичные преступники, а представители разложившегося слоя общества. Столкнувшись с ними, даже моюнкумские волки покидают родную саванну навсегда.

В романе дано описание ещё одной общественной подпольной группы – гонцов, т.е. добытчиков наркотиков. Авдий, работавший в ту пору в областной комсомольской газете, входит с ними в контакт с целью изучить гонцов и подготовить статью о их преступных делах, а также с надеждой перевоспитать их.

В связи с этим нужно остановиться на личности самого Авдия.

Авдий Калистратов был когда-то одним из лучших учеников духовной семинарии. Но он создал свою концепцию Бога и его места в современном мире, за что и был исключён из семинарии.

В современном мире Авдий кажется наивным. Его трагедия в том, что он очутился как бы между двумя жерновами. С одной стороны церковь ревностно оберегала чистоту тысячелетнего вероучения, догматические постулаты и всякие новые мысли отвергались ею, и Аввдий был для неё еретиком. С другой стороны, атеизм полностью отвергал религию как таковую и в нашем обществе Авдий был чужой. Преданный церковной анафеме, он был какое-то время «выгоден для наглядной антирелигиозной пропаганды» (с.36). Авдий жил в своём мире и надеялся когда-нибудь открыть людям суть своих умозаключений. Он считал, что в индустриальную эпоху человечество неизбежно придёт к изучению Бога и его места в жизни. В Авдии горел беспокойный дух, и он всегда шёл к людям с добром. Авдий добр, великодушен и наивен в своих мылях. Для него не существует понятия «личного блага», поэтому он почти скитается из угла в угол. «Идея Авдия изучить и описать пути и способы проникновения в молодёжную среду европейских районов страны наркотического средства – анаши» (с.40) привела его в Среднюю Азию. Им собран богатейший материал; увы, в то время не для печати, и ему «предлагают ограничиться какой-то докладной запиской в какие-то инстанции» (с.42). Для Авдия – это «страусовая политика», ложное опасение, что остросенсационный материал о наркомании среди молодёжи....причинит якобы ущерб нашему престижу....Зачем он нужен, этот престиж, если за него надо платить такую цену!» (с.42).

Авдий сталкивается с лицемерием, показухой и фальшью общества. Сначала редакция встречает его материал с ликованием, потом – уходит «в кусты». Будучи всё время среди людей, Авдий одинок. Его воодушевляет только любовь к Инге Фёдоровне, в любви смысл всей его жизни.

Авдий хотел постичь причину отрицательных явлений в обществе. Ему хотелось открыть дискуссию на эту тему в печати и на телевидении. Потом он убедится: «никто не заинтересован в том, чтобы о подобных вещах говорилось в открытую, и объяснялось это всегда соображением якобы престижа нашего общества, хотя, по сути дела, речь шла прежде всего о нежелании рисковать лишний раз своим положением, зависящим от мнения и настроения других лиц» (с.72). Чем больше он «вникал в эти печальные истории, тем более убеждался, что всё это напоминало некое подводное течение при обманчивом спокойствии поверхности житейского моря и что помимо частных и личных причин, порождающих склоннность к пороку, существуют общественные причины» (с.72). Здесь мы видим типичную картину общества застойных времён.

Однако помимо своей наивности Авдий твердо убеждён в себе, силён духом, полон мужества самопожертвования. «Без шуток, –– говорит он, – если бы в наше время существовала инквзиция и если бы завтра мне грозило сожжение на костре за мою ересь, я не отказался бы ни от одного своего слова» (с.74). Авдий и гибнет в руках своеобразных современных инквизиторов – обер-кандаловцев, которые требуют отречься от Бога. «Бог есть», – повторяет Авдий, умирая, и тем самым ещё сильнее разжигает свирепость своих мучителей. Авдий бескомпромиссен. Стоило ему быть немного сговорчивей, его бы не отлучили от церкви. Он мог бы быть священнослужителем и со своими сомнениями, поисками нового Бога. Координатор говорит Авдию: «Не тобой первым, ни тобой последним овладевает дух противоречия на стезе постижения веры. Таких, как ты, засомневавшихся, церковь на своём веку знавала немало» (с.80). «Скажу тебе откровенно: в интересах церкви, чтобы ум твой не противостоял её учению, а служил бы безраздельно и безусловно заветам Господа. И я не скрываю этого» (с.79).

