История страны неразрывно связана с ее литературой. И, таким образом, изучая , нельзя не коснуться американской истории. Каждое произведение относится к тому или иному историческому периоду. Так, в своем Вашингтон Ирвинг рассказывает о голландских первопоселенцах, поселившихся вдоль реки Гудзон, упоминает семилетнюю войну за независимость, английского короля Георга III и первого президента страны Джорджа Вашингтона. Ставя своей целью проводить параллельные связи между литературой и историей, в данной вводной статье я хочу сказать несколько слов о том, как все начиналось, ибо те исторические моменты о которых пойдет речь не отражены ни в каких произведениях.

Колонизация Америки 15 – 18 век (краткая сводка)

“Those who cannot remember the past are condemned to repeat it.”
An American philosopher, George Santayana

Если вы задаете себе вопрос, зачем нужно знать историю, то знайте, что те, кто не помнит свою историю, обречены повторить ее ошибки.

Итак, история Америки началась сравнительно недавно, когда в 16 веке на открытый Колумбом новый континент прибыли люди. Эти люди были разного цвета кожи и разного достатка, и причины, побудившие их приехать в Новый Свет, тоже были разные. Одних влекло желание начать новую жизнь, другие стремились разбогатеть, третьи спасались от преследования властей или религиозных гонений. Однако всех этих людей, представлявших разные культуры и народности, объединяло желание что-то изменить в своей жизни и, главное, они были готовы рискнуть.
Вдохновившись идеей создать новый мир практически с нуля, первопоселенцы преуспели в этом. Фантазия и мечта стали реальностью; они, подобно Юлию Цезарю, пришли, увидели и завоевали.

I came, I saw, I conquered.
Julius Caesar

The first Americans probably wandered over from Asia about 14,000 years ago.
Steve Wiengand

В течение последующих 5 веков эти племена расселились по двум континентам и, в зависимости от природного ландшафта и климата, стали заниматься охотой, скотоводством или земледелием.
В 985 году нашей эры на континент прибыли воинственные викинги. Около 40 лет пытались они закрепиться в этой стране, но уступая в превосходстве коренным жителям, в конце концов, оставили свои попытки.
Потом в 1492 появился Колумб, а следом за ними и другие европейцы, которых влекла на континент жажда наживы и простой авантюризм.

12 октября в Америке в 34 штатах отмечают День Колумба. Кристофер Колумб открыл Америку в 1492 году.

Spain got a head start in the Americas, mainly because the aforementioned Italian named Columbus was working for the Spanish and got them enthusiastic about it early on. But while the Spanish had a head start, other European countries eagerly sought to catch up.
(Source: U.S. history for dummies by S. Wiegand)

Не встретив поначалу сопротивления у местного населения, европейцы повели себя как агрессоры, убивая и порабощая индейцев. Особой жестокостью отличались испанские завоеватели, которые грабили и жгли индейские деревни и убивали их жителей. Вслед за европейцами на континент пришли и болезни. Так эпидемии кори и оспы, придали процессу истребления местного населения сногсшибательную скорость.
Но с конца 16 века могущественная Испания стала терять свое влияние на континенте, чему немало способствовало ослабление ее мощи, как на суше, так и на море. И господствующее положение в американских колониях перешло к Англии, Голландии и Франции.

Колонизатором удалось закрепиться на континенте, за что они и благодарят бога каждый четвертый четверг ноября месяца. День Благодарения — это праздник в честь их первого года жизни на новом месте.

Англо-французские войны шли и в Европе. Но это уже другая история …

4 июля – американцы отмечают День Независимости. В этот день в 1776 г. Второй Континентальный конгресс, проходивший в Филадельфии, штат Пенсильвания, принял Декларацию независимости США.

Джордж Вашингтон (1789-1797)- первый президент США.

Именно этот переходный период в американской истории описывает Вашингтон Ирвинг в своем произведении

А мы продолжим тему «Колонизация Америки » в следующей статье. Оставайтесь с нами!

В результате плавания Колумба они нашли куда больше, целый «Новый мир», населенный многочисленными народами. Молниеносно покорив эти народы, европейцы приступили к беспощадной эксплуатации природных и человеческих ресурсов захваченного ими континента. Именно, с этого момента начинается рывок, сделавший к концу 19 века евроамериканскую цивилизацию господствующей над остальными народами планеты.

Замечательный географ-марксист Джеймс Блаут, в своем новаторском исследовании «Колонизаторская модель мира» рисует широкую картину ранне-капиталистического производства в колониальной Южной Америкe и показывает ее ключевое значение для становления европейского капитализма. Необходимо вкратце суммировать его выводы.

Драгоценные металлы

Благодаря завоеванию Америки, к 1640 году европейцы получили оттуда как минимум 180 тонн золота и 17 тысяч тонн серебра. Это официальные данные. В действительности, эти цифры можно смело умножить на два, принимая во внимание плохой таможенный учет и широкое развитие контрабанды. Огромный приток драгоценных металлов привел к резкому расширению сферы денежного обращения, необходимого для становления капитализма. Но, что еще важнее, свалившееся на них золото и серебро позволили европейским предпринимателям платить более высокие цены за товары и труд и тем самым захватить главенствующие высоты в международной торговле и производстве, оттеснив своих конкурентов — групировки неевропейской протобуржуазии, особенно в районе Средиземноморья. Оставляя пока в стороне роль геноцида в добыче драгоценных металлов, как и других форм капиталистической экономики в колумбовой Америке, необходимо отметить и важный аргумент Блаута о том, что сам процесс добычи этих металлов и экономическая активность необходимая для его обеспечения являлись прибылеобразующими.

Плантации

В 15-16 вв. коммерческое и феодальное производство сахара было развито по всему Средиземноморью, а также в Западной и Восточной Африке, хотя в Северной Европе все еще предпочитали мед, благодаря его более низкой стоимости. Уже тогда сахарная промышленность была немаловажной частью протокапиталистического сектора в экономике Средиземноморья. Затем в течение всего 16 века идет процесс бурного развития сахарных плантаций в Америке, который заменяет и вытесняет производство сахара в Средиземноморье. Таким образом, пользуясь двумя традиционными выгодами колониализма — «свободной» землей и дешевым трудом — европейские протокапиталисты устраняют своих конкурентов с их феодальным и полуфеодальным производством. Ни один другой вид промышленности, заключает Блаут, не был так важен для развития капитализма до 19 века, как сахарные плантации в колумбовой Америке. И данные, которые он приводит, действительно поражают.

Так в 1600 году из Бразилии экспортировали 30 000 тонн сахара с продажной ценой в 2 миллиона фунтов стерлингов. Это примерно в два раза больше, чем стоимость всего британского экспорта за тот год. Напомним, что именно Британию и ее товарное производство шерсти историки-евроцентристы (т.е. 99% всех историков) считают основным двигателем капиталистического развития в 17 веке. В том же году, подушный доход в Бразилии (за исключением индейцев, конечно) был выше, чем в Британии, которая сравнялась с Бразилией только позже. К концу 16 века норма капиталистического накопления на бразильских плантациях была так высока, что позволяла удваивать производство каждые 2 года. В начале 17 столетия голландские капиталисты, контролировавшие значительную часть сахарного бизнеса в Бразилии, провели подсчеты, которые показали, что годовая норма прибыли в этой отрасли составляла 56%, а в денежном выражении, почти 1 миллион фунтов стерлингов (фантастическая сумма для того времени). Причем, эта прибыль была еще выше в конце 16 века, когда стоимость производства, включая покупку рабов, составляла лишь одну пятую дохода от продажи сахара.

Сахарные плантации в Америке занимали центральное место в становлении ранне-капиталистической экономики в Европе. Но кроме сахара, был еще табак, были специи, красители, была огромная рыболовецкая промышленность на Ньюфаундленде и других местах Восточного побережья Северной Америки. Все это тоже было частью капиталистического развития Европы. Исключительно прибыльной была и работорговля. По подсчетам Блаута, к концу 16 века в колониальной экономике Западного полушария работало до 1 миллиона человек, примерно половина которых была занята в капиталистическом производстве. В 1570-х огромный шахтерский город Потоши (Potosi) в Андах имел население в 120 тысяч человек, больше, чем в то время жило в таких европейских городах, как Париж, Рим или Мадрид.

Наконец, в руки европейцев попало около пятидесяти новых видов сельскохозяйственных растений, окультуренных аграрным гением народов «Нового мира», таких как картофель, кукуруза, помидоры, ряд сортов перца, какао для производства шоколада, ряд бобовых, арахис, подсолнечник и др. Из них — картофель и кукуруза стали дешевыми заменителями хлеба для европейских масс, спасая миллионы от опустошительных недородов, позволив Европе удвоить производство продуктов питания за пятьдесят лет с 1492 г. и, таким образом, обеспечить одно из основных условий создания рынка наемной рабочей силы для капиталистического производства.

Итак, благодаря работам Блаута и ряда других радикальных историков начинает вырисовываться ключевая роль раннего европейского колониализма в развитии капитализма и его «центрировании» (centratedness — неологизм Дж. Блаута — А.Б.) именно в Европе, а не в других районах мирового протокапиталистического развития. Огромные территории, дешевый рабский труд порабощенных народов, грабеж природных богатств Америк дали европейской протобуржуазии решающее превосходство над ее конкурентами в международной экономической системе 16-17 веков, позволили ей стремительно ускорить уже имевшиеся тенденции капиталистического производства и накопления и, таким образом, положить начало процессу социально-политического преобразования феодальной Европы в буржуазное общество. Как писал известный карибский историк-марксист С.Р.Л. Джеймс, «работорговля и рабство стали экономической базой Великой Французской революции… Почти все отрасли промышленности, развившиеся во Франции в 18 веке, были основаны на производстве товаров для побережья Гвинеи или для Америки». (James, 47-48).

В основе этого судьбоносного поворота мировой истории лежал геноцид народов Западного полушария. Этот геноцид был не только первым в истории капитализма, не только стоит у его истоков, он является как самым большим по числу жертв, так и самым длительным истреблением народов и этнических групп, которое продолжается и по сей день.

«Я стал смертью, Разрушителем миров».
(Бхагават-Гита)

Роберт Оппенгеймер вспомнил эти строки при виде первого атомного взрыва. С куда большим правом зловещие слова древней санскритской поэмы могли бы вспомнить люди, находившиеся на кораблях Нинья, Пинта и Санта Мария, когда за 450 лет до Взрыва, таким же темным ранним утром они заметили огонь на подветренной стороне острова, впоследствии названном ими в честь Святого Спасителя — Сан Сальвадор.

Через 26 дней после испытания ядерного устройства в пустыне Нью-Мексики, бомба сброшенная на Хиросиму уничтожила по меньшей мере 130 тысяч человек, почти все из них гражданские лица. Всего за 21 год после высадки Колумба на островах Карибского моря, самый большой из них, переименованный Адмиралом в Испаньолу (нынешние Гаити и Доминиканская республика), потерял практически все свое коренное население — около 8 миллионов человек, убитых, погибших от болезней, голода, рабского труда и отчаяния. Опустошительная сила этой испанской «ядерной бомбы» на Испаньоле была эквивалентна более чем 50 атомным бомбам типа хиросимской. И это было только началом.

Так, со сравнения первого и «самого чудовищного по размерам и последствиям геноцида в мировой истории» с практикой геноцидов в 20 веке начинает свою книгу «Американский Холокост» (1992) историк из Университета Гавайев Дэвид Станард, и в этой исторической перспективе заключается, на мой взгляд, особое значение его работы, как и значение последовавшей за ней книги Уорда Черчиля «Незначительный вопрос геноцида» (1997) и ряда других исследований последних лет. В этих работах уничтожение коренного населения Америк европейцами и латинос предстает не только как самый массовый и длительный (вплоть до сегодняшнего дня) геноцид в мировой истории, но и как органическая часть евроамериканской цивилизации от позднего Средневековья до западного империализма наших дней.

Станард начинает свою книгу с описания поразительного богатства и многообразия человеческой жизни в обеих Америках до рокового плавания Колумба. Он затем ведет читателя по историко-географическому маршруту геноцида: от истребления коренных обитателей Кариб, Мексики, Центральной и Южной Америки до поворота на север и уничтожения индейцев во Флориде, Вирджинии и Новой Англии и, наконец, через Великие прерии и Юго-Запад в Калифорнию и на тихоокеанское побережье Северо-Запада. Нижеследующая часть моей статьи основана преимущественно на книге Станарда, тогда как вторая часть — геноцид в Северной Америке — использует работу Черчилля.

Кто стал жертвой самого массового геноцида в мировой истории?

Человеческое общество, уничтоженное европейцами на Карибах, было во всех отношениях выше их собственного, если мерой развития брать приближенность к идеалу коммунистического общества. Вернее было бы сказать, что, благодаря редкому сочетанию природных условий, таинос (или араваки) и жили в коммунистическом обществе. Не в таком, каким его воображал европеец Маркс, но тем не менее коммунистическом. Жители Больших Антилл достигли высокого уровня в регулирования своих отношений с природным миром. Они научились получать от природы, все, что им было нужно, не истощая, а культивируя и преображая ее. У них были огромные аквафермы, в каждой из которых они выращивали до тысячи больших морских черепах (эквивалент 100 головам крупного рогатого скота). Мелкую рыбу они буквально «собирали» в море, используя растительные вещества, которые парализовывали ее. Их сельское хозяйство превосходило уровень европейского и было основано на трехуровневой системе посадок, которая использует сочетания разных типов растений для создания благоприятного почвенно-климатического режима. Их жилища, просторные, чистые и светлые, были бы предметом зависти европейских масс.

Американский географ Карл Сауэр приходит к такому заключению:

«Тропическая идиллия, которую мы находим в описаниях Колумба и Петра Мартира, в основном соответствовала действительности.» О Таинос (Аравак): «Эти люди ни в чем не испытывали нужды. Они заботились о своих растениях, были искусными рыбаками, каноистами и пловцами. Они строили привлекательные жилища и держали их в чистоте. Эстетически они выражали себя в дереве. У них было свободное время, чтобы заниматься игрой в мяч, танцами и музыкой. Они жили в мире и дружбе». (Станард, 51).

Но у Колумба, этого типичного европейца 15-16 веков, было иное представление о «хорошем обществе». 12 октября 1492, в день «Контакта», он записал в своем дневнике:
«Эти люди ходят, в чем их мать родила, но добродушны… их можно сделать свободными и обратить в нашу Святую Веру. Из них получатся хорошие и искусные слуги».

В тот день представители двух континентов впервые встретились на островке, который местные жители называли Гуанахани. Ранним утром, под высокими соснами на песчаном берегу собралась толпа любопытных таинос. Они смотрели, как странная лодка с похожим на рыбий скелет корпусом и бородатыми незнакомцами в ней подплыла к берегу и уткнулась в песок. Из нее вышли бородачи и вытащили ее повыше, подальше от пены прибоя. Теперь они стояли друг против друга. Пришельцы были смуглы и черноволосы, косматые головы, заросшие бороды, у многих лица были изрыты оспой — одного из 60-70 смертельных заболеваний, которые они занесут в Западное полушарие. От них шел тяжелый запах. В Европе 15 века не мылись. При температуре в 30-35 градусов Цельсия пришельцы были одеты с ног до головы, поверх одежды на них висели металлические латы. В руках они держали длинные тонкие ножи, кинжалы и сверкающие на солнце палки.