Все поиски Авдия гуманны. Его богоискательство – это поиск такого Бога, который принёс бы человеку идею всеобщей справедливости, милосердия, добра. Авдий справедливо думает, что нужно пересмотреть прошлое. «Поскольку мысль на земле развивается от познания к познанию, напрашивается вывод: Бог тоже должен иметь свойство развития», – говорит Авдий (с.77). Он считает, что Бог не существует вне нашего сознания, что Бог – плод вображения человека, при помощи его человек идёт к истине, к своему идеалу, к познанию. «Не может быть такого учения..., которое бы раз и навсегда познало истину до конца. Ведь если это так, значит, это мёртвое учение», – считает Авдий (с.82). Когда Петруха спрашивает, есть ли Бог, Авдий отвечает: «На это трудно ответить, Петр. Для кого он есть, а для кого его нет. Всё зависит от самого человека. Сколько будут люди жить на свете, столько они будут думать, есть Бог или нет.

– Ну а где же он, Авдий, если он, скажем, есть?

– Он в наших мыслях и в наших словах» (91).

Так Бог становится символом праведной жизни. Нести эту праведную мысль людям Авдий считает чуть ли не своим предназначением. Он не может жить иначе. Даже в экстремальных ситуациях он не может поступиться своими идеалами, пойти на комромисс. Даже тогда, когда речь идёт о его жизни. Поехав с добытчиками анаши за этим зельем, Авдий в дороге сознаётся им о своих намерениях и вступает в бескомпромиссный спор с главарём группы Гришаном. Избив до смерти, наркоманы сбрасывают Авдия с поезда. «И стоило ли, не щадя себя, отказывать себе в шансе уцелеть? Ведь речь шла нимало ни много – о собственной жизни, и всего-то нужно было произнести три слова: «Спаси меня, Гришан!» Но он не сказал этих слов» (с.132).

Кто же такие наркоманы, каковы социальные корни наркомании? – на этот вопрос ищет ответ Авдий и автор романа»Плаха».

Главная цель добычи анаши – деньги. Легко заработанные деньги. Правда, мечты добытчиков примитивны и тщеславны. Купить мотоцикл, машину, импортные «шмотки» – вот высшее благосостояние и счастье в их понятии. Петруха мечтает так: «Есть у меня в городе одна баба классная, подкинешь ей на шмотки, так лучше нет....А самое главное – мотягу уже купил, чехословацкий спартач в сарае стоит, а теперь, значит, «Жигуль» – это не проблема, вот бы где «Волгу»....отхватить....На своей «Волге»-то покатить в Воркуту – пусть братуханы поглядят...Жены-то их от зависти лопнут. А в багажнике выпивон на выбор, все больше иномарки» (с.108).

Все добытчики анаши охвачены соблазном обогащения, мелким тщеславием, типичной идеологией обывательского мира. По возрасту они ещё юнцы – лет по 20, а Леньке и того 16. Но все составные зла они уже впитали в себя – водка, карты, вызывающий жаргон, курение анаши. Не говоря уже о табаке. А Ленька пьет и «смалит как дед».

Конечно, наркоманы не появились таковыми на свет. Определенные жизненные обстоятельства подтолкнули их на путь деградации и преступления, а потом и повели по нему.

Петруха живёт со старой пьющей матерью. Можно представить какими примерами поведения и какой моралью она его воспитывала. Может старшие братья потому и уехали вкалывать на север, тем и ушли от греха ничтожной жизни.

Ленька рос в Доме малютки. Когда ему было 3 года, его усыновил капитан дальнего плавания. Но спустя несколько лет жена ушла от капитана. Капитан запил, был переведен на портовые работы.

Лёнька был уже никому не нужен. Его отдавали из рук в руки родственники капитана. Уже в детстве Ленька стал озлобленным и недоверчивым. Потом жил у инвалида войны, который никак не влиял на Леньку, ничему не учил и ничего не требовал. Ленька скитался, связался с определенной компанией. Нежность, семейный очаг, доброта, сострадание – всё это было неведомо ему. Деньги – вот средство существования, всех радостей и всех возможностей. И Ленька погнался за ними.

А тот, кто вошёл в мир наркотиков, тот уже повязан с руками и ногами. Чтобы выйти из него, мало личного прозрения, осознания, что ты приносишь зло и себе, и другим. Нужно большое мужество, ибо «они уже крепко-накрепко повязаны некой жесткой круговой порукой с другими, имеющими неписаное право карать их за измену» (с. 95). Это понимает и Авдий, столкнувшись с наркобизнесом. «Если бы даже Авдию удалось силой мысли и слова поколебать их, заставить задуматься о своём падении, если бы даже допустить, что эти двое (т.е. Петруха и Ленька) послушают голос разума и решат порвать с такой жизнью, они не посмеют и не смогут этого сделать»(с.95).

Поэтому Авдий и стремится выйти на «Самого», т.е. главаря этого дела. При их первой встрече Авдий видит, что неправильно представлял себе этого человека. Он совсем иной, чем те, которыми он управляет. Перед ним те кажутся слепыми и беспомощными сосунками.

Гришан достаточно начитан, умеет поговорить, не употребляет в речи тот жаргон, как другие добытчики. Он может подать себя как приличного малого. Но в быту он неприметен, что тоже в его «работе» необходимо. «Всё в нем было заурядно: в меру шатен, выше среднего роста, худощав, одет не броско, как обычно одеваются в его возрасте – джинсы, заношенная рубашка на «молнии», неприметная кепочка, которую в случае чего можно сунуть в карман. Если бы Гришан не прихрамывал и из-за этого не ходил с толслой палкой, его трудно было бы выделить, повсюду он бы затерялся в толпе» (с.112). Даже на обломанный верхний резец Гришан не ставит себе коронку. Мог бы поставить золотую, но очевидно «не желает иметь лишнюю примету» (c .112).

Гришан хитёр и осторожен. «Человек, коли он не последний дурак, непременно должен себе под ноги смотреть» (с.112), – говорит он. Он не дает приказа убивать Авдия, но и не препятствует. «Завтра, если мертвого Калистратова найдут и не поверят, что он упал и выбросился из поезда в самом худшем случае, Гришан будет чист – он лично не прикладывал рук. Скажет: ребята повздорили, подрались, и в результате несчастный случай – оступился в драке». «Он убивал Авдия Калистратова чужими руками» (с.131).

Гришану доставляет удовольствие смотреть, как убивают Авдия. Теперь «можно полюбоваться, как расшибётся насмерть Авдий Калистратов. И Гришан стоял и ждал того неизбежного момента, когда гонцы добьют Авдия»(с.131). Петруха нанёс ему последний решающий удар, схватив палку Гришана, которую Гришан как бы невзначай держал на виду – вот, мол, пожалуйста, бери и бей» (с.131).

Инакомыслящих здесь быть не могло. Гришан говорит Авдию: «У нас здесь строго. Дисциплина, как в десанте...И ты тоже должен действовать как прикажут. Без всяких там «могу», «не могу» (с113). «Ты – гонец, ты повязан с нами и ты слишком много знаешь» (С.114) Есть у Гришана своего рода справедливая философия: «Я помогаю людям изведать счастье, познать Бога в кайфе...Я даю людям...испытывать то, что вы сулите лишь на словах и вдобавок на том свете...лишь кайф дает блаженство, умиротворение, раскованность в просстранстве и во времени. Пусть блажентво это мимолётно, путь призрачно, пусть оно существует лишь в галлюцинациях, но это счастье, и достижимо оно только в трансе» (с.119). Гришан довольно точно определяет объективно-социальные причины наркомании. Это неудовлетворенность жизнью, разочарование, неверие в завтрашний день, чувство безысходности. «Человеку так много насулили со дня творения, каких только чудес не наобещали униженным и оскорбленным: вот царство Божье грядет, вот демократия, вот равенство, вот братство, а вот счастье в коллективе, хочешь – живи в коммунах, а за прилежность вдобавок ко всему наобещали рай. А что на деле? Одни словеса!» (С.120). Этими язвами общества и пользуются такие, как Гришан. Кстати, сам он отказывается употреблять анашу, когда гонцы угощают его.

Гришана сдерживают лишь законы, страх наказания. «Дали б мне волю, я бы мог так развернуться! – говорит он. – Если б мы на Западе вдруг оказались, я бы ущё не такими делами ворочал» (с.120).

Да и свою «деятельность» Гришан умеет приподнести чуть ли не как благородную миссию. «Я отвлекаю утомленных, неустроенных. Я громоотвод» (с.120). Иезуитом от наркомании называют Гришана Авдий.

Каковы же пути преодоления этого зла – наркомании? Сила слова, на которую надеялся Авдий, оказалась бессильной. Вызволить души людей из-под власти порока, раскрепостить их, раскрыть им глаза на самих себя нелегко. Слишком глубоко ушли они в этот порок.

Очевидно нужен комплекс мер и не нужно умалчивание правды о наркомании, как это происходит. Нужна и помощь ученых. Инга Федоровна ищет пути уничтожения дикорастущей конопли, но такого уничтожения, чтобы не навредить окружающей природе. Делают своё дело и правохранительные органы. Группа гонцов в конце концов задержана. Но надежды, что на этом можно поставить точку, нет. Скрылся Гришан, хитрый и алчный главарь. Нет раскаяния среди задержанных, может, кроме, Леньки.

В борьбе со злом гибнет Авдий. Его добро, идущее через слово, оказалось близоруким и беспомощным.

А тем временем жизнь продолжается.

Опять встают перед читателем картины из жизни волчьей пары. Уйдя из саванны, они поселяются в камышах. Опять появилось потомство. «Волчата уже подрастали, когда зверей опять постигло несчастье – загорелись камыши. В этих местах строились подъездные пути к открытой горнорудной разработке – возникла необходимость выжечь камыш. И на многих сотнях и тысячах гектаров вокруг озера Алдаш подверглись уничтожению древние камыши. После войны в этих местах были открыты крупные залежи редкого сырья......А что в таком случае камыши, когда гибель самого озера, пусть и уникального, никого не остановит, если речь идёт об уникальном сырье. Ради этого можно выпотрошить земной шар как тыкву» (с.206-207).