В бортовом журнале Колумб часто отмечает поразительную красоту островов и их обитателей — дружелюбных, счастливых, мирных. И уже через два дня после первого контакта в журнале появляется зловещая запись: «50 солдат достаточно для того, чтобы покорить их всех и заставить делать все, что мы хотим». «Местные жители разрешают нам ходить, где мы хотим и отдают нам, все, что мы у них просим». Больше всего европейцев удивляла непостижимая для них щедрость этого народа. И это неудивительно. Колумб и его товарищи приплыли на эти острова из настоящего ада, каким была в то время Европа. Они и были самыми настоящими исчадиями (и во многом отбросами) европейского ада, над которым вставала кровавая заря первоначального капиталистического накопления. Надо коротко рассказать об этом месте.

Ад под названием «Европа»

В аду Европа шла ожесточенная классовая война, частые эпидемии черной оспы, холеры и чумы опустошали города, еще чаще косила население смерть от голода. Но и в благополучные годы, по словам историка Испании 16 века, «богатые ели, и ели до отвала, в то время как тысячи голодных глаз жадно смотрели на их гаргантюанские обеды». Настолько необеспеченным было существование масс, что даже в 17 столетии каждое «среднее» увеличение цен на пшеницу или пшено во Франции убивало равный или в два раза больший процент населения, чем потери США в Гражданской войне. Столетия после путешествия Колумба городские канавы Европы все еще служили общественным туалетом, внутренности убитых животных и остатки туш выбрасывались гнить на улицах. Особой проблемой в Лондоне были т.н. «дыры для бедных» — «большие, глубокие, открытые ямы, куда складывались трупы умерших бедняков, в ряд, слой на слой. Только когда яма наполнялась до краев, ее засыпали землей.» Один современник писал: «Как противна вонь, которая идет от этих ям, забитых трупами, особенно в зной и после дождя.» Немногим лучше был запах исходящий от живых европейцев, большинство из которых рождались и умирали ни разу не вымывшись. Почти каждый из них имел на себе следы оспы и других деформирующих заболеваний, которые оставляли свои жертвы полуслепыми, покрытыми оспинами, струпьями, гниющими хроническими язвами, хромыми и т.д. Средняя продолжительность жизни не достигала 30 лет. Половина детей умирала не дожив до 10.

За каждым углом вас мог подстерегать преступник. Одним из наиболее популярных приемов ограбления было сбросить из окна камень на голову своей жертвы и затем обыскать ее, а одним из праздничных развлечений — сжечь живьем десяток-другой кошек. В голодные годы города Европы сотрясали бунты. А крупнейшая классовая война той эпохи, вернее серия войн под общим названием Крестьянские, унесла более 100 000 жизней. Не лучшей была участь сельского населения. Классическое описание французских крестьян 17 века, оставленное Лабрюером и подтвержденное современными историками, так суммирует существование этого самого многочисленного класса феодальной Европы:

«Угрюмые животные, самцы и самки разбросанные по сельской местности, грязные и мертвенно бледные, испаленные солнцем, прикованные к земле, которую они роют и перелопачивают с непобедимым упорством; они владеют своего рода даром речи, и когда выпрямляются, то на них можно заметить человеческие лица, и они действительно люди. Ночью они возвращаются в свои логова, где они живут на черном хлебе, воде и кореньях.»

А то, что писал Лоренс Стоун о типичной английской деревне, можно отнести и к остальной Европе того времени:

«Это было место полное ненависти и злобы, единственное, что связывало его обитателей, — это эпизоды массовой истерии, которая на время объединяла большинство для того, чтобы замучить и сжечь местную ведьму.» В Англии и на Континенте были города, в которых до трети населения обвинялось в колдовстве, и где 10 из каждых ста горожан были казнены по этому обвинению за один только год. В конце 16 — 17 веке в одном из районов мирной Швейцарии за «сатанизм» было казнено более, чем 3300 человек. В крошечной деревушке Визенстейг за один год сожгли 63 «ведьмы». В Обермархтале с населением в 700 человек на костре погибло 54 человека за три года.

Бедность была настолько центральным явлением европейского общества, что в 17 веке французский язык имел целую палитру слов (около 20) для обозначения всех ее градаций и оттенков. Словарь Академии так объяснял значение термина dans un etat d’indigence absolue: «тот, у кого до этого не было пищи или необходимой одежды или крыши над головой, но кто теперь простился с несколькими помятыми мисками для приготовления пищи и одеялами, которые составляли главное достояние рабочих семей».

В христианской Европе процветало рабство. Церковь приветствовала и поощряла его, сама была крупнейшим работорговцем; о значении ее политики в этой области для понимания геноцида в Америке я скажу в конце очерка. В 14-15 веках большинство рабов поступало из Восточной Европы, особенно Румынии (история повторяется в наше время). Особо ценились маленькие девочки. Из письма одного работорговца клиенту, заинтересованному в этом товаре: «Когда прибудут корабли из Румынии, там должны быть и девочки, но имей в виду, что маленькие рабыни так же дороги, как и взрослые; из тех, кто представляет хоть какую-то ценность ни одна не стоит меньше 50-60 флоринов». Историк Джон Босвелл замечает, что «от 10 до 20 процентов женщин, проданных в Севилье в 15 веке, были беременны или имели младенцев, и эти нерожденные дети и младенцы обычно доставались покупателю вместе с женщиной без дополнительной платы».

У богатых были свои проблемы. Они жаждали золота и серебра, чтобы удовлетворять свои привычки к экзотическим товарам, привычки приобретенные со времен первых крестовых походов, т.е. первых колониальных экспедиций европейцев. Шелка, специи, тонкий хлопок, наркотики и лекарства, духи и ювелирные изделия требовали уймы денег. Так золото стало для европейцев, по словам одного венецианца, «жилами всей государственной жизни…ее умом и душой. . .ее сущностью и самой ее жизнью». Но поставка драгоценных металлов из Африки и Ближнего Востока была ненадежной. Вдобавок, войны в Восточной Европе опустошили европейскую казну. Необходимо было найти новый, верный и желательно более дешевый источник золота.

Что к прибавить к этому? Как видно из вышесказанного, грубое насилие было нормой европейской жизни. Но временами оно принимало особо патологический характер и как бы предвещало то, что ожидало ни о чем не подозревающих обитателей Западного полушария. Помимо повседневных сцен охоты на ведьм и костров, в 1476 в Милане толпа разорвала человека на куски, и затем его мучители съели их. В Париже и Лионе гугенотов убивали и резали на части, которые потом открыто продавались на улицах. Не были необычными и другие вспышки изощренных пыток, убийств и ритуального каннибализма.

Наконец, в то время, когда Колумб искал по Европе денег на свои морские приключения, в Испании бушевала Инквизиция. Там и повсюду в Европе подозреваемые в отступлении от христианства подвергались пыткам и казням во всех видах, на которые было способно изобретательное воображение европейцев. Одних вешали, сжигали на кострах, варили в котле или подвешивали на дыбе. Других — раздавливали, отрубали им голову, сдирали заживо кожу, топили и четвертовали.

Таков был мир, который бывший работорговец Христофор Колумб и его моряки оставили за кормой в августе 1492 г. Они были типичными обитателями этого мира, его смертельными бациллами, убийственную силу которых вскоре предстояло испытать миллионам человеческих существ, живших по ту сторону Атлантики.

Цифры

«Когда белые господа пришли в нашу землю, они принесли страх и увядание цветов. Они изуродовали и погубили цвет других народов. . . Мародеры днем, преступники по ночам, убицы мира.» Книга майя Чилам Балам.

Станард и Черчиль уделяют немало страниц описанию заговора евроамериканского научного истеблишмента по утаиванию действительной численности населения американского континента в доколумбову эпоху. Во главе этого заговора стоял и продолжает стоять Смитсоновский институт в Вашингтоне. А Уорд Черчиль к тому же подробно рассказывает о сопротивлении, которое американские ученые-сионисты, специализирующие в стратегической для идеологии современного империализма области т.н. «Холокоста», т.е. нацистского геноцида против европейских евреев, оказывают попыткам прогрессивных историков установить действительные масштабы и всемирно-историческое значение геноцида коренных жителей Америки от рук «западной цивилизации». Последний вопрос мы рассмотрим во второй части этой статьи, посвященной геноциду в Северной Америке. Что касается флагмана официозной американской науки, то Смитсоновский институт вплоть до самого последнего времени пропагандировал как «научные» оценки численности доколумбова населения, сделанные в 19 — начале 20 века антропологами-расистами типа Джеймса Муни, в соответствии с которыми в Северной Америке жило не более 1 100 000 человек. Только в послевоенный период применение методов сельскохозяйственного анализа позволило установить, что плотность населения там была на порядок выше, и что еще в 17 столетии, например, на островке Martha’s Vinyard, сейчас курортном месте самых богатых и влиятельных евроамериканцев, жили 3 тысячи индейцев. К середине 60х гг. оценка численности коренного населения к северу от Рио Гранде поднялась до минимум 12,5 миллионов к началу вторжения европейских колонизаторов. Только в районе Великих озер к 1492 г. проживало до 3,8 миллионов, а в бассейне Миссиссиппи и основных притоков — до 5,25. В 80х гг. новые исследования показали, что население доколумбовой Северной Америки могло достигать 18,5, а всего полушария — 112 миллионов (Добинс). На основе этих исследований демограф-чероки Расселл Торнтон произвел вычисления с целью установить, сколько людей действительно проживало, а не могло проживать в Северной Америке. Его вывод: минимум 9-12,5 миллионов. В последнее время многие историки берут за норму среднее между вычислениями Добинса и Торнтона, т.е. 15 миллионов как наиболее вероятное приблизительное число коренных жителей Северной Америки. Иными словами, население этого континента было примерно в пятнадцать раз выше, чем то, что Смитсоновский институт утверждал еще в 80х гг., и в семь с половиной раз больше того, что он готов допустить сегодня. Причем расчеты близкие к тем, которые провели Добинс и Торнтон, были известны уже в середине 19 столетия, но их игнорировали как идеологически неприемлемые, противоречащие центральному мифу завоевателей о якобы «первозданном», «пустынном» континенте, который только ждал, чтобы они его заселили.

На основе современных данных, можно сказать, что когда 12 октября 1492 года Христофор Колумб сошел на один из островов континента, вскоре названного «Новым миром,» его население составляло от 100 до 145 миллионов человек (Станард). Два века спустя оно сократилось на 90%. К сегодняшнему дню самые «удачливые» из существовавших когда-то народов обеих Америк сохранили не более 5% своей прежней численности. По своим размерам и продолжительности (до сегодняшнего дня) геноцид коренного населения Западного полушария не имеет параллели в мировой истории.

Так на Испаньоле, где до 1492 г. процветало около 8 миллионов таинос, к 1570 году оставались лишь две жалкие деревушки коренных жителей острова, о которых 80 лет назад Колумб писал, что «лучше и ласковее на свете людей нет».

Немного статистики по районам.

За 75 лет — с появления первых европейцев в 1519 г. до 1594 г. — численность населения в Центральной Мексике, наиболее густонаселенном районе американского континента, сократилась на 95%, с 25 миллионов до едва ли 1 миллиона 300 тысяч человек.

За 60 лет с момента прихода туда испанцев, население Западного Никарагуа сократилось на 99%, с более чем 1 миллиона до менее чем 10 тысяч человек.

В Западном и Центральном Гондурасе за полстолетия было уничтожено 95% коренных жителей. В Кордобе, около Мексиканского залива, 97% за столетие с небольшим. В соседней провинции Джалапа было уничтожено тоже 97% населения: с 180 тысяч в 1520 г. до 5 тысяч в 1626 г. И так — повсюду в Мексике и Центральной Америке. Пришествие европейцев означало молниеносное и почти полное исчезновение коренного населения, жившего и процветавшего там многие тысячелетия.

Накануне вторжения европейцев в Перу и Чили, на родине инков проживало от 9 до 14 миллионов человек… Задолго до конца столетия в Перу оставалось не более 1 миллиона жителей. А еще через несколько лет — лишь половина этого. Было уничтожено 94% населения Анд, от 8,5 до 13,5 миллионов человек.

Бразилия была, быть может, самым населенным районом обеих Америк. По словам первого португальского губернатора Томе де Суза, резервы коренного населения здесь были неисчерпаемы «даже если бы мы разделывали их на скотобойне.» Он ошибался. Уже через 20 лет после основания колонии в 1549, эпидемии и рабский труд на плантациях привели народы Бразилии на грань вымирания.

К концу 16 века в обе «Индии» переселились около 200 тысяч испанцев. В Мексику, Центральную Америку и дальше на юг. К этому же времени было уничтожено от 60 до 80 миллионов коренных жителей этих областей.

Методы геноцида колумбовой эпохи

Здесь мы наблюдаем поразительные параллели с методами нацистов. Уже во второй экспедиции Колумба (1493 г.) испанцы использовали аналог гитлеровских зондеркоманд для порабощения и уничтожения местного населения. Партии испанских головорезов с натренированными на убийство человека псами, орудиями пытки, виселицами и кандалами устраивали регулярные карательные экспедиции с непременными массовыми казнями. Но важно подчеркнуть следующее. Связь этого ранне-капиталистического геноцида с нацистским лежала глубже. Народ таинос, населявший Большие Антиллы и полностью истребленный в течение нескольких десятилетий, пал жертвой не «средневековых» жестокостей, не христианского фанатизма и даже не патологической жадности европейских захватчиков. И то, и другое, и третье привели к геноциду, только будучи организованы новой экономической рациональностью. Все население Испаньолы, Кубы, Ямайки и других островов было поставлено на учет как частная собственность, которая должна была принести прибыль. Этот методический учет огромного, разбросанного по крупнейшим в мире островам населения кучкой только что вышедших из Средневековья европейцев поражает больше всего.

Колумб первым применил массовые повешения

От испанских бухгалтеров в латах и с крестом тянется прямая нить к «каучуковому» геноциду в «бельгийском» Конго, умертвившему 10 миллионов африканцев, и к нацистской системе рабского труда на уничтожение.

Колумб обязал всех жителей старше 14 лет каждые три месяца сдавать испанцам наперсток золотого песка или 25 фунтов хлопка (в районах, где золота не было). Выполнившим эту квоту вешался на шею медный жетон с указанием даты получения последней дани. Жетон давал его обладателю право на три месяца жизни. Пойманным без этого жетона или с просроченным отрубали кисти обеих рук, вешали их на шею жертвы и отправляли ее умирать в свою деревню. Колумб, до этого занимавшийся работорговлей вдоль западного побережья Африки, видимо, перенял этот вид казни у арабских работорговцев. За время губернаторства Колумба только на Испаньоле таким образом было убито до 10 тысяч индейцев. Выполнить установленную квоту было практически невозможно. Местные жители должны были бросить выращивать пищу и все другие дела, чтобы копать золото. Начался голод. Ослабленные и деморализованные они становились легкой добычей занесенных испанцами заболеваний. Таких как грипп, занесенный свиньями с Канар, которых завезла на Испаньолу вторая экспедиция Колумба. Десятки, возможно сотни тысяч таинос погибли в этой первой пандемии американского геноцида. Очевидец описывает огромные груды умерших от гриппа жителей Испаньолы, которых некому было хоронить. Индейцы пытались бежать куда глаза глядят: через весь остров, в горы, даже на другие острова. Но спасения не было нигде. Матери убивали своих детей перед тем, как убить себя. Целые деревни прибегали к массовым самоубийствам, бросаясь со скал или принимая яд. Но еще больше находило смерть в руках испанцев.