Камыши с воздуха обрызгиваются горючей смесью, поджигаются. Гибнет всё живое. Акбара и Ташчайнар спасаются вплавь через залив. Пятеро волчат гибнут.

Опять заново начинают они свою жизнь. Теперь в горах у Иссык-Куля. Им суждено здесь встретить новых людей. Новые судьбы, новые лица. Опять параллельно идёт описание жизни людей и волчьей пары. Роман как бы начинается заново.

Базарбай Найгутов – совхозный чабан. Человек он грубый, алчный, а, главное, большой любитель выпить. Если где свадьба или поминки, где выпивкой пахнет, – тут он бросает все дела, всю отару, лишь бы выпить. Правда, вроде бы и пьет он с досады. Условия жизни в горах трудные: «ни тебе асфальта, ни тебе водопровода, ни света электрического, вот и живи как хочешь. Ходи круглый год за овцами по вонючему назьму...Кто горбатится с утра до вечера, без выходных, без отпусков, тому едва на прокорм хватает» (с.209). Базарбай полон равнодушного безразличия к работе и людям. Он может не кормить животных, с женой обращается как с рабыней. Её прозвали Кок Турсун – Сизая Турсун, т.к. всю жизнь в синяках ходит...сколько раз душил так, что глаза выкатывались!» (с.210), То, что Базарбай живёт в грязи, в первобытных условиях, – в этом во многом виноват он сам. Ведь он и не старается улучшить свой быт, плюнул на всё. Вот его сосед Бостон Уркунчиев тоже чабан, но живёт совсем иначе. Он вкладывает в своё дело душу. К Бостону идут лучшие люди, «и не уходят от него, работают как одна семья» (с.225). Но всё это Базарбай называет везением, он проникся к Бостону неприязнью, даже ненавистю – «так бы и дал в морду этому передовику-куркулю!» (с.225).

Всё у Базарбая в доме Бостона вызывает зависть: чистота, яркий свет, лад на подворье, жена Гулюмкан и маленький сынишка. Ему хочется поехидничать, чем-то смутить хозяйку. С привычной самоуверенностью и бесцеремонностью он «растянулся на ковре точно у себя дома и стал рассказывать» как украл волчат из логова. Это были волчата Акбары и Ташчайнара.

Случилось это так. Проводив экспедицию геологов в ушчелье Ачы-Таш и получив четвертак, Базарбай ещё выпросил поллитровку водки. По дороге выпил. Неожиданно услышал поскуливание и увидел волчье логово. Одурманенный водкой и охваченный жадностью продать детёнышей, Базарбай полез в логово. К счатью, детёныши были одни. Волки пошли за добычей. Вернувшись и не обнаружив волчат, они бросились по человечьим следам и еле-еле не догнали Базарбая. Он успел добраться доБостоновой кошары. Сидя в доме Бостона за чашкой чая, Базарбай позволяет себе грубые и неуместные шуточки. Полуторагодовалому сынишке Бостона Кенджишу он говорит: «Был один волчонок в доме, а стало пять. Хочешь быть волчонком? А то давай подкину тебя, Бостонова последыша, в логово, будешь расти вместе с ними» (с.228).

Базарбай воистину ничтожный человек. Ему плохо, когда хорошо другому. Благополучие других вызывает в нем ярость, желание причинить зло. Когда Бостон предлагает выкупить у него волчат («называй свою цену – и по рукам»), Базарбай кричит: «Не продам! Тебе ни за какие деньги не продам! ...Я их пропью, волчат, но тебе не продам» (с.242). Ненависть Базарбая к Бостону достигает таких размеров, что он готов своими руками убить Бостона. Напившись, в разных корчмах он ведет один разговор о Бостоне, про «этого жмота и змея, этого неразоблаченного тайного кулака, которого в прежние времена приставили бы к стенке как классового врага.

Жаль, что те времена минули. Такого типа пустить в расход – святое дело. А что? В двадцатые-тридцатые годы любой милиционер мог пристрелить кулака ли, богатея ли прямо у него на дворе» (с.246).

Базарбай похотлив. Разговаривая с Гулюмкан, он всё думает о том, попалась бы она в укромном месте. Представляет, «как бы он притиснул эту бабу, представься ему удобный случай...Он привык брать женщин нахрапом, иногда прямо в поле или у дороги, когда это удавалось, когда – нет, но он не жалел ни в том, ни в другом случае» (с.229).

Поступок Базарбая – кража волчьего выводка – приносит несчастье всей округе. Волки рыщут по округе, ведут себя непривычно нагло, вырезают стада – не из-за голода, а ради умерщвления, мести человеку. Волки начинают нападать на людей, даже не боясь выстрелов. Акбара и Ташчайнар не покидают и кошару Бостона. По ночам они душераздирающе воют, не в силах смириться с пропажей волчат. Их горе, их ненависть к человеку можно понять. Всюду, где они встречаются с человеком, он приносит им страдания, смерть детёнышей. Волки меняют места своего обитания, уходя от встречи с человеком. Но так уж устроено природой, что пути людей и зверей пересекаются, как пересекались от сотворения мира. И если человеку оставаться человеком, то и зла никакого не было. Ведь положительные герои романа совсем иначе относятся к волчьей паре, чем, допустим, Базарбай. Бостон думает: «Как же мне не понять твоего горя, Акбара!...Но даже он при всём его уме и чуткости не мог представить себе всю меру страданий Акбары. Пусть не было у неё слов, но были муки, хотя ей и не дано выразить их словами. И никак не могла она избавиться от этих сжигавших её мук. Разве могла она выскочить из своей шкуры?» (с.259).

Заканчивается всё трагически. Бостон убивает Ташчайнара, так как вой волков у его дома, нападение на атару не прекращаются. Только смерть может остановить волков, и Бостон устраивает засаду. Но убить Акбару не удаётся, сам он чуть не гибнет от нападения Ташчайнара. Но ему всё же удается убить Ташчайнара. С тех пор волчица словно пропадает. Она, как человек, впадает в уныние, безразличие: «Для Акбары мир как бы утратил свою ценность. Жизнь её теперь была в воспоминаниях о прошлом...Снова и снова вставали перед её взором картины минувшей жизни, день за днём прожитой вместе с Ташчайнаром, и всякий раз....снова вспоминала своих детёнышей – то тех четверых, что недавно похитили у неё, то тех, что погибли в моюнкумской облаве, то тех, что сгорели в приозёрных камышах» (с.294).

«Но вопреки всему надежда не умирала, теплилась в сердцу Акбары – порой ей казалось, что когда-нибудь её последний помёт обнаружится. И потому ночами Акбара кралась к Бостонову зимовью» (с.295).

Тут то и происходит встреча Акбары с малышом Бостона – Кенджешем. Когда семья собралась на лето в горы, подворье опустело, волчица, «влекомая неутихающей материнской тоской, не умирающей надеждой....осторожно обошла все кошары, все стойла....и подошла вплотную к человеческому жилью....И вот Акбара стояла перед малышом. И непонятно, как ей открылось, что это детёныш такой же, как любой из её волчат, только человеческий, и когда он потянулся к её голове, чтобы погладить добрую собаку, изнемогающее от горя сердце Акбары затрепетало. Она подошла к нему, лизнула его щёку. Малыш обрадовался её ласке, тихо засмеялся, обнял волчицу за шею. И тогда Акбара совсем разомлела....» (c .299). Ей захотелось, чтобы этот человеческий детёныш жил в её логове. Осторожно ухватив за куртку, волчица понесла ребёнка. Она уходила всё дальше в горы и выстрелы Бостона не пугали её. Когда осталась последняя минута и Акбара бы скрылась с глаз, Бостон выстрелил по ней. Но он убил не только волчицу (она была ещё жива), а и своего сына.

Мир в одночасье рухнул для Бостона. Он потерял самообладание и разум. Он не мог жить, не убив зло в лице Базарбая. И он убил Базарбая и пошёл сдаваться властям. И «это был конец его света....Хотелось..исчезнуть – и хотелось и не хотелось жить» (с.305).

Бостон Уркунчиев – фигура противоположная Базарбаю. Но он не герой, а простой человек, рядовой чабан. В то же время он красив своим отношением к труду, к людям, к окружающей его природе. Бостон – человек-труженник, хозяин. Он «с самого детства жил своим трудом. Судьба ему выпала тяжелая: отец погиб на войне, когда он во втором классе учился, потом умерла мать, старшие братья и сестры жили сами по себе....он всем был обязан только себе, только своему труду, он....шёл к некоей поставленной самому себе цели упорно, неуклонно изо дня в день, работал не покладая рук и считал, что только в этом и может заключаться смысл жизни. Так же истово он заставлял трудиться и всех, кто работал под его началом. Многих из тех, кто прошёл его школу, он вывел в люди, научил работать, а через это и ценить саму жизнь в труде. Тех же, кто не стремится к этой цели, Бостон откровенно не любил и не понимал. Считал таких людей никчемными» (с.247). А они в свою очередь называли его кулаком, жмотом, «сожалели, что Бостон поздновато родился, а не то гнить бы его костям в снегах Сибири» (с.247).