Помимо зверств, которые по крайней мере могли быть объяснены людоедской рациональностью систематической наживы, геноцид на Атиллах, а затем и на континенте включал казалось бы иррациональные, ничем не оправданные формы насилия в массовых масштабах и патологических, садистских формах. Современные Колумбу источники описывают, как испанские колонисты вешали, зажаривали на вертелах, сжигали индейцев на кострах. Детей разрубали на куски для кормежки псов. И это при том, что таинос поначалу не оказывали испанцам практически никакого сопротивления. «Испанцы бились об заклад, кто сможет одним ударом рассечь человека надвое или срубить ему голову, или они вспарывали животы. Они за ноги отрывали младенцев от материнской груди и разбивали их головы о камни…. Других детей они нанизывали на свои длинные мечи вместе с их матерями и всеми, кто стоял перед ними.» Ни от одного эсесовца на Восточном фронте нельзя было потребовать большего рвения, справедливо замечает Уорд Черчиль. Добавим, что испанцы установили правило, что за одного убитого христианина, они будут убивать сто индейцев. Нацистам не надо было ничего изобретать. Им надо было только копировать.

Кубинское Лидице 16 века

Свидетельства испанцев той эпохи о своем садизме поистине неисчислимы. В одном часто приводимом эпизоде на Кубе, подразделение испанцев численностью около 100 солдат сделало привал на берегу реки и, найдя в ней точильные камни, заточили о них свои мечи. Желая испытать их остроту, сообщает очевидец этого события, они набросились на сидевшую на берегу группу мужчин, женщин, детей и стариков (видимо специально согнанных для этого), которые в страхе смотрели на испанцев и их лошадей, и начали вспарывать им животы, рубить и резать, пока не убили их всех. Затем они вошли в стоящий неподалеку большой дом и сделали там то же самое, убив всех, кого они там нашли. Из дома текли потоки крови, как будто там было зарезано стадо коров. Видеть ужасные раны погибших и умирающих было страшным зрелищем.

Эта бойня началась в деревне Зукайо, жители которой незадолго до этого приготовили для конкистадоров обед из кассавы, фруктов и рыбы. Оттуда она распространилась по всей округе. Никто не знает, сколько индейцев убили испанцы в этом взрыве садизма, пока их жажда крови не притупилась, но Лас Касас считает, что намного более 20 тысяч.

Испанцы находили удовольствие в изобретении изощренных жестокостей и пыток. Они построили виселицу, достаточно высокую, чтобы повешенный мог касаться земли пальцами ног, чтобы избежать удушения, и повесили таким образом тринадцать индейцев, одного за другим, в честь Христа Спасителя и его апостолов. Пока индейцы были еще живы, испанцы испытывали на них остроту и прочность своих мечей, вскрывая одним ударом их грудь, чтобы были видны внутренности, а были и такие, которые делали и худшие вещи. Затем, на их иссеченные тела наматывали солому и сжигали заживо. Один солдат поймал двух детей года по два, проткнул им горло кинжалом и бросил их в пропасть.

Если эти описания кажутся знакомыми тем, кто слышал о бойнях в Май Лай, Сонг Май и других вьетнамских деревнях, то это сходство становится еще сильнее благодаря термину «умиротворение», которое испанцы использовали для описания своего террора. Но как бы ужасающи ни были бойни во Вьетнаме, по своему масштабу они не идут ни в какое сравнение с тем, что случилось пятьсот лет назад на одном только острове Испаньола. К моменту прибытия Колумба в 1492 году, население этого острова составляло 8 миллионов. Через четыре года погибло и было уничтожено от трети до половины этого числа. И после 1496 скорость уничтожения еще возросла.

Рабский труд

В отличие от Британской Америки, где геноцид имел своей непосредственной целью физическое уничтожение коренного населения для завоевания «жизненного пространства», геноцид в Центральной и Южной Америке стал побочным продуктом зверской эксплуатации индейцев в экономических целях. Массовые убийства и пытки не были редкостью, но они служили орудием террора, чтобы покорить и «умиротворить» коренное население. Жители Америки рассматривались как десятки миллионов даровых рабочих рук природных рабов для извлечения золота и серебра. Их было так много, что рациональным экономическим методом для испанцев представлялось не воспроизводство рабочей силы своих рабов, а их замена. Индейцев умертвляли непосильной работой, чтобы потом заменить свежей партией рабов.

С высокогорий Анд их сгоняли на плантации коки в низины тропического леса, где их непривычный к такому климату организм становился легкой добычей смертельных заболеваний. Таких как «ута», от которой гнили нос, рот и горло и умирали мучительной смертью. Настолько высока была смертность на этих плантациях (до 50% за пять месяцев), что забеспокоилась даже Корона, издав указ, ограничивавший производство коки. Как и все указы такого рода он остался на бумаге, ибо, как писал современник, «на плантациях коки есть одно заболевание, которое страшнее всех других. Это неограниченная жадность испанцев».

Но еще хуже было попасть на серебрянные рудники. Рабочих спускали на глубину 250 метров с мешком жареного маиса на смену длиной в неделю. Кроме непосильной работы, обвалов, плохой вентиляции и насилия надсмотрщиков, индейские рудокопы дышали ядовитыми испарениями мышьяка, ртути и т.п. «Если 20 здоровых индейцев опустятся в шахту в понедельник, только половина может подняться из нее искалеченными в воскресенье», — писал один современник. Станард подсчитывает, что средняя продолжительность жизни сборщиков коки и индейских рудокопов в ранний период геноцида была не больше трех или четырех месяцев, т.е. примерно такой же, как на фабрике синтетической резины в Освенциме в 1943 г.

Эрнан Кортес пытает Куаутемока, чтобы выведать куда ацтеки спрятали золото

После бойни в столице ацтеков Теночтетлане Кортес объявил Центральную Мексику «Новой Испанией» и установил там колониальный режим, основанный на рабском труде. Вот как современник описывает методы «умиротворения» (отсюда «умиротворение» как официальная политика Вашингтона во время войны во Вьетнаме) и закрепощения индейцев для работы на рудниках.

«Многочисленные свидетельства многочисленных свидетелей рассказывают о том, как индейцев колоннами ведут на рудники. Их приковывают друг к другу шейными кандалами.

Ямы с кольями, на которых нанизывали индейцев

Тем, кто валится, отрубают головы. Рассказывают о детях, которых запирают в домах и сжигают, а также закалывают, если они идут слишком медленно. Обычным делом является отрезание грудей у женщин и привязывание к их ногам тяжестей, перед тем, как сбросить их в озеро или лагуну. Рассказывают о младенцах, оторванных от матерей, убитых и использованных в качестве дорожных знаков. Беглым или «бродячим» индейцам отрубают конечности и отсылают в их деревни, повесив им на шею отрезанные кисти рук и носы. Рассказывают о «беременных женщинах, детях и стариках, которых налавливают как можно больше» и бросают в специальные ямы, на дне который врыты острые колья и «оставляют их там, пока яма не заполнится». И много, много еще чего». (Станард, 82-83)

Индейцев сжигают в домах

В результате из примерно 25 миллионов жителей, населявших мексиканское королевство к моменту прибытия конквистадоров, к 1595 г. в живых осталось лишь 1,3 миллиона. Остальные были в основном замучены на шахтах и плантациях «Новой Испании».

В Андах, где мечами и плетьми орудовали банды Пизарро, к концу 16 века население упало с 14 миллионов до менее, чем 1 миллиона человек. Причины были те же самые, что в Мексике и Центральной Америке. Как писал в 1539 один испанец в Перу, «индейцы здесь полностью разрушены и погибают… Оно молят с крестом, чтобы им ради Бога дали еды. Но [солдаты] убивают всех лам ради ничего большего, как для изготовления свеч… Индейцам не оставляют ничего на посев, а так как у них нет скота и взять им его неоткуда, им остается только умирать с голоду». (Черчиль, 103)

Психологический аспект геноцида

Новейшие историки американского геноцида начинают уделять все больше внимания его психологическому аспекту, роли депрессии и стресса в уничтожении без остатка десятков и сотен народов и этнических групп. И здесь я вижу ряд параллелей с современным положением народов бывшего Советского Союза.

Хроники геноцида сохранили многочисленные свидетельства психической «дислокации» коренного населения Америки. Культурная война, которую европейские завоеватели столетиями вели против культур порабощенных ими народов с открытым намерением их уничтожения, имела чудовищные последствия на психику коренного населения Нового мира. Реакция на эту «психическую атаку» варьировалась от алкоголизма до хронической депрессии, массовых детоубийств и самоубийств, а еще чаще люди просто ложились наземь и умирали. Побочными результатами поражения психики были резкое падение рождаемости и взлет детской смертности. Даже если болезни, голод, каторжный труд и убийства не доводили до полного уничтожения коренного коллектива, к этому рано и поздно приводила низкая рождаемость и детская смертность. Испанцы заметили резкое падение числа детей и временами пытались заставить индейцев иметь детей.

Кирпатрик Сейл так подытожил реакцию таинос на свой геноцид:

«Лас Касас, как и другие, высказывает мнение, что больше всего в странных белых людях с больших кораблей таинос поразило не их насилие, даже не их жадность и странное отношение к собственности, но скорее их холод, их душевная черствость, отсутствие в них любви». (Kirkpatrick Sale. The Conquest of Paradise. p. 151.)

Вообще, читая историю империалистического геноцида на всех континентах — от Испаньолы, Анд и Калифорнии до Экваториальной Африки, Индийского субконтинента, Китая и Тасмании — начинаешь по-другому понимать литературу типа «Войны миров» Уэллса или «Марсианских хроник» Брэдбери, не говоря уже о голливудских вторжениях инопланетян. Не ведут ли эти кошмары евроамериканской фантастики свое происхождение от подавленных в «коллективном бессознательном» ужасов прошлого, не призваны ли они подавить чувство вины (или, наоборот, подготовиться к новым геноцидам) изображая себя жертвой «иноплянетян», которых истребляли твои предки от Колумба до Черчилля, Гитлера и Бушей?

Демонизация жертвы

Геноцид в Америке имел и свое пропагандистское обеспечение, свой «черный пиар», поразительно схожий с тем, который испольуют евроамериканские империалисты для «демонизации» своего будущего врага в глазах своего населения, для придания войне и грабежу ореола справедливости.

16 января 1493, три дня после убийства двух таинос во время торговли, Колумб повернул свои корабли на обратный курс в Европу. В своем журнале он описал убитых испанцами туземцев и их народ как «злых жителей острова Кариба, которые едят людей». Как доказано современными антрополагами, это была выдумка чистой воды, но она легла в основу своего рода классификации населения Антилл, а затем и всего Нового мира, которая стала руководством к геноциду. Те, кто приветствовал и покорялся колонизаторам, считались «ласковыми Таинос». Те же туземцы, которые оказывали сопротивление или просто были убиты испанцами, попадали под рубрику дикарей-каннибалов, заслуживающих все, что колонизаторы были в состоянии причинить им. (В частности, в логовом журнале от 4 и 23 ноября 1492 г. находим такие творения мрачного средневекового воображения Колумба: у этих «свирепых дикарей» «посреди лба находится глаз», у них «собачьи носы, которыми они пьют кровь своих жертв, которым они перерезают горло и кастрируют».)

«Эти острова населены Каннибалами, дикой, непокорной расой, которая питается человеческой плотью. Их правильно называть антропофагами. Они ведут постоянные войны против ласковых и робких Индейцев ради их тел; это их трофеи, то, за чем они охотятся. Они безжалостно уничтожают и терроризируют Индейцев».

Это описание Комы, одного из участников второй экспедиции Колумба, говорит куда больше о европейцах, чем о жителях Кариб. Испанцы заранее дегуманизировали людей, которых они никогда не видели, но которые должны были стать их жертвами. И это не далекая история; это читается, как сегодняшняя газета.

«Дикая и непокорная раса» — вот ключевые слова западного империализма, от Колумба до Буша. «Дикая» — потому что не хочет быть рабом «цивилизованного» захватчика. В число «диких» «врагов цивилизации» были записаны и советские коммунисты. От Колумба, выдумывавшего в 1493 карибских каннибалов с глазом на лбу и собачьими носами, идет прямая нить к рейхсфюреру Гиммлеру, который на заседании лидеров СС в середине 1942 так объяснял специфику войны на Восточном фронте:

«Во всех предыдущих кампаниях у врагов Германии было достаточно здравого смысла и порядочности, чтобы уступить превосходящей силе, благодаря их «давней и цивилизованной… западноевропейской утонченности.» В битве за Францию вражеские части сдавались, как только получали предупреждение, что «дальнейшее сопротивление бессмыслено». Конечно, «мы, эсэсовцы» пришли в Россию без иллюзий, но до последней зимы слишком многие немцы не сознавали, что «русские комиссары и твердолобые большевики преисполнены жестокой воли к власти и животного упрямства, которое заставляет их драться до конца и не имеет ничего общего с человеческой логикой или долгом… а является инстинктом, присущим всем животным». Большевики были «животными», настолько «лишенными всего человеческого», что «в окружении и без пищи они прибегали к убийству своих товарищей, чтобы подольше продержаться», поведение, граничащее с «каннибализмом». Это «война на уничтожение» между «грубой материей, первобытной массой, лучше сказать, недочеловеками-унтерменшами, которых ведут комиссары» и «германцами…» (Arno J. Mayer. Why Did the Heavens Not Darken?The «Final Solution» in History. New York: Pantheon Books, 1988, p. 281.)

На самом деле и в строгом соответствии с принципом идеологической инверсии, людоедством занимались не коренные обитатели Нового мира, а их завоеватели. Вторая экспедиция Колумба завезла на Карибы большую партию мастифов и грейхаундов, натренированных на убийство людей и выедание их внутренностей. Очень скоро испанцы стали кормить своих псов человечиной. Особым деликатесом считались живые дети. Колонизаторы разрешали собакам грызть их заживо, часто в присутствии родителей.

Cобаки едят индейцев

Испанец, кормящий гончих детьми индейцев

Современные историки приходят к мнению, что на Карибах существовала целая сеть «мясных лавок», где тела индейцев продавались как собачий корм. Как и все другое в наследии Колумба, людоедство получило развитие и на материке. Сохранилось письмо одного из завоевателей империи Инка, в котором он пишет: “…когда я вернулся из Картагена, я встретил португальца по имени Рохе Мартин. На крыльце его дома висели части разрубленных индейцев для кормежки его собак, как будто они были дикими зверьми…” (Станард, 88)

В свою очередь, испанцам нередко приходилось есть своих собак, выкормленных человечиной, когда в поисках золота и рабов они попадали тяжелое положение и страдали от голода. Такова одна из мрачных ироний этого геноцида.

Почему?

Черчиль задает вопрос, как же объяснить тот факт, что группа человеческих существ, пусть даже таких, как испанцы эпохи Колумба, коллективно помешанные на жажде богатства и престижа, могла в течение долгого времени проявлять такую безграничную свирепость, такую запредельную бесчеловечность по отношению к другим людям? Такой же вопрос поставил раньше и Станард, который подробно проследил идеологические корни геноцида в Америке от раннего Средневековья до Возрождения. «Кто эти люди, чьи умы и души стояли за геноцидами мусульман, африканцев, индейцев, евреев, цыган и других религиозных, расовых и этнических групп? Кто они, продолжающие совершать массовые убийства и сегодня?» Какого рода люди могли совершать эти чудовищные преступления? Христиане, отвечает Станард и приглашает читателя познакомиться с идущими из глубокой древности взглядами европейских христиан на пол, расу и войну. Он обнаруживает, что к концу Средних веков европейская культура подготовила все необходимые предпосылки для четырехсотлетнего геноцида против коренных обитателей Нового мира.

Особое внимание Станард уделяет христианскому императиву подавления «плотских желаний», т.е. насаждаемому Церковью репрессивному отношению к сексуальности в европейской культуре. В частности, он устанавливает генетическую связь между геноцидом в Новом Свете и всеевропейскими волнами террора по отношению к «ведьмам», в которых некоторые современные исследователи видят носительниц матриархальной языческой идеологии, популярной в массах и угрожавшей власти Церкви и феодальной верхушки.

Станард подчеркивает и европейское происхождение концепции расы и цвета кожи.

Церковь всегда поддерживала работорговлю, хотя в раннее Средневековье в принципе запрещала держать в рабстве христиан. Ведь для Церкви только христианин и был человеком в полном смысле этого слова. «Неверные» могли вочеловечиться, только приняв христианство, и это давало им право на свободу. Но в 14 веке в политике Церкви происходит зловещее изменение. С увеличением объема работорговли в Средиземноморье увеличивались и прибыли от нее. Но этим доходам угрожала лазейка, оставленная церковниками ради укрепления идеологии христианской исключительности. Более ранние идеологические мотивы пришли в противоречие с материальными интересами христианских правящих классов. И вот в 1366 г. прелаты Флоренции санкционировали ввоз и продажу «неверных» рабов, объяснив, что под «неверными» имеются в виду «все рабы неверного происхождения, даже если к моменту их ввоза они стали католиками», и что «неверные по происхождению» означает просто «из земли и расы неверных». Таким образом, Церковь изменила принцип, оправдывающий рабство, с религиозного на этнический, что страло важным шагом по направлению к геноцидам нового времени, основанным на неизменяющихся расовых и этнических признаках (армянский, еврейский, цыганский, славянский и другие).

От религии не отставала и европейская расовая «наука». Спецификой европейского феодализма было требование генетической исключительности дворянского сословия. В Испании понятие «чистоты крови», limpieza de sangra, стало центральным к концу 15 и на протяжении всего 16 века. Дворянства нельзя было достигнуть ни богатством, ни заслугами. Истоки «расовой науки» лежат в генеалогических исследованиях того времени, которые вела целая армия специалистов по проверке родословных линий.

Особенно большое значение имела теория «раздельного и неравного происхождения», выдвинутая известным швейцарским медиком и философом Парацельсом к 1520 году. По этой теории африканцы, индейцы и другие нехристианские «цветные» народы произошли не от Адама и Евы, а от других и низших прародителей. Идеи Парацельса получили широкое распространение в Европе накануне вторжения европейцев в Мексику и Южную Америку. Эти идеи были ранним выражением т.н. теории «полигенезиса», ставшей непременной частью псевдонаучного расизма 19 столетия. Но еще до опубликования писаний Парацельса, сходные идеологические оправдания геноцида появились в Испании (1512) и Шотландии (1519). Испанец Бернардо де Меса (впоследствие епископ Кубы) и шотландец Иоган Мейджер пришли к одинаковому заключению, что коренные обитатели Нового мира были особой расой, которую Бог предназначил быть рабами европейских христиан. Разгар теологических диспутов испанских интеллектуалов на предмет, являются ли индейцы людьми или обезьянами, приходится на середину 16 века, когда миллионы жителей Средней и Южной Америки гибли от страшных эпидемий, зверских массовых убийств и каторжного труда.

Официальный историк «Индий» Фернандес де Овиеда не отрицал зверств против индейцев и описал «бесчисленные жестокие смерти, неисчислимые как звезды». Но он считал это приемлемым, ибо «использовать порох против язычников это курить ладан для Господа». А на мольбы Лас Касаса пощадить обитателей Америки, теолог Хуан де Сепульведа заявил: «Как можно сомневаться, что народы столь нецивилизованные, столь варварские и испорченные столь многими грехами и извращениями были справедливо завоеваны.» Он цитировал Аристотеля, который писал в своей Политике, что некоторые люди являются «рабами от природы» и «должны быть загнаны как дикие звери, чтобы заставить их жить правильно». На что Лас Касас отвечал: «Давайте забудем об Аристотеле, ведь, к счастью, у нас есть завет Христа: Возлюби своего ближнего как самого себя.»(Но даже Лас Касас, наиболее страстный и гуманный европейский защитник индейцев, чувствовал себя вынужденным признать, что они «возможно полные варвары»).

Но если среди церковной интеллигенции мнения о природе коренных жителей Америки могли расходиться, среди европейских масс на этот счет царило полное единодушие. Еще за 15 лет до великих дебатов между Лас Касасом и Сепульведой испанский обозреватель писал, что «простые люди «повсеместно считают мудрецами тех, кто убежден, что американские индейцы это не люди, а «особый, третий вид животных между человеком и обезьяной и были созданы Богом, чтобы лучше служить человеку». (Станард, 211).

Так в раннем 16 веке формируется расистская апология колониализма и супрематизма, которая в руках евроамериканских правящих классов будет служить оправданием (» защита цивилизации») для последующих геноцидов (и еще предстоящих?). Неудивительно поэтому, что на основе своего исследования Станард выдвигает тезис о глубокой идеологической связи между испанским и англосаксонским геноцидом народов Америки и нацистским геноцидом евреев, цыган и славян. Европейские колонизаторы, белые поселенцы и нацисты имели одни и те же идейные корни. И эта идеология, добавляет Станард, остается живой и сегодня. Именно на ней были основаны интервенции США в Юго-Восточной Азии и на Ближнем Востоке.

Список использованной литературы

J. M. Blaut. The Colonizer’s Model of the World. Geographical Diffusionism and Eurocentric History. New Yourk: The Giulford Press, 1993.

Ward Churchill. A Little Matter of Genocide. Holocaust and the Denial in the Americas 1492 to the Present. San Francisco: City Lights, 1997.

C. L. R. James. The Black Jacobins: Toussaint L’Ouverture and the San Domingo Revolution. New York: Vintage, 1989.

Arno J. Mayer. Why Did the Heavens Not Darken?The «Final Solution» in History. New York: Pantheon Books, 1988.

David Stannard. American Holocaust: The Conquest of the New World. Oxford University Press, 1993.

последней четверти XVI в. в водах Ньюфаундленда собиралось ежегодно до 400 рыболовных судов разных стран. Немногочисленные английские суда отличались хорошим вооружением, и английские капитаны присвоили себе право выступать в роли судей при спорах и столкновениях между рыбаками у Ньюфаундленда. Сам остров мало интересовал европейцев до «великого» открытия Фробишера, но когда тот привез в Англию свой «золотой» груз, Ньюфаундленд получил в глазах англичан двойное значение: он сторожил кратчайший путь в «Катай» и за ним лежала «золотая страна» Фробишера.

Хемфри Гилберт, сводный брат фаворита королевы Уолтера Роли , получил от Елизаветы патент «на открытие и управление Ньюфаундлендом». Гилберт, основываясь на праве первого открытия Каботом острова, объявил его английским владением, несмотря на протесты французского правительства.Франция оспаривала английские права на Ньюфаундленд до 1713 г., когда по Утрехтскому миру она окончательно отказалась от своих притязаний. Он перевез на пяти судах из Англии на остров 250 человек и пытался основать на юго-восточном берегу первую английскую заокеанскую колонию Ньюфаундленд (5 августа 1583 г.). Попытка была неудачна: колонисты испытывали недостаток во всем, кроме рыбы и топлива; среди них начались болезни. Недовольство грозило перейти в мятеж, и Гилберт приказал отрезать уши недовольным, но в конце концов уступил и отвез колонистов обратно в Англию. На обратном пути он погиб во время бури. Прошло еще четверть века, пока английские моряки основали первый постоянный рыбачий поселок на восточной окраине острова. Из этого поселка вырос крупнейший портовый город Ньюфаундленда, его столица - Сент-Джонс.

Уолтер Роли (Ралей) был небогатым английским дворянином, мечтавшим о головокружительной карьере. У него не было ни состояния, ни знатности, но он твердо верил, что путь к тому и другому лежит для красивого молодого человека через покои «девственной» королевы Елизаветы. Затейливыми выдумками обратил он на себя внимание и стал одним из ее фаворитов. Роли мечтал о несчетных богатствах Индии, о сокровищах Мексики или Перу, о стране Эльдорадо. Его брат Гилберт искал «золотую страну» у Северо-Западного прохода. Роли решил искать ее за океаном, прямо на западе. Он получил королевский патент на колонизацию территории Северной Америки к северу от испанских владений, т. е. от Флориды.

В 1584 г. Роли отправил за океан на разведку два небольших судна под командой Филиппа Амадаса и Артура Барлоу . Они достигли Америки У 35° с. ш., где почти нет удобных гаваней. Капитаны посетили два острова, расположенных у лагуны Памлико и залива Албемарл (у 36° с. ш.), и соседний материковый берег. Вернувшись на родину, они охарактеризовали индейцев как людей «диких и ленивых, храбрых и гостеприимных, любопытных и доверчивых, очень склонных менять продукты своей страны на английские товары, особенно на металлические изделия», и расхвалили красоту страны, мягкость ее климата, плодородие почв. Тогда скупая королева расщедрилась, и Роли смог немедленно снарядить вторую экспедицию, уже на пяти судах, под командой Ричарда Гринвилла для колонизация вновь открытой страны. Благодарный фаворит назвал будущую английскую колонию Виргинией («Девственной», от латинского virgo - дева), в честь своей покровительницы.

В 1585 г. Гринвилл основал на о. Роанок, у южного входа в залив Албемарл, первое английское поселение у материка Северной Америки, а сам вернулся обратно. В этом пункте поселилось 180 человек, преимущественно промотавшихся дворян, мечтавших о немедленном обогащении. А «дикари» сразу распознали, какому богу поклоняются «цивилизованные» англичане и, насмехаясь над ними, передавали сказки о богатейших золотых месторождениях в их стране и жемчужных мелях у их берегов. После нескольких месяцев напрасных поисков колонисты так обозлились, что начали с оружием в руках нападать на индейцев. Те перестали доставлять продукты в обмен на английские товары. Весной 1586 г. колонисты дошли до крайности. Неожиданно у берега показалась флотилия Френсиса Дрейка, возвращавшегося в Англию после очередного пиратского набега на испанские колонии. Дрейк забрал переселенцев и доставил их в Европу. Пираты привезли с собой только небольшой груз табака, и Роли и другие законодатели мод начали распространять в Англии курение.

Вскоре после эвакуации колонии туда прибыл Гринвилл на трех кораблях. Не зная о том, что произошло, он оставил в опустевшей колонии 15 человек, чтобы сохранить за Роли его владение. Все оставленные были перебиты индейцами. В начале 1587 г. Роли повторил попытку массовой колонизации Виргинии. На трех кораблях прибыла новая партия переселенцев - более 200 человек. Но когда разгорелась англо-испанская война, новая колония была брошена на произвол судьбы и все переселенцы либо умерли от голода, либо погибли в стычке с индейцами. После этого Роли и его высокая покровительница охладели к такому убыточному проекту.

Летом 1602 г. Бартоломью Госнолд на одном корабле пошел прямо на запад от Англии, стараясь по возможности держаться у 50° с. гл., но ветром его отнесло на юг. Он пересек океан, не встретив ни одного острова, и достиг материка у 42° с. ш. Длинный и узкий полуостров в виде серпа образует в этом месте залив, открытый к северу. Он видел там большие косяки трески и назвал п-ов Кейп-Код («мыс Трески»). Обогнув его с юга, Госнолд прошел на запад вдоль берега около 200 км и был очарован природой новой страны. Он высаживался на материк и на о. Мартас-Винъярд,Госнолд назвал остров (около 200 км²) «Виноградником Марты» из-за обилия там дикого винограда. отделенный от него узким проливом Винъярд. Индейцы радушно встретили первых европейцев, кормили их, указывая лучшие угодья для охоты и рыболовства. Поэтому Госнолд, вернувшись на родину в конце того же года, восторженно описал открытую им область Нового Света. От него англичане узнали, что за океаном, в немногих неделях пути, есть страна с мягким климатом и кроткими жителями, удобная для переселения «избыточного» населения Старой Англии. И рассказ Госнолда не исключил возможности, что за новой страной начинается морской проход, ведущий к Тихому океану.

В 1603 г. на поиски этого прохода был послан корабль под командой Мартина Прингла , который достиг Америки несколько севернее Кейп-Кода и обследовал побережье залива Мэн примерно на 150 км. В 1605 г. северное, усеянное островками побережье залива Мэн исследовал Джордж Уэймут , ранее напрасно искавший Северо-Западный проход в более высоких широтах.

В 1606 г. были организованы две компании для колонизации Северной Америки, неожиданно «приблизившейся» к Англии, - Лондонская и Плимутская. Согласно хартиям короля Якова I Стюарта, эти компании получили право основывать колонии в Северной Америке между 34 и 45° с. ш. - «от моря до моря». Позднее потомки английских колонистов основывали на этом свои права и на все западные земли материка. Компании обязывались распространять христианство среди «диких». В большей части королевских грамот повторялось следующее положение: «Колонисты и их потомки остаются англичанами во всех отношениях: они пользуются всеми привилегиями внутри американских поселений точно так же, как если бы они оставались на родине». Ссылаясь на этот тезис, американцы в XVII и в первой половине XVIII в. противились произволу метрополии, а во второй половине XVIII в. основывали свои притязания на независимость.

20 декабря 1606 г. три небольших судна (20–100 т) Лондонской компании под общим начальством Кристофера Ньюпорта оставили Англию, имея на борту 105 колонистов-мужчин, и после долгого плавания в бурном море вошли весной 1607 г. в Чесапикский залив и реку, которую в честь короля Якова (Джемса) назвали Джемс; на берегу они заложили первый английский поселок на Американском материке - Джемстаун (14 мая 1607 г.). Затем Ньюпорт поднялся на малом судне по Джемсу более чем на 200 км до порогов - первое достижение англичанами Линии Водопадов. За новой колонией сохранили прежнее название - Виргиния. Большинство виргинских поселенцев оставляло Англию добровольно. Они принадлежали к господствующей, государственной церкви - англиканской (епископальной). Это были «джентльмены»-неудачники - «ленивые и порочные люди: их выслали за океан родные, чтобы избавить себя от позора, в надежде, что те за несколько лет разбогатеют или погибнут». Такие виргинцы были похожи во многих отношениях на испанских идальго и португальских фидалгу, бросившихся за океан после открытия Америки. Рабочим элементом в колонии были временные «белые рабы» - бедняки с Британских о-вов, временно (на 7–10 лет) закабаленные Лондонской компанией.