Нет-нет, да и повеет в романе ветерок сталинских времён. Нет, не совсем они ушли. Потому что есть те, кто тоскует по тем временам. Злые это люди, злопыхающие. Под понятие «враг народа» они бы подвели бы всех, кто живёт лучше, чем они, тех, кто хозяин на своей земле, труженник её и целитель. Да, именно лучшим людям, неравнодушным и думающим, грозят тени сталинского прошлого. Но странно. Тени эти не только внизу, в толпе (Базарбай), но и наверху, среди тех, кто управляет в партии.

Вот парторг совхоза Кочкорбаев. Его бы в сталинские времена....Он бы любую поминку преподнёс как диверсию...«Что ни собрание, поносит всё старое....не так свадьбы справляете, почему не целуетесь на свадьбах, почему невеста с тестем не танцует в обнимку? Имена и то не те даёте детям – есть, говорит, утвержденный свыше список новых имён, а все стариннные надо заменить. А то вдруг прицепится – не так хороните, говорит, не так оплакиваете покойника. Как людям плакать, и то указывает: не по-старинному, говорит, надо плакать, по-новому» (257).

Кочкорбаев – это унтер Пришибеев наших дней. Бостон говорит: «Хочу узнать: нужны ли нам в самом деле такие, как Кочкарбаев, или это наше горе? И ведь ничего не скажи ему, чуть что за глотку берёт, ты, говорит, против партии. Он один, видишь ли, вся партия. И никто ему не перечит. Вот ведь как у нас. Сам директор его обходит сторонкой...Беда в том, что таких, как Кочкорбаев, немало и в других местах» (с. 258).

Даже тогда, когда комиссия из райкома разбирает жалобу Кочкорбаева на Бостона, она сама расходится во мнениях. «Одна часть считала, что чабана Бостона Уркунчиева необходимо исключить из партии, потому что он оскорбил личность партоорга и тем нанёс моральный ущерб самой партии(!!!), другая считала, что этого делать не следует, потому что чабан Бостон Уркунчиев выступил по делу и критика его имела целью повышение производительности труда» (с.295).

Чего же хочет Бостон?

Ботон убеждён, «что человек должен работать как на себя. Другого пути он не видит, а для этого необходимо, чтобы работник был лично заинтересован в том, что делает...Оплата должна зависеть от результатов труда, а главное – чтобы для чабана земля была своя, чтобы чабан за неё болел, чтобы помощники и их семьи болели за эту землю, иначе ничего не выйдет» (С.275).

То, чего хочет Бостон, сегодня нам кажется просто и ясно. «Чабан...хочет быть хозяином отары и земель, а не лицом, работающим по найму, и говорит он не только от своего имени, а от имени и своей бригады и чабанских семей. Уркунчиев хочет взять всё в свои руки: и поголовье, и пастбища, и корма, и помещения – словом, всё, что необходимо для производства. Он собирается внедрить бригадный расчет, чтобы каждый знал, что может заработать, если будет работать как на себя, а не как на соседа, от и до» (с.277). Так формулирует требования Бостона директор совхоза. Душой он на стороне чабана, но связываться с парторгом боится, «с этим человеком-газетой, чья демогогия могла привести в действие грозные силы: ведь Кочкорбаев был далеко не единственным звеном в цепочке» (с.277). Ели кто говорит иначе, чем сам Кочкорбаев, то парторг сразу же обвиняет его в «атаке на наши революционные завоевания», в атаке на историю, попытке «извращения социалистических принципов хозяйствования» (с. 276). Кочкорбаева зато и прозвали человеком-газетой, что он говорит готовыми газетными фразами, лозунгами: «Мы не позволим подрывать основы социализма», «социалистические формы производства обязательны для всех», «Я всем обязан только партии».

Бостон даёт правильную оценку парторгу. Хотя приходит к ней не сразу, после долгих раздумий, поисков, анализа сложившейся ситуации в овцеводстве. В тех трудностях, которые перживают чабаны, виноваты во многом такие, как Кочкорбаев. Бостон так говорит Кочкорбаеву: «Какие травы, какие пастбища, какие земли были! А что теперь? Пыль да сушь кругом, каждая травинка на счету, а всё потому, что запускают в десять раз больше овец, чем на такие площади можно, и овечьи копыта становятся пагубной для них» (с.280-281).

Почему Бостон с Эрназаром пошли на перевал искать новые пастбища? «Не от хорошей жизни! Что мы там искали? А ты подумал, парторг, что нас понесло туда, подумал, что не будь у нас страшной нужды в выпасах, мы не стали бы так рисковать? И нужда эта с каждым днём страшнее становится....

И тебе парторг, скажу прямо в лицо: не пойму я, что ты за человек. Столько лет ты уже в нашем совхозе, а до сих пор только и знаешь что газеты почитывать да стращать таких, как я, пастухов, мол, мы против революции и против советской власти, а сам в хозяйстве ничего не смыслишь и ничего не знаешь, иначе не стал бы обвинять человека в том, что он хочет размножать волков....Ты кичишься тем, что только и думаешь о партии, а вот нужны ли партии такие люди, как ты, которые сами ничего не делают и только вяжут руки другим» (с.280-281).