Среди первых виргинцев иногда встречались люди другого типа - энергичные и не гнушавшиеся работой. Таким был один из основателей Виргинии, пайщик Лондонской компании Джон Смит. По его собственным словам, не всегда, впрочем, заслуживающим доверия, он служил раньше солдатом в войне против испанцев в Нидерландах и в войне против турок в Юго-Восточной Европе. Там он остался на поле сражения - раненый среди мертвых; его нашли турки и продали в рабство в Крым; он убил своего господина и ушел на Дон к русским. Он странствовал потом несколько лет по Европе и Северной Африке, вернулся на родину, а оттуда отправился в Новый Свет. Этот авантюрист стал не только первым правителем колонии, но и первым англо-американским «патриотом». Смит говорил: «Пусть переселенцы погибнут еще и еще раз, а я буду постоянно привозить новых и новых». Он пробовал учить труду ленивых и праздных дворянчиков: «Не одно серебро и золото, но произведения земли и все, что будет найдено, дает стране цену». В 1607 - 1609 гг. Д. Смит обследовал бассейн Джемса и прилегающие районы, причем открыл р. Йорк. Он первый проник за Линию Водопадов и, вероятно, доходил до Голубого хребта. В 1609 г. он навсегда оставил Виргинию, но продолжал интересоваться колонией: составил ее первую карту, написал «Общую историю Виргинии» (1624 г.).

Лондонская компания стремилась найти кратчайший путь к Китаю; ей были нужны высокие прибыли, добыча золота и серебра, а этого Виргиния не могла дать. Семь кораблей с 300 новыми переселенцами, среди которых было немало ссыльных и уголовных преступников, отправились из Англии в Виргинию. Лондонская компания в 1609 г. предложила лорду Томасу Уэсту Делавэру быть пожизненным правителем всех ее американских владений. Лорд отправился туда, но через несколько месяцев вернулся на родину. Его именем назван залив к северо-востоку от Чесапикского (39° с. ш.) и небольшой полуостров между этими заливами. Из-за массы бездельников и негодяев-переселенцев колония сразу приобрела такую дурную славу, что некоторые англичане соглашались лучше отправиться на виселицу, чем в Виргинию: «На эту прекраснейшую страну пал страшный позор; она считалась подходящим местом ссылки для величайших мошенников».

Для новой колонии выгоднее всего было культивировать табак, так как мода курения табака начала распространяться в Западной и Центральной Европе. Хлебопашеством в Виргинии почти не занимались, очень мало обращали внимания и на скотоводство. Индейцы должны были доставлять колонистам съестные продукты. Если они этого не делали, то колонисты грабили их деревни. Очень скоро англичане в интересах табачных плантаторов ввели рабство. В 1620 г. голландцы привезли первых африканцев в колонию и выгодно продали их в Джемстауне. Сильные, привыкшие к влажному и жаркому климату Западной Африки, они оказались отличными работниками и приносили своим господам большую прибыль. В следующие годы невольников стали ввозить такими крупными партиями, что их в Виргинии оказалось больше, чем свободных людей. Экономически колония хоть и медленно, но все же развивалась. Из Англии каждый год прибывало более тысячи новых переселенцев. Табак рос в цене, так как курение все шире распространялось в Европе.

Англичане, как и голландцы, в противоположность испанцам, португальцам и французам, старались не смешиваться с коренными жителями и поддерживали «чистоту своей расы». В течение первых лет колонизации мир между англичанами и индейцами не нарушался. Но требования колонистов стали чрезмерными. Они нагло захватывали земли индейцев, обманывали и грабили их. В 1622 г индейцы восстали против своих притеснителей. В одно и то же время, но сигналу, они напали на переселенцев, рассеянных небольшими группами в районе Джемстауна, и убили около 350 колонистов, но многие «белые» спаслись в поселке. Виргинцы ответили истребительной войной против всех индейцев. Расправившись с окрестными жителями, они принялись и за отдельные племена, обязав их предоставлять заложников. С того времени колонизаторы стали проводить «индейскую политику», которая откровенно выражена циничной фразой: «Хорош только мертвый индеец».

лимутская компания за соответствующую денежную сумму разрешила пуританам, преследуемым на родине, селиться на отведенной ей обширной территории Нового Света. Они снарядили судно «Мейфлауэр» («Майский цветок», 100 т). Пуритане часто называли себя пилигримами, потому что на этом бренном свете считали себя странниками, пришедшими из небытия и стремящимися к «небесной родине». Но на время земного существования им нужна была земная родина. И вот в сентябре 1620 г. 120 пилигримов, включая женщин и детей, двинулись на «Майском цветке» за океан искать Новую Англию. Прошло больше двух месяцев, прежде чем пилигримы увидели американский берег у залива Массачусетс. Под дождем со снегом судно шло вдоль берега, пока не достигло необитаемого острова; через день пилигримы исследовали гавань, которая показалась им отличной. В прилегающем районе они нашли хорошую воду и индейские поля, засеянные маисом. Этот день называется в США «прародительским», в память о предках «стопроцентных» американцев-северян (янки), вступивших тогда во владение своей новой родиной - Новой Англией. 25 декабря 1620 г. были заложены первые дома в «Новом Плимуте», на северо-западном берегу залива Кейп-Код. Через несколько недель колонисты организовались на военный лад - на холме у Плимута построили крепость и на ее стенах поставили пушки. Первая зима в Новой Англии была сурова и унесла много жизней. Весной пуритане разбили сады и приступили к посеву хлебов. О богатом урожае, как о радостном событии, они сообщили своим европейским единоверцам, чтобы привлечь их в Новую Англию. Вскоре туда прибыла вторая партия колонистов. Первые два года пилигримы совместно обрабатывали землю, а продукты делили между собой. Но уже весной 1623 г. они перешли к «единоличному хозяйству».

Эти благочестивые, гонимые в Англии пуритане вели себя в отношении индейцев не лучше, чем последователи господствующей англиканской церкви в Виргинии или чем «проклятые паписты» (католики) в тропической Америке. Как только пилигримы получили подкрепление из-за океана, они, сославшись на мнимый заговор, организовали массовую резню беззащитных индейцев-алгонкинов, живших у залива Массачусетс. Сотни индейцев были схвачены в их вигвамах (жилищах) и убиты. Ничем не спровоцированное массовое убийство так устрашило алгонкинов, что они оставили страну своих отцов и ушли на запад. Христиане поспешили сообщить о победе над «язычниками» своим европейским друзьям, и один из них писал в Новую Англию: «Как было бы прекрасно, если бы, прежде чем перебить индейцев, вы обратили некоторых в христианство».

Оттеснив индейцев в глубь страны, пуритане начали селиться небольшими группами вдоль побережья и занялись рыболовством. К 1624 г. рыбачьи поселки растянулись на 50 км севернее Плимута, и первые английские рыбаки появились в обширной бухте, позднее названной Бостонской. К ним присоединились и земледельцы, основавшие там более крупные поселения. Так возникла первая в Америке английская пуританская колония Массачусетс. Там господствовали ханжи и лицемеры, но, в отличие от виргинцев, эти колонисты были рачительными хозяевами и хорошими работниками. Стремясь к прочной оседлости на своей новой родине, пуритане разводили всевозможные растения, кроме табака: его разрешали сеять только в небольшом количестве «как лекарство». Пуритане и другие сектанты устремлялись в 30-х гг. XVII в. в большом количестве в Новую Англию, чтобы избежать преследований со стороны королевской власти Старой Англии и ее прислужницы - епископальной церкви. Пришельцы водворялись в старые поселения или основывали новые, среди которых скоро выделился Бостон.

Так на восточном берегу Северной Америки, в двух районах, отстоявших друг от друга на расстоянии около 1000 км, возникли две английские колонии: первая - южная, рабовладельческая Виргиния, заселявшаяся отбросами классов, господствовавших в Англии в XVII в., приверженцами епископальной церкви и африканцами-рабами; вторая - северная, ячейка Новой Англии, Массачусетс, заселявшаяся преимущественно буржуазными элементами, сторонниками «свободного труда», по религии сектантами, гонимыми у себя на родине. Те, южане, стали вскоре называться виргинцами; эти, северяне, - бостонцами или янки. Но, как ни отличались они характерами, прежней профессией, религиозными взглядами, начали они одинаково: окропили индейской кровью землю своей новой родины. Английские колонии были отрезаны друг от друга длинной береговой полосой, где появились Новые Нидерланды на р. Гудзоне, в устье которой возник Новый Амстердам, и Новая Швеция на берегах узкого залива Делавэр: там вырос форт Христиания, заселенный шведскими и финскими крестьянами. Таким образом, восточный берег Северной Америки колонизовали представители многих европейских народностей: на севере - французы, а с ними бретонцы и баски, затем англичане (бостонцы), голландцы, шведы и финны, снова англичане (виргинцы) и на юге - испанцы.

Шведская колония существовала недолго - меньше 30 лет - и завоевана была голландцами (в 1655 г.). После этого Новые Нидерланды стали очень серьезной угрозой для английского господства на восточном побережье Северной Америки. Вопрос разрешился в Европе второй англо-голландской войной (1667 г.). Голландцы одержали победу на море, их флот проник в Темзу и сжег пригороды Лондона. Карл II Стюарт поспешил заключить мир. Англия потеряла свои последние владения на Молукках; обе стороны сохранили свои опорные пункты на Золотом Берегу, очень важном для христианских торговцев «язычниками»-африканцами. Нидерланды закрепили за собой в Южной Америке Суринам,Англия уступила Суринам Голландии по договору от 31 июля 1667 г., и он стал колонией, названной Нидерландская Гвиана. 25 ноября 1975 г. Суринам получил независимость. но отказались в пользу Англии от своих владений в Северной Америке, которые казались менее доходными. Карл II еще за три года до перехода в английские руки Нового Амстердама «авансом» подарил его своему брату, герцогу Йоркскому. После заключения мира город был переименован в Нью-Йорк; такое имя стала носить и вся новая «среднеатлантическая» колония.

альше всех европейцев в глубь материка Северной Америки, на Великие равнины (до 41° с. ш.), в конце XVI в. проник испанец Антонио Гутьеррес де Уманья .Гутьеррес, кажется, единственный конкистадор, который в испанских документах конца XVI - начала XVII в. прямо называется «разбойником и убийцей», так как он грабил и убивал индейцев, не имея официального разрешения на открытие и завоевание страны. С верховьев р. Пекос его небольшой отряд, включавший несколько индейцев-носильщиков, двинулся на северо-восток. Вероятно, в поисках золота и серебра они прошли вдоль подножия гор Сангре-де-Кристо, добывая пропитание охотой на бизонов, форсировали верхний Арканзас у 38° с. ш. и небольшие реки верховьев р. Репабликан, приток Канзаса. Здесь в ссоре, возникшей, вероятно, из-за разногласий о дальнейшем направлении маршрута, в конце 1593 или начале 1594 г., Гутьеррес убил второго командира. Дисциплина в отряде упала, среди индейцев-носильщиков резко возросли нервозность и мрачное недоверие к руководителю. Однако группа продолжала движение на северо-восток и, пройдя по Великим равнинам около 1000 км, вышла на среднее течение р. Платт, западного притока Миссури, приблизительно у 100° з. д.; иначе говоря, испанцы первыми добрались до географического «сердца» континента. Широкая река блокировала путь к северу, бизоны стали попадаться все реже, и Гутьеррес решил возвращаться. Однажды ночью из отряда дезертировало шесть индейцев, намеревавшихся скорее вернуться домой, но это удалось сделать лишь одному по имени Хусепе , да и то после года скитаний но прериям в качестве раба индейцев-аначей. О дальнейшей судьбе группы стало известно через несколько лет: вскоре после побега шестерых оставшиеся индейцы окружили испанцев и убили всех, включая Гутьерреса, но пощадили только Алонсо Санчеса, позже ставшего их вожаком. Об этом он рассказал монаху, случайно встретившему его в одной индейской деревне. За Санчесом были направлены войска, но он «затерялся» в прериях.

Последним испанским искателем сокровищ в американских прериях был Хуан Оньяте , организовавший по поручению властей колонизационную экспедицию. Весной 1598 г. он провел ее в пустыни и горы бассейна верхней Рио-Гранде, где безуспешно пытались найти драгоценные металлы многие, начиная с Коронадо. Три года Оньяте «замирял» индейцев, заселял земли и искал - с тем же «успехом» - золото и серебро. Потерпев фиаско, он отправился на восток, в прерии, надеясь там найти что-нибудь; проводником экспедиции был индеец Хусене, спутник Гутьерреса. Оньяте дошел до р. Канейдиан и по ней спустился на 700 км, т. е. проследил почти по всей длине, а затем вышел к среднему течению р. Арканзас, но, конечно, не обнаружил даже признаков драгоценных металлов. С пустыми руками он вернулся назад и «удостоился» гнева начальства. Но его журнал содержал важные сведения - описание осмотренной территории и ее обитателей.Оньято положил конец легендам о странах «Семи Городов» и «Кивире». Со слов экс-моряка, безвестного участника похода, вероятно, в начале 1601 г. был составлен чертеж - первый дошедший до нас картографический документ о центральной части Северной Америки. Реальный результат поисков фантастических «Семи Городов» и не менее мифических сокровищ оказался грандиозным: присоединение к испанским владениям - сначала формальное, а затем фактическое - территории около 1 млн. км². Центром этой Новой Мексики стала построенная в 1609 г. в верховьях р. Пекос крепость Санта-Фе («Святая вера»).

есмотря на печальную судьбу первых французских колоний в Канаде, торговля мехами все росла и приносила большие прибыли монопольным торговым компаниям. Генрих IV понимал, что закрепить за Францией «страну мехов» можно только путем ее планомерной колонизации. Следовало, однако, убедиться в том, что там возможно земледелие и оседлая жизнь и что гибель первых французских колоний объясняется случайными причинами. Для изучения Канады в 1603 г. была организована экспедиция, средства на которую дала торговая компания, получившая монополию на скупку пушнины; купцы включили в нее опытного моряка Самюэля Шамплена , плававшего на французских и испанских судах в Атлантическом океане и в Американском Средиземном море. На него было также возложено руководство топографическими съемками Новой Франции и описью ее берегов. Шамплен отправился туда для разведки. В конце мая он вошел в устье р. Св. Лаврентия, на пинассе поднялся по Сагенею и по главной реке 2 июля добрался до того места, до которого доходил Картье. Страна показалась ему годной для колонизации.

Шамплен, руководя экспедицией1, исследовал Акадию (Новая Шотландия). Высадившись на о. Кейп-Бретон, он обошел с описью все побережье Акадии и противоположный материковый берег залива Фанди.

С середины мая 1604 г. Шамплен, руководя экспедицией,В состав его экспедиций в разные годы входили индейцы и французы, фламандцы и баски, католики и гугеноты, дворянчики и торговые агенты, завербованные «белые рабы», беглые преступники и монахи. исследовал Акадию (Новая Шотландия). Высадившись на о. Кейп-Бретон, он обошел с описью все побережье Акадии и противоположный материковый берег залива Фанди. На юго-западе Акадии он восстановил Пор-Руаяль (Аннаполис) . Оставив с собой 80 человек, он отослал экспедиционные суда во Францию. Зимовка прошла очень тяжело: половина переселенцев умерла от цинги. Летом 1605 г., после того как суда вернулись из Франции, Шамплен продолжил опись восточного побережья материка на юго-запад, до залива Кейп-Код включительно: при этом он обнаружил две лучшие гавани в заливе Массачусетс - Бостонскую и Плимутскую, довершив, таким образом, открытие Жана Альфонса. Обойдя затем длинный и узкий п-ов Кейп-Код, он окончательно установил его очертания, а в следующем году открыл о. Нантакет и пролив между ним и материком (41°30" с. ш.).

13 апреля 1608 г. Шамплен был послан на р. Св. Лаврентия и 3 июля основал там Квебек, что на языке ирокезов означает «сужение». Он старался поддерживать хорошие отношения с местными индейцами-виандотами, близкими по языку к ирокезам, но враждебными им (французы полупрезрительно называли виандотов гуронами от hure - кабанья голова). Шамплен изучил их язык, заключил с ними союз и использовал в своих целях их вражду к ирокезам, руководствуясь простейшим принципом: проведите меня на новые места, я помогу вам воевать.

С 1609 г. Шамплен уже не зависел от временных монополистов. С помощью гуронов-проводников 3 июля он приступил к исследованию внутренних областей Северной Америки. Он доверял своим новым союзникам больше, чем французским колонистам, среди которых было немало «беспокойных элементов». В самом начале похода он отослал всех французов, кроме двоих, самых надежных, и с группой гуронов на большом челне поднялся по р. Св. Лаврентия до устья ее южного притока Ришелье, а по последнему - до большого проточного озера, которое с того времени известно под его именем (в английском произношении Шамплейн). При этом он открыл нагорье Адирондак, поднимающееся над западным берегом озера, и Зеленые горы (Грин-Маунтинс), протягивающиеся на небольшом расстоянии от его восточного берега. Шамплен составил карту и описание озера и его района.

Охотничьи угодья в верховьях р. Св. Лаврентия принадлежали гуронам. К югу бродили более многочисленные ирокезы. Когда Шамплен прибыл в Канаду, ирокезы снова начали двигаться с юга на север, вытесняя гуронов и их соседей - алгонкинов. Первые французские колонисты во главе с Шампленом приняли участие в междоусобных индейских войнах на стороне алгонкинов и гуронов, среди которых впервые поселились. Тогда ирокезы стали смертельными врагами французов.По мнению ряда французских историков, это привело к потере Францией всей Канады. Как раз в это время у берегов Америки появились голландцы. В 1610 г. они устроили на р. Гудзон фактории по скупке пушнины. Ирокезы стали союзниками голландцев и сменивших их позднее англичан в борьбе против французов. К тому же англичане «превосходили французов в щедрости: в то время как французский король платил гуронам 50 франков за скальп англичанина, английский король давал вдвое дороже за скальп француза» (Э. Реклю).

1609 по 1615 г. Шамплен почти ежегодно плавал из Франции к р. Св. Лаврентия, где собирал сведения о внутренних областях Северной Америки. Рассказы о море, находившемся где-то на северо-западе или на западе от Квебека, подтверждались сотнями индейцев, с которыми сталкивался Шамплен. (Французы смешивали сообщения о Гудзоновом заливе и Великих озерах.) Три пути, казалось, вели к этому морю, за которым Шамплену грезились Китай и Индия. Но один, северо-западный путь вверх по Сагенею через угрюмые безлюдные области приводил к лабиринту рек и озер, где, как представлялось, бесполезны были самые надежные проводники. Другой шел вверх по Оттаве, третий, юго-западный, - по р. Св. Лаврентия до ее истоков.

На поиски Западного моря Шамплен направлял вместе с индейцами своих «юнцов» (молодых колонистов). Среди них выделился Этьен Брюле : 16-летним юношей, не получив никакого образования, в 1608 г. он прибыл в Новую Францию вместе с Шампленом. С 1610 г. Брюле, скупая пушнину, жил в лесах среди индейцев, охотился вместе с ними, переходил от одного племени к другому и научился свободно говорить на различных местных диалектах ирокезского и алгонкинского языков. Это был первый типичный североамериканский лесной бродяга (coureur des bois),Основную массу лесных бродяг составляли люди, не имевшие средств на покупку ходовых товаров и необходимого снаряжения. Все это они брали у купцов, обязуясь погасить долг немедленно по возвращении. Поход лесных бродяг продолжался обычно две-три недели по рекам и озерам. Несудоходные участки они обходили, неся челны с грузом на плечах, иногда на большие расстояния, поэтому старались брать груз полегче, уменьшая его вес за счет запаса продуктов, и, следовательно, всегда голодали. В последней четверти XVII в. число лесных бродяг превышало 600 человек. имя которого дошло до нас, охотник и скупщик пушнины, неутомимый землеискатель и землепроходец, если употреблять старорусские термины.

Летом 1615 г. Шамплен и Брюле выступили на челнах с десятью гребцами-гуронами от Квебека к устью Оттавы, поднялись по ней и ее притоку Маттаве к озеру Ниписсинг, а оттуда по Французской реке (Френч-Ривер) вышли к большому заливу (Джорджиан-Бей) - части озера Гурон. До него, как предполагают, летом 1610 г. доходили Брюле и другой лесной бродяга, а вместе с ними или по их следам - монах Жозеф Ле Карон . От Гурона Шамплен, разлучившись с Брюле, повернул на юго-восток и, открыв в начале сентября озеро Симко, достиг Онтарио и убедился, что именно из его северо-восточного угла вытекает р. Св. Лаврентия. Затем Шамплен прошел на юг, к озеру Онайда, где берет начало порожистая р. Осуиго, впадающая в Онтарио. После стычки с ирокезами он вынужден был отступить и вернулся в Квебек, пройдя в общей сложности около 1600 км.

Брюле раньше Шамплена добрался до Онтарио и на челне переправился через озеро. К югу от Онтарио он узнал о стычке Шамплена с ирокезами, собрал 500 гуронов и поспешил на помощь, но пришел к месту уже после отступления Шамплена. Тогда Брюле повернул на юг и дошел до какой-то реки по холмистой лесной местности. Следуя вниз по ее течению, он поздней осенью достиг длинного и узкого морского залива с чрезвычайно изрезанными берегами, в который впадало несколько больших и множество малых рек. Холмистая местность, которую Брюле пересек,- это Аппалачское плато и Аллеганские горы; большая река, течение которой он проследил, - Саскуэханна (около 1000 км); залив - Чесапикский; полоса суши, отделяющая залив от океана, - п-ов Делавэр.

Весной 1617 г. отряд Брюле пошел на север, в Квебек. По дороге на него напали ирокезы; гуроны разбежались, удалось скрыться и Брюле, но после нескольких дней блужданий по лесам он, чтобы не умереть с голоду, положился на благородство случайно встреченных ирокезов, слухам о «свирепости» которых, очевидно, сам не очень верил. Ирокезы не только накормили одинокого француза, но дали ему проводника до страны своих врагов - гуронов. Среди них Брюле прожил два года и только в 1619 г. вернулся в Квебек.

В 1621 г. Брюле и другой лесной бродяга, Греноль, были посланы Шампленом на разведку северного побережья Гурона. Они открыли там Северный пролив, цепь о-вов Манитулин, отделяющую его от главного бассейна озера, р. Сент-Мэрис, текущую из «Великого Верхнего озера» в Северный пролив, и пороги на этой реке (Су-Сент-Мари). По всей видимости, они первые через несколько лет - не позднее 1628 г. - прошли вдоль восточного и северного берегов Верхнего озера до 90° 30" з. д.: в этом районе (у 48° с. ш.) находятся озеро Брюле и р. Брюле, впадающая в западную часть Верхнего озера. Но безграмотные лесные бродяги не могли написать достаточна толковый отчет об этом великом открытии«По ту сторону Пресноводного моря [озера Гурон] лежит другое очень обширное озеро, которое изливается в то водопадом [Су-Сент-Мари] Названное озеро и Пресноводное море вместе тянутся... на четыре сотни лье [около 1800 км], по счету дающего показание». Брюле дает довольно точное определение длины северной береговой линии двух Великих озер, считая от юго-восточного угла Гурона до западного угла Верхнего озера, самого крупного пресноводного водоема на Земле. и составить точную карту своего пути, и открытие Верхнего озера часто приписывается иезуитам. О дальнейшей судьбе Брюле известно лишь, что в 1633 г. он, находясь среди гуронов, чем-то восстановил их против себя и в июне был убит.

Между 1634 и 1638 гг. на поиски соленого Западного моря отправился шампленовский «юнец» Жан Николе , бывалый торговый агент. От устья Сент-Мэрис он повернул на юго-запад и за узким проливом Макинак открыл большое озеро Мичиган. На индейском челне он прошел вдоль северного берега Мичигана до длинного и узкого залива (Грин-Бей), проследил его в юго-западном направлении до реки (Фокс), впадающей в залив с юга, поднялся по этой реке до верховьев. От местных индейцев Николе узнал, что очень близко от него на западе находится «Большая вода»: он думал, что речь идет о море.

По более достоверной версии от верховьев Фокса он двинулся на запад и почти незаметно перешел через невысокий и короткий водораздел к р. Висконсин, а эта река довела его до «Большой воды», как индейцы называли текущую на юг р. Миссисипи. Николе не стал ее исследовать. У него сложилось впечатление, возможно, от неправильно понятых рассказов местных индейцев, что Миссисипи - сравнительно короткая река, впадающая в Южное море. И, вернувшись в Квебек, он сообщил, что открыл судоходную реку, по которой легко и быстро можно достигнуть Тихого океана. По другой версии, восходящей к иезуитам, Николе остановился в верховьях Фокса и далее не пошел.

осле основания Квебека сотни французских охотников и скупщиков и десятки монахов-иезуитов направились в глубь материка. Миряне добывали меха, иезуиты «завоевывали» души, распространяя среди индейцев католическую веру. Их успехи в деле религиозной пропаганды были невелики, но, стремясь обратить на «истинный путь» возможно большее количество «заблудших язычников», иезуиты совершили в центре Северной Америки крупные открытия, правда меньшие, чем они себе приписывали.

В 1628 г. французское правительство, по настоянию иезуитов, запретило евангелическое богослужение в колонии. Из-за этого протестанты-гугеноты, наиболее предприимчивая и богатая часть французского населения, стали выселяться в английские колонии. Гонение на гугенотов сильно мешало росту и экономическому развитию Канады. Французская католическая иммиграция в Северную Америку всегда была незначительна. В то время как в Канаде насчитывалось только 3000 «белых», в Новой Англии, колонизация которой началась почти на четверть века позднее, в 1640 г. жило уже 24 тыс. «белых».

В первую очередь иезуиты провели работу среди приозерных гуронов. В 1634 г. к ним отправились три монаха, в том числе Жан Бребеф .В одном селении гуронов в январе 1636 г он увидел и первый подробно описал склад человеческих костей и их применение в быту; кости принадлежали убитым ирокезам. Канадские леса весной непроходимы; «отцы» должны были путешествовать «по индейскому способу», поднимаясь на лодках по рекам Св. Лаврентия и Оттаве. Католические писатели очень красочно описывают путешествия иезуитов, окружая их ореолом мученичества и даже святости. Нужно сказать, впрочем, что условия их передвижения были такими же, что и лесных бродяг, в жизни которых очень трудно найти признаки святости: «Сколько раз приходилось им... бросаться в воду, чтобы не дать быстрому течению унести их утлые челны; сколько раз они должны были вытаскивать свои лодки на сушу и переносить их на спинах через береговые заросли, чтобы обойти пороги! С окровавленными ногами, в лохмотьях, опухшие от укусов комаров, истощенные лишениями и усталостью, они достигали, наконец, стоянок гуронов... Пребывание в темных, прокопченных дымом вигвамах, кишащих насекомыми... было непрерывным мучением» (Г. Бемер). Однако гуроны оказались не так страшны, и иезуиты мало-помалу вошли в доверие к ним. После шестилетней пропаганды «черные сутаны» собрали большое количество гуронов в постоянные поселения и основали несколько миссионерских станций у озера Гурон.

Жану Бребефу приписывают открытие пятого из Великих озер - Эри - в 1640 г. Однако первое известие о Ниагарском водопаде - между Эри и Онтарио - относится к 1648 г.О водопаде «страшной высоты» первым сообщил иезуит Поль Рагено. В 1641–1642 гг. иезуит Исаак Жог в миссии, основанной у порогов Су-Сент-Мари, собрал ценные сведения об индейцах сиу, живших к западу от Верхнего озера, и о путях к ним через это озеро и «вверх по реке (Миссури), пересекающей их страну». В 40-х гг. вспыхнула война ирокезов против гуронов и союзных с ними французов, продолжавшаяся четверть века. С 1648 г. ирокезы, подстрекаемые англичанами и голландцами, разрушили одну за другой все иезуитские станции, перебили всех французов, кто попал к ним в руки, в том числе Бребефа и других «людей в черных сутанах», которых они особенно ненавидели, как и их протестантские союзники. Большинство гуронов было истреблено. Лишь нескольким сотням их удалось уйти в Квебек и поселиться в этом районе; другая часть вошла в состав различных племен союза ирокезов, их смертельных врагов.

Попытки иезуитов «обратить» индейцев и создать в Канаде особое «государство в государстве» под верховной властью римского папы закончились полным провалом. Колониальные власти (по указанию метрополии) принуждали «отцов» переселять обращенных индейцев поближе к французским поселкам и старались превращать их возможно быстрее во французов. Власти доброжелательно относились к бракам между «краснокожими» и «бледнолицыми». Эта политика, водка, оспа и распространяемый колонизаторами сифилис, а также голландское и английское огнестрельное оружие в руках ирокезов привели к тому, что большая часть индейцев в Новой Франции вымерла. Зато появилась новая этническая группа франко-индейских метисов, давшая ряд выдающихся лесных бродяг, благодаря которым французы и англичане открыли и исследовали гигантские внутренние области Северной Америки.

Иезуиты стремились уйти подальше от французских колониальных властей. С помощью проводников-индейцвв и метисов они закончили открытие Великих озер и были первыми европейцами, селившимися у их берегов. Идя по следам французских лесных бродяг, которые, скупая пушнину, умели находить стоянки самых отдаленных индейских племен, иезуиты нередко становились пионерами-исследователями внутренних областей Северной Америки и во второй половине XVII в. проникли в бассейн Миссисипи.

Веб-дизайн © Андрей Ансимов, 2008 - 2014 год

Энциклопедичный YouTube

1 / 5

✪ Специфика колонизации Северной Америки. Видеоурок по Всеобщей истории 7 класс

✪ Освоение Америки европейцами. How Whites Took Over America (with russians texts)

✪ «Terra incognita» или русская колонизация Америки

✪ Экономика США | Как география помогла Америке стать сильной?

✪ Конкиста - завоевание Нового Света (рус.) Новая история.

Субтитры

История открытия Америки европейцами

Доколумбова эпоха

В настоящее время существует целый ряд теорий и исследований, позволяющий с высокой вероятностью полагать, что европейские путешественники достигали берегов Америки задолго до экспедиций Колумба . Однако несомненно, что эти контакты не привели к созданию долговременных поселений или установлению прочных связей с новым континентом , и, таким образом, не оказали существенного влияния на исторические и политические процессы как в Старом, так и в Новом Свете .