Вся беда в том, что немало было таких кочкорбаевых во всей стране. Не зря саму эту эпоху назвали эпохой застоя. Партия и её представители в романе претендуют на монополию правды и власти. Им удаётся навязать своё мнение, потому что люди ещё помнят страшные репресии сталинских времен. Вот и директор совхоза говорит: «Больше не хочу, чтобы мне давали по шее: учёный уже...Ты на меня не ссылайся, но делай так, как сочтёшь нужным» (с.254). Его уже за то, что «хотел как лучше», понизили – перевели из райкома в совхоз. А Бостону терять нечего – пастухов и так не хватает.

В обществе сложились такие экономические и межличностные отношения, что положение с каждым годом усугубляется. Бостон размышляет так: «Из года в год добросовестно работать становится всё труднее – у нынешнего народа совсем стыда не стало. Слову теперь никто не верит. И каждый прежде всего свою выгоду ищет...В чабаны теперь никого на аркане не затащишь. И все об этом знают, но делают вид, будто это временное затруднение. А скажешь об этом, обвинят в клевете. Поёшь, дескать, с чужого голоса...Люди не хотят работать. Но почему? Ведь без труда нельзя жить. Это же гибель. Может быть, дело в том, что надо жить и трудиться иначе?...Современной молодежи не хочется возиться в грязи и жить на отшибе» (c .274-275).

Проблемы не решаются, потому что они замалчиваются. Такова политическая подоплёка: черное не видеть и называть белым.

Итак, роман «Плаха» – это книга об обществе 90-х годов прошлого столетия в СССР, его проблемах, о судьбах людей. Роман затрагивает и великую философскую проблему – о смысле жизни человека на земле. Каким он должен быть, чтобы сохранить эту землю? И возможно ли это без достижения совершенства души?

Ответ на вопрос о смысле человеческой жизни люди ищут столько, сколько живут. И веру в Иисуса Христа они создали как потребность, как стимул движения общества к добру, к самосовершенству. Автор даёт новое философское осмысление религии.

В романе есть глава, посвященная Иисусу Христу; она описывает встречу сына Бога с Понтием Пилатом, Римским наместником, который должен утвердить смертный приговор, вынесенный священниками Иисусу за якобы кощунственные речи о царстве справедливости и о грядущем падении власти кесарей. Глава эта создает новый образ Бога, а именно Бога-человека. Иисус как человек страдает, по лбу его течёт пот усталости и бессилия, он бледнеет» при одной мысли о том, что ему предстоит» (с.135). С трудом выговаривает он «меня должны казнить сегодня» и сознаётся прокуратору: «Я знаю и содрогаюсь при одной мысли об этом...Я хотел бы пожить ещё...»(с.136). «Я страшусь свирепой казни» (c .139).

Но он действительно может избежать этой казни. Понтий Пилат даёт ему время обдумать, хочет сломить его дух. «Сейчас в моей воле оставить тебя в живых или послать на казнь...Покайся на всех городских площадях, осуди себя. Признай, что ты лжепрозорливец, лжепророк...чтобы чернь отхлынула от тебя... Никакого Царства справедливости быть не может....А сам удались в Сирию или в другие страны, и я, как римский прокуратор попробую тебе помочь» (с.139-140). Так уговаривает Понтий Пилат Иисуса. « Надо было сломить его дух, заставить униженно ползать, отречься от Бога единого для всех, от всеобщего равенства, чтобы потом, как гада с переломанным хребтом, вышвырнуть вон из израильских земель – пусть бродяжничает и сгинет без вести, недолго бы так протянул, свои ученики и прибили бы, изверившись в нем...» (с.143). Так думал прокуратор, «изыскивая наиболее верный путь искоренения новоявленной крамолы» (с.143).

А Иисус в это время мысленно прощался с жизнью, вспоминал свою мать и страдал, сам испытывая те страдания, которые выпали на долю его матери – видеть, как на глазах погибает её сын. Он просил прощения у матери за причиненное ей горе и страдания» (с.147).

В этом вся человечность Иисуса. Он прост, осязаем, смертен, как все люди. Но есть в нем и то, что возвышает его над всеми смертными. Это непоколебимость духа, вера в то, что он должен донести людям слова Бога, открыть им глаза. Утвердить веру в людях он может только через собственную смерть. «Смерть бессильна перед духом», – твердо говорит Иисус (с.137). Иного пути к истине нет. Непоколебимость Иисуса поколебала даже прокуратора, произошло всё наоборот, не Иисус, а Понтий Пилат «в душе дрогнул» (с.147).