Путешествия Колумба

Колонизация Южной и Центральной Америки в -XVII веках

Хронология важнейших событий:

• - Христофор Колумб высаживается на островe.
• - Америго Веспуччи и Алонсо де Охеда достигают устья Амазонки.
• - Веспуччи после второго путешествия окончательно приходит к заключению, что открытый континент не является частью Индии.
• - После 100-дневного перехода по джунглям Васко Нуньес де Бальбоа пересекает Панамский перешеек и впервые выходит к тихоокеанскому побережью.
• - Хуан Понсе де Леон отправляется на поиски легендарного фонтана вечной юности. Потерпев неудачу в достижении объекта поисков, он, тем не менее, обнаруживает месторождения золота. Даёт имя полуострову Флорида и объявляет его испанским владением.
• - Фернандо Кортес входит в Теночтитлан , захватывает Императора Монтесуму , начиная тем самым завоевание империи Ацтеков . Его триумф приводит к 300-летнему испанскому владычеству в Мексике и Центральной Америке.
• - Паскуаль де Андогойя открывает Перу .
• - Испания основывает постоянную военную базу и поселение на Ямайке .
• - Франсиско Писарро вторгается в Перу, уничтожает тысячи индейцев и покоряет Империю Инков , наиболее мощное государство южноамериканских индейцев . Огромное количество инков погибает от занесенной испанцами ветрянки .
• - Испанские поселенцы основывают Буэнос-Айрес , однако через пять лет вынуждены покинуть город под натиском индейцев.

Колонизация Северной Америки (XVII -XVIII века)

Но в то же время стал изменяться баланс сил в Старом Свете: короли тратили потоки серебра и золота, текущие из колоний, и мало интересовались хозяйством метрополии, которое под тяжестью неэффективного, коррумпированного административного аппарата, клерикального засилья и отсутствия стимулов к модернизации стало все больше отставать от быстро развивающейся экономики Англии . Испания постепенно утрачивала статус главной европейской сверхдержавы и владычицы морей. Многолетняя война в Нидерландах , огромные средства, затрачивавшиеся на борьбу с Реформацией по всей Европе, конфликт с Англией ускорили закат Испании. Последней каплей стала гибель Непобедимой Армады в 1588 году . После того, как английские адмиралы, а в большей степени жестокий шторм разгромили самый крупный флот того времени, Испания отошла в тень, никогда больше не оправившись от этого удара.

Лидерство в «эстафете» колонизации перешло к Англии , Франции и Голландии .

Английские колонии

Идеологом английской колонизации Северной Америки выступил известный капеллан Гаклюйт . В и 1587 годах сэр Уолтер Рэли по приказу Королевы Англии Елизаветы I предпринял две попытки основать постоянное поселение в Северной Америке. Разведывательная экспедиция достигла американского берега в 1584 году и назвала открытое побережье Виргиния (англ. Virginia - «Девственная») в честь «королевы-девственницы» Елизаветы I , никогда не выходившей замуж. Обе попытки закончились неудачей - первая колония , основанная на острове Роанок недалеко от побережья Виргинии, оказалась на грани гибели из-за атак индейцев и недостатка припасов и была эвакуирована сэром Фрэнсисом Дрейком в апреле 1587 года . В июле того же года на остров высадилась вторая экспедиция колонистов численностью 117 человек. Планировалось, что весной 1588 года в колонию прибудут корабли со снаряжением и продовольствием. Однако по разным причинам экспедиция снабжения задержалась почти на полтора года. Когда она прибыла на место, все постройки колонистов были в целости, однако никаких следов людей, за исключением останков одного человека, найдено не было. Точная судьба колонистов не установлена по сей день .

В начале XVII века в дело вступил частный капитал. В 1605 году сразу две акционерные компании получили от короля Якова I лицензии на основание колоний в Виргинии. Следует учитывать, что в то время термином «Виргиния» обозначалась вся территория североамериканского континента. Первая из компаний - «Лондонская Виргинская компания» (англ. Virginia Company of London ) - получила права на южную, вторая - «Плимутская компания» (англ. Plymouth Company ) - на северную часть континента. Несмотря на то, что официально обе компании провозглашали основной целью распространение христианства, полученная лицензия даровала им право «искать и добывать всеми способами золото, серебро и медь».

20 декабря 1606 года колонисты отправились в плавание на борту трёх судов и после тяжёлого, почти пятимесячного плавания, во время которого несколько десятков людей умерло от голода и болезней, в мае 1607 года достигли Чесапикской Бухты (англ. Chesapeake Bay ). В течение следующего месяца ими был построен деревянный форт, названный в честь короля Форт Джеймс (английское произношение имени Яков). Позднее форт был переименован в Джеймстаун - первое постоянное британское поселение в Америке .

Официальная историография США считает Джеймстаун колыбелью страны, история поселения и его лидера - капитана Джона Смита (англ. John Smith of Jamestown ) освещена во многих серьёзных исследованиях и художественных произведениях. Последние, как правило, идеализируют историю города и населявших его первопроходцев, (например популярный мультфильм Покахонтас). В действительности первые годы колонии были чрезвычайно трудными, в голодную зиму 1609-1610 гг. из 500 колонистов в живых осталось не более 60, и, по некоторым свидетельствам , выжившие были вынуждены прибегнуть к каннибализму, чтобы пережить голод.

Американская марка, выпущенная к трёхсотлетию основания Джеймстауна

В последующие годы, когда вопрос физического выживания уже не стоял столь остро, двумя важнейшими проблемами были напряжённые отношения с коренным населением и экономическая целесообразность существования колонии. К разочарованию акционеров «Лондонской Вирджинской Компании», ни золота, ни серебра колонистами найдено не было, и основным товаром, производившимся на экспорт, была корабельная древесина. Несмотря на то, что этот товар пользовался определённым спросом в метрополии, порядком истощившей свои леса, прибыль, как и от других попыток хозяйственной деятельности, была минимальной .

Ситуация изменилась в 1612 году, когда фермеру и землевладельцу Джону Рольфу (англ. John Rolfe ) удалось скрестить местный сорт табака, выращиваемого индейцами, с сортами, завезёнными с Бермудских островов. Получившиеся гибриды были хорошо приспособлены к Вирджинскому климату и в то же время отвечали вкусам английских потребителей. Колония приобрела источник надёжного дохода и на долгие годы табак стал основой экономики и экспорта Вирджинии, а словосочетания «вирджинский табак», «вирджинская смесь» употребляются в качестве характеристик табачных изделий и по сей день . Через пять лет экспорт табака составил 20 000 фунтов, ещё через год он был удвоен, а к 1629 году достиг 500 000 фунтов . Джон Рольф оказал ещё одну услугу колонии: в 1614 году ему удалось договориться о мире с местным индейским вождем. Мирный договор был скреплен браком между Рольфом и дочерью вождя, Покахонтас.

В 1619 году произошли два события, оказавшие существенное влияние на всю дальнейшую историю США. В этом году губернатор Джордж Ярдли (англ. George Yeardley ) принял решение передать часть власти Совету Бюргеров (англ. House of Burgesses ), основав тем самым первое в Новом Свете выборное законодательное собрание. Первое заседание совета состоялось 30 июля 1619 года . В том же году колонистами была приобретена небольшая группа африканцев ангольского происхождения. Хотя формально они не были рабами, а имели длительные контракты без права расторжения, с этого события принято отсчитывать историю рабовладения в Америке .

В 1622 году почти четверть населения колонии была уничтожена восставшими индейцами. В 1624 году лицензия Лондонской Компании, дела которой пришли в упадок, была отозвана, и с этого времени Виргиния становится королевской колонией. Губернатор назначался королём, однако совет колонии сохранил значительные полномочия.

Заселение Новой Англии

В 1497 году несколько экспедиций на остров Ньюфаундленд, связанных с именами Каботов, положили начало притязаниям Англии на территорию современной Канады.

В 1763 году по Парижскому договору Новая Франция перешла во владение Великобритании и стала провинцией Квебек. Британскими колониями были также Земля Руперта (район вокруг Гудзонова залива) и остров принца Эдварда.

Флорида

В 1763 году Испания передала Флориду Великобритании в обмен на контроль над Гаваной, которую англичане заняли во время Семилетней войны. Англичане разделили Флориду на Восточную и Западную и занялись привлечением переселенцев. Для этого переселенцам предлагали землю и финансовую поддержку.

В 1767 году северная граница Западной Флориды была существенно передвинута, так что Западная Флорида включила части современных территорий штатов Алабама и Миссисипи.

Во время войны за независимость США Великобритания сохранила контроль над Восточной Флоридой, но Испания смогла захватить Западную Флориду благодаря союзу с Францией, находящейся в состоянии войны с Англией. По Версальскому мирному договору 1783 года между Великобританией и Испанией вся Флорида отошла Испании

Острова Карибского региона

Первые английские колонии появились на Бермудских островах (1612), островах Сент-Киттс (1623) и Барбадос (1627) и были затем использованы для колонизации других островов. В 1655 году под контролем англичан оказалась Ямайка, отнятая у Испанской империи.

Центральная Америка

В 1630 году агенты англичан основали компанию «Провиденс» (Providence Company) , президентом которой был граф Уорик, а секретарём - Джон Пим, заняли два небольших острова около Берега Москитов и установили дружеские отношения с местными жителями. С 1655 года по 1850 год Англия, а затем Великобритания, претендовали на протекторат над индейцами мискито, однако многочисленные попытки основать колонии были малоуспешными, и протекторат оспаривался Испанией,центральноамериканскими республиками и США. Возражения со стороны США были вызваны опасениями, что Англия получит преимущество в связи с предполагавшимся строительством канала между двумя океанами. В 1848 году захват города Грейтауна (сейчас называется Сан-Хуан-дель-Норте) индейцами мискито при поддержке англичан вызвал большой ажиотаж в США и чуть не привёл к войне. Однако подписанием договора Клейтон-Булвера 1850 года обе державы обязались не укреплять, не колонизировать и не доминировать ни над какой частью территории Центральной Америки. В 1859 году Великобритания передала протекторат Гондурасу.

Первая английская колония на берегу реки Белиз возникла в 1638 году. В середине XVII века были созданы и другие английские поселения. Позднее британские поселенцы занялись заготовками древесины кампешевого дерева, из которого извлекалось вещество, используемое при изготовлении красителей для тканей и имевшее большое значение для шерстопрядильной промышленности в Европе (смотри статью Белиз#История).

Южная Америка

В 1803 году Британия захватила голландские поселения в Гвиане, а в 1814 году по Венскому договору официально получила земли, объединённые в 1831 году под названием Британская Гвиана.

В январе 1765 британский капитан Джон Байрон исследовал остров Сондерс на восточной оконечности архипелага Фолклендские острова и заявил о присоединении его к Великобритании . Находящуюся на Сондерсе бухту капитан Байрон назвал Порт-Эгмонт. Здесь в 1766 году капитан Макбрайд основал английское поселение. В том же году Испания приобрела у Бугенвиля французские владения на Фолклендах и, закрепив здесь свою власть в 1767 г., назначила губернатора. В 1770 году испанцы напали на Порт-Эгмонт и изгнали британцев с острова. Это привело к тому, что две страны оказались на грани войны, однако заключённый позднее мирный договор позволил британцам вернуться в Порт-Эгмонт в 1771 г., при этом ни Испания, ни Великобритания от своих притязаний на острова не отказались . В 1774 году, в преддверии надвигавшейся Войны за независимость США, Великобритания в одностороннем порядке оставила многие свои заморские владения, включая Порт-Эгмонт. Покидая Фолкленды в 1776, британцы установили здесь памятную табличку в подтверждение своих прав на данную территорию. С 1776 до 1811 года на островах сохранялось испанское поселение, управляемое из Буэнос-Айреса как часть Вице-королевства Рио-де-ла-Плата. В 1811 испанцы покинули острова, также оставив здесь табличку в доказательство своих прав. После провозглашения независимости в 1816 Аргентина объявила Фолкленды своими. В январе 1833 британцы вновь высадились на Фолклендах и уведомили аргентинские власти о намерении восстановить свою власть на островах.

Хронология основания английских колоний

1. 1607 - Виргиния (Джеймстаун)
2. 1620 - Массачусетс (Плимут и Поселение бухты Массачусетс)
3. 1626 - Нью-Йорк
4. 1633 - Мэриленд
5. 1636 - Род-Айленд
6. 1636 - Коннектикут
7. 1638 - Делавэр
8. 1638 - Нью-Гемпшир
9. 1653 - Северная Каролина
10. 1663 - Южная Каролина
11. 1664 - Нью-Джерси
12. 1682 - Пенсильвания
13. 1732 - Джорджия

Французские колонии

К 1713 году Новая Франция достигала наибольших своих размеров. Она включала пять провинций:

• Акадия (современные Новая Шотландия и Нью-Брансуик).
• Гудзонов залив (современная Канада)
• Луизиана (центральная часть США , от Великих Озёр до Нового Орлеана), подразделённая на два административных региона: Нижняя Луизиана и Иллиноис (фр. le Pays des Illinois).

Испанские колонии

Испанская колонизация Нового Света ведет начало с открытия испанским мореплавателем Колумбом Америки в 1492 году , которую сам Колумб признал восточной частью Азии , восточным берегом или Китая , или Японии , или Индии , потому за этими землями закрепилось название Вест-Индия . Поиск нового пути в Индию продиктован развитием общества, промышленности и торговли, потребностью найти большие запасы золота , на которое резко взрос спрос. Тогда считалось, что в «стране пряностей» его должно быть много. Сменилась геополитическая обстановка в мире и старые восточные пути в Индию для европейцев, которые проходили теперь занятыми Османской империей землями стали более опасными и труднопроходимыми, тем временем была растущая потребность в реализации иной торговли с этим богатым краем. Тогда у некоторых уже были идеи, что земля круглая и что в Индию можно попасть с другой стороны Земли - плывя на запад от известного тогда мира. Колумб совершил 4 экспедиции в регион: первая - 1492 -1493 годы - открытие Саргассова моря , Багамских островов , Гаити , Кубы , Тортуги , основание первого селения, в котором он оставил 39 своих моряков. Все земли он объявил владениями Испании ; вторая (1493-1496) годы - полное покорение Гаити, открытие

Существует много легенд и более или менее достоверных рассказов о смелых мореплавателях, побывавших в Северной Америке задолго до Колумба. Среди них - китайские монахи, около 458 г. высадившиеся в Калифорнии, португальские, испанские и ирландские путешественники и миссионеры, якобы достигавшие Америки в VI, VII и IX вв.

Предполагают также, что в X в. на ньюфаундлендских отмелях рыбачили баскские рыбаки. Наиболее достоверны, очевидно, сведения о норвежских мореплавателях, которые в X-XIV вв„ посещали Северную Америку, добираясь сюда из Исландии. Полагают, что колонии норманнов были не только в Гренландии, но и на п-ове Лабрадоре, на Ньюфаундленде, в Новой Англии и даже в районе Великих озер. Однако поселения норманнов уже в XIV в. пришли в упадок, не оставив после себя сколько- нибудь заметных следов в отношении связей между культурами северной части американского и европейского континентов. В этом смысле открытие Северной Америки началось заново в XV в. На этот раз раньше других европейцев Северной Америки достигли англичане.

Английские экспедиции в Северной Америке

Английские открытия в Америке начинаются с плаваний Джона Кабота (Джованни Габотто, или Каб- ботто) и его сына Себастьяна, итальянцев на английской службе. Кабот, получив от английского короля две каравеллы, должен был разыскать морской путь в Китай. В 1497 г. он, по-видимому, досшг_„берегов Лабрадора (где встретил эскимосов), а также, возможно, Ньюфаундленда, где видел индейцев, расписанных красной охрой.

Это была первая в XV в. встреча европейцев с «краснокожими» Северной Ахмерики. В 1498 г. экспедиция Джона и Себастьяна Каботов вновь достигла берегов Северной Америки.

Ближайшим практическим результатом этих плаваний явилось открытие богатейших рыбных отхмелей у берегов Ньюфаундленда. Сюда потянулись целые флотилии английских рыбачьих судов, и число их увеличивалось с каждым годом.

Испанская колонизация Северной Америки

Если английские мореплаватели достигли Северной Америки морем, то испанцы продвигались сюда по суше из южных областей, а также из своих островных владении в Америке - Кубы, Пуэрто-Рико, Сан-Доминго и др.

Испанские завоеватели захватывали в плен индейцев, грабили и жгли их деревни. Индейцы отвечали на это упорным сопротивлением. Многие захватчики нашли смерть на земле, так и не покоренной ими. Понсе де Леон, открывший Флориду (1513), был смертельно ранен в 1521 г. индейцами при высадке в заливе Тампа,где он хотел основать колонию. В 1528 г. погиб и охотник за индейским золотом - Нарваес. Кабеса де Вака, казначей экспедиции Нарваеса, девять лет скитался в южной части североамериканского континента среди индейских племен. Вначале он попал в рабство, а потом, освободившись, стал торговцем и знахарем. Наконец в 1536 г.он выбрался к берегам Калифорнийского залива,уже завоеванного испанцами. Де Вака рассказал много чудесного, преувеличив в богатство, и величину индейских поселений, особенно «городов» индейцев пуэбло, в которых ему довелось побывать. Эти рассказы возбудили интерес испанского дворянства к областям, лежащим к северу от Мексики, и дали толчок к поискам сказочных городов на юго-западе Северной Америки. В 1540 г. из Мексики в северо-западном направлении отправилась экспедиция Коронадо, состоявшая из отряда в 250 всадников и пехотинцев, нескольких сот индейцев-союзников и тысяч обращенных в рабство индейцев и негров-рабов. Экспедиция прошла безводные пустыни между реками Рио-Гранде и Колорадо, захватывая с обычной для испанских колонизаторов жестокостью «города» индейцев пуэбло; но ни ожидаемого золота, ни драгоценных камней в них не оказалось. Для дальнейших поисков Коронадо разослал отряды в разные стороны, а сам, перезимовав в долине Рио-Гранде, двинулся на север, где встретил индейцев прерий- пауни (в нынешнем штате Канзас) и познакомился с их полукочевой охотничьей культурой. Не найдя сокровищ, разочарованный Коронадо повернул назад и. собрав по дороге остатки своих войск, в 1542 г. вернулся в Мексику. После этой экспедиции испанцам стала известна значительная часть материка в пределах теперешних штатов Аризона, Нью-Мексико, Канзас и южных частей штатов Юта и Колорадо, открыт Большой каньон Колорадо, получены сведения об индейцах пуэбло и племенах прерий.

В это же время (1539-1542) на юго-восток Северной Америки была снаряжена экспедиция де Сото, участника похода Писарро. Как только до него дошли рассказы Кабеса дё Вака, де Сото распродал свое имущество и снарядил экспедицию в тысячу человек. В 1539 г. он отплыл с Кубы и высадился на западном берегу Флориды. Де Сото со своей армией в течение четырех лет блуждал в поисках золота по огромной территории теперешних штатов США: Флорида, Джорджия, Алабама, Южная Каролина, Теннесси, Миссисипи, Арканзас, Луизиана и южной части штата Миссури, сея в стране мирных земледельцев смерть и разрушение. Как писали о нем современники, этот правитель увлекался убийстаом жндейцев, как спортом.

У?ке на севере Флориды де Сото пришлось иметь дело с индейцами, которые со времениНарваесаиоклялись бороться с пришельцами не на жизнь, а на смерть. Особенно трудно пришлось завоевателям, когда они добрались до земель индейцев племени чикасавов. В ответ на бесчинства и насилия испанцев индейцы однажды подожгли лагерь де Сото, уничтожив почти все запасы пищи и военного снаряжения. Только в 1542 г., когда сам де Сото умер от лихорадки, жалкие остатки (около трехсот человек) его когда-то богато снаряженной армии на самодельных судах с трудом добрались до берегов Мексики. Этим закончились испанские экспедиции XVI в. в глубь Северной Америки.

К началу XVII в. испанские поселения занимали довольно большую территорию как на атлантическом побережье Северной Америки (во Флориде, Джорджии, Северной Каролине), так и на берегах Мексиканского залива. На западе им принадлежала Калифорния и области, примерно соответствовавшие нынешним штатам Техас, Аризона, Нью-Мексико. Но в том же XVII в. Испанию начали теснить Франция и Англия. Французские колониивдельтеМиссисипиразобщили владения испанской короны в Мексике и во Флориде. На север от Флориды дальнейшему проникновению испанцев преградили путь англичане.

Таким образом, влияние испанской колонизации ограничивалось юго-западом. Вскоре после экспедиции Коронадо в долине Рио-Гранде появились миссионеры, солдаты, поселенцы. Они заставляли индейцев строить здесь форты и миссии. Одними из первых были построены Сан-Габ- риель (1599) и Санта-Фе (1609), где сосредоточилось испанское население.

Неуклонное ослабление Испании, особенно с конца XVI в., падение ее военной, и прежде всего, морской мощи, подорвало ее позиции. Наиболее серьезными претендентами на господство в американских колониях стали Англия, Голландия и Франция.

Основатель первого голландского поселения в Америке, Генри Гудзон, в 1613 г. построил на о-ве Манхаттане хижины для хранения пушнины. На этом месте вскоре возник город Новый Амстердам (впоследствии Нью-Йорк), ставший центром голландской колонии. Голландские колонии, половину населения которых составляли англичане, вскоре перешли во владение Англии.

Начало французской колонизации положили предприниматели-рыболовы. Еще с 1504 г. ньюфаундлендские мели начали посещать бретонские и нормандские рыбаки; появились первые карты американских берегов; в 1508 г. привезли во Францию «напоказ» одного индейца. С 1524 г. французский король Франциск I посылал мореплавателей в Новый Свет с целью дальнейших открытий. Особенно примечательны плавания Жака Картье, моряка из Сен-Мало (Бретань), который в течение восьми лет (1534-1542) исследовал окрестности залива Св. Лаврентия, поднялся по реке того же названия до острова, наименованного им Mont Royal (Королевская Гора; теперь, г. Монреаль), и назвал землю по берегам реки Новой Францией. Ему мы обязаны самыми ранними известиями об ирокезских племенах р. Св. Лаврентия; очень интересны сделанные им зарисовка и описание укрепленного ирокезского селения (Ошелага, или Хохелага) и составленный им словарь индейских слов.

В 1541 г. Картье основал первую земледельческую колонию в районе Квебека, но из-за недостатка съестных припасов колонистов пришлось увезти обратно во^ Францию. На этом прервались попытки французской колонизации Северной Америки в XVI в. Они возобновились позже - спустя столетие.

Основание французских колоний в Северной Америке

Главной движущей силой французской колонизации долгое время была погоня за ценной пушниной, Захват земли не играл для французов существенной роли. Французские крестьяне, хотя и обремененные феодальными повинностями, оставались, в отличие от обезземеленных английских йоменов, землевладельцами, и из Франции не было массового потока переселенцев.

Закрепляться в Канаде французы стали лишь в начале XVII в., когда Самюэлем Шампленом была основана небольшая колония на п-ове Акадии (к юго-западу от Ньюфаундленда), а затем город Квебек (1608).

К 1615 г. французы дошли уже до озер Гурона и Онтарио. Открытые территории отдавались французской короной торговым компаниям; львиную долю захватила Компания Гудзонова залива. Получив в 1670 г. хартию, эта компания монополизировала скупку пушнины и рыбы у индейцев. По берегам рек и озер на пути индейских кочевок были поставлены посты компании. Они превратили местные племена в «данников» компании, опутав их сетями долгов и обязательств. Индейцев спаивали, развращали; их обирали, выменивая драгоценные меха на безделушки. Появившиеся в Канаде с 1611 г. иезуиты старательно обращали индейцев в католичество, проповедуя смирение перед колонизаторами. Но с еще большим рвением, не отставая от агентов торговой компании, иезуиты скупали у индейцев меха. Эта деятельность ордена ни для кого не была секретом. Так, губернатор Канады Фронтенак сообщал правительству Франции (70-е годы XVII в.), что иезуиты не будут цивилизовать индейцев, ибо они желают сохранить над ними свою опеку, что они заботятся не столько о спасении душ, сколько о добыче всякого добра, миссионерская же их деятельность - пустая комедия.

Начало английской колонизации и первые постоянные английские колонии XVII в.

У французских колонизаторов Канады очень скоро появились конкуренты в лице англичан. Английское правительство считало Канаду естественным продолжением владений британской короны в Америке, основываясь на том, что канадское побережье было открыто английской экспедицией Кабота задолго до первого плавания Жака Картье. Попытки основания колонии в Северной Америке англичанами имели место еще в XVI в., однако все они оказались безуспешными: золота на Севере англичане не нашли, а земледелием искатели легкой наживы пренебрегали. Только в начале XVII в. здесь возникли первые настоящие земледельческие английские колонии.

Начало массового заселения английских колоний в XVII в. открыло новый этап колонизации Северной Америки.

Развитие капитализма в Англии было связано с успехами внешней торговли и созданием монопольных колониальных торговых компаний. Для колонизации Северной Америки путем подписки на паи были образованы две торговые компании, располагавшие большими средствами: Лондонская (Южная.,.пли Варгинская) и Плимутская (Северная); королевские грамоты передали в их распоряжение земли между 34 и 41° с. ш. и неограниченно в глубь страны, как будто земли эти принадлежали не индейцам, а правительству Англии. Первую хартию на основание колонии в Америке получил сэр Хэмфрд Д>кильберт. Он провел предварительную экспедицию в Ньюфаундленд и потерпел на обратном пути крушение. Права Джильберта перешли к его родственнику, сэру Вальтеру Рейли, фавориту королевы Елизаветы. В 1584 г. Рейли решил основать колонию в области южнее Чесапикского залива и назвал ее Виргинией в честь «королевы-девственницы» (лат. virgo - девушка). В следующем году в Виргинию отправилась группа колонистов, обосновавшаяся на о-ве Роаноке (в нынешнем штате Северная Каролина). Через год колонисты вернулись в Англию, так как избранное место оказалось вредным для здоровья. Среди колонистов был известный художник Джон Уайт. Он сделал много зарисовок из жизни местных индейцев - алгоикинов 1 . Судьба второй группы колонистов, прибывших в Виргинию в 1587 г., неизвестна.

В начале XVII в. проект Вальтера Рейли создать в Виргинии колонию был осуществлен коммерческой Виргинской компанией, ожидавшей больших доходов от этого предприятия. Компания за свой счет доставляла в Виргинию переселенцев, которые были обязаны отработать свой долг в течение четырех-пяти лет.

Место для колонии (Джемстаун), основанной в 1607 г., было выбрано неудачно - болотистое, со множеством москитов, нездоровое. Кроме того, колонисты очень скоро восстановили против себя индейцев. Болезни и стычки с индейцами за несколько месяцев унесли две трети колонистов. Жизнь в колонии была построена на военный лад. Дважды в день колонистов собирали барабанным боем и строем, отправляли в поле на работу, каждый вечер они так же возвращались в Джемстаун на обед и для молитвы. С 1613 г. колонист Джон Рольф (взявший в жены дочь вождя племени повхатан - «принцессу» Покахонтас) начал культивировать табак. С этого времени табак надолго стал статьей дохода колонистов и еще более - Виргинской компании. Поощряя иммиграцию, компания давала колонистам земельные наделы. Бедняки, отработавшие стоимость пути из Англии в Америку, также получали надел, за который вносили владельцу земли платежи в твердо фиксированном размере. Позже, когда Виргиния стала королевской колонией (1624), и когда управление ею перешло от компании в руки назначенного королем губернатора, при наличии цензовых представительных учреждений, эта повинность превратилась в своего рода земельный налог. Иммиграция бедняков вскоре еще более возросла. Если в 1640 г. в Виргинии было 8 тыс. жителей, то в 1700 г. их стало 70 тыс.. 1 В другой английской колонии - Мэриленде, основанной в 1634 г., лорд Балтимор сразу же по основании колонии ввел наделение землей колонистов - плантаторов, крупных предпринимателей.

Обе колонии специализировались на выращивании табака и поэтому зависели от привозных английских товаров. Основной рабочей силой на крупных плантациях Виргинии и Мэриленда являлись вывезенные из Англии бедняки. На всем протяжении XVII в. «кабальные слуги» (indentured servants), как называли этих бедняков, обязанных отработать стоимость пути в Америку, составляли большинство иммигрантов в Виргинию и Мэриленд.

Очень скоро труд кабальных слуг был заменен рабским трудом негров, которых начали ввозить в южные колонии с первой половины XVII в. (первая большая партия рабов была доставлена в Виргинию в 1619 г.),

С XVII в. среди колонистов появились свободные поселенцы. В северную, Плимутскую колонию направились английские пуритане - «отцы пилигримы», часть которых была сектантами, бежавшими от религиозных преследований на родине. В этой партии были поселенцы, примыкавшие к секте браунистов 2 . Выйдя в сентябре 1620 г. из Плимута, корабль «Майский цветок» («May flower») с пилигримами в ноябре прибыл к мысу Кейп-Коду. В первую зиму половина колонистов умерла: поселенцы - преимущественно горожане-не умели ни охотиться, ни возделывать землю, ни ловить рыбу. С помощью индейцев, научивших поселенцев выращивать кукурузу, остальная часть в конце концов не только не погибла от голода, но даже выплатила долги за свой проезд на корабле. Колония, основанная сектантами из Плимута, называлась Нью-Плимут.

В 1628 г. пуритане, терпевшие притеснения в годы правления Стюартов, основали в Америке колонию Массачусетс. Пуританская церковь пользовалась в колонии большой властью. Колонист получал право голоса только в том случае, если он принадлежал к пуританской церкви и имел хорошие отзывы проповедника. При таком порядке лишь одна пятая часть взрослого мужского населения Массачусетса имела право голоса.

В годы английской революции в американские колонии стали прибывать эмигранты-аристократы («кавалеры»), не желавшие мириться с новым, революционным режимом на своей родине. Эти колонисты обосновались главным образом в южной колонии (Виргинии).

В 1663 г. восемь придворных Карла II получили в дар земли южнее Виргинии, где была основана колония Каролина (впоследствии разделившаяся на Южную и Северную). Культура табака, обогатившая крупных землевладельцев Виргинии, распространилась в соседних колониях. Однако в долине Шенандоа, в западном Мэриленде, а также к югу от Виргинии- в заболоченных районах Южной Каролины - условий для выращивания табака не было; там, как и в Джорджии, разводили рис. Владельцы Каролины строили планы нажить состояние на разведении сахарного тростника, риса, конопли, льна, производстве индиго, шелка, т. е. дефицитных в Англии товаров, импортируемых из других стран. В 1696 г. в Каролину был ввезен мадагаскарский сорт риса. С этих пор его выращивание на сто лет стало основным занятием колонии. Рис разводили в приречных болотах и на морском берегу. Тяжелый труд под палящим солнцем в малярийных болотах был взвален на плечи негров рабов, которые в 1700 г. составляли половину населения колонии. В южной части колонии (ныне штат Южная Каролина) в еще большей степени, чем в Виргинии, укоренилось рабовладение. Крупные плантаторы-рабовладельцы, владевшие почти