Вот как объясняет Иисус свой выбор – жизнь или смерть: «Мне...очень хочется жить. Лишь на пороге небытия человек понимает, как дорога ему жизнь. И мать свою мне жаль – я так люблю её...Но...я обязан спасти многих и даже тех, которые явятся на свет после нас» (с.148).

В романе даётся новая концепция истории Иисуса Христа. Она не догматична, не фатальна, а заложена в истории развития человечества как самосовершенствование морали и нравственности. На вопрос прокуратора, когда же наступит второе пришествие Христа, если его распнут, Иисус отвечает так: «Создатель наделил нас высшим в мире благом – разумом. И дал нам волю жить по разумению. Как распорядимся мы небесным даром, в этом и будет история истории людей....Смысл существования человека в самосовершенствовании духа своего – выше этого нет цели в мире. В этом красота разумного бытия изо дня в день всё выше восходить по нескончаемым ступеням к сияющему совершенству духа. Тяжелее всего человеку быть человеком изо дня в день. А посему – как долго ждать придётся того дня....зависеть будет от самих людей» (с.150).

Иисус также отделяет молву от истины, правду от того фантастического, что нарастает со временем, переходя из уст в уста. Он говорит: «В жизни всегда так – любую великую мысль, родившуюся на благо людям, достигнутую в прозрениях и страданиях, молва, передавая из уст в уста, вечно искажает во зло и себе и истине» (с.150).

«Не я, кому осталось жить на расстоянии перехода через город к Лысой горе, приду, – говорит Иисус, – а вы, люди, пришествуете жить во Христе, в высокой праведности, вы ко мне придёте в неузнаваемых грядущих поколениях. И это будет моё второе пришествие...Иначе говоря, я в людях вернусь к себе через страдания мои, в людях вернусь к людям....Я буду вашим будущим, во времени оставшись на тысячелетия позади, в том Промысел Всевышнего....чтобы таким способом возвести человека на престол призвания его – призвания к добру и красоте» (с.151).

Пример Христа стал верой и силой, когда люди шли к правде через борьбу со злом, через отвращения к порокам, через насилие...Люди для Христа и есть подобие Бога...А страшный суд?

Разве это не страшный суд, когда после изгнания людей из рая, такая «бездна разверзлась, каких только войн, жестокостей, убийств, гонений, несправедливостей, обид не узнали люди....Сколько ужасных испытаний было в истории людей, а впереди не видно конца злодеяниям, бурлящим, как волны в океане. Жизнь в таком аду не хуже ли Страшного суда?» (с.132).

Нет, не фантастика, и не устрашение живут в словах Иисуса Христа, а сама жизнь, страницы истории. Через пороки, ошибки, страдания люди идут к началу расцвета человечности.

Христу в романе противопоставлен Понтий Пилат. Он несёт в себе другую идеологию, идеологию силы, власти: «кто сильнее – у того и власть, и впредь миром будут править сильные. И порядок этот не изменен, как звёзды на небе. Люди – всегда будут следовать за кесарями, как стада за пастухами, и, преклоняясь перед силой и благами, почитать будут тех, кто окажется беспощадней всех и могущественней всех, и славить будут полководцев и их битвы....во имя владычества одних и покорения и унижения других. В том и будет доблесть духа...от имени народа будут возводить в необходимости военные действия, воспитывать ненависть к врагам отечества: пусть собственный царь процветает, а другого задавить....вместе с народом его, а землю отнять – да в этом же вся сладость жизни, весь смысл бытия...Человек – зверь, ...он не может без войн» (с.154).

Наша жизнь и события в романе свидетельствуют о том, что эта идеология жива и в наши дни. Она нередко побеждает.

Сила в руках прокуратора, но истребить дух Иисуса он не в состоянии. Проводив Иисуса на казнь, он всё же остается «в недоумении и тревоге» (с.159).

Авдий, который как бы стал двойником Христа в наше время, гибнет, но дух его не сломан. Нравственная победа на его стороне.

И всё же конец романа тревожен. Лучшие человеческие идеалы существуют, но они гибнут на плахе. Гибнет добродушный, искренний Авдий. Страдает труженник Бостон. Он переживает трагедию, равную концу света для личности.

Напрашивается вывод: общество повинно в том, что лучшие её сыны попадают на плаху – физическую или нравственную. Общество нуждаетя в немедленном оздоровлении, перестройке политических, экономических и нравственных отношений. Так жить дальше невозможно, ибо это грозит катастрофой, –т.е. деградацией человеческой личности и уничтожением природы. Людям дан великий дар - способность мыслить, и она должна помогать людям любить мир, жизнь и природу. Человек ответственен за то, что ему дал Бог.

Использована литература:

Айтматов Ч. Плаха. И дольше века длится день: Романы. – Р.: Лиесма, 1986. – 607с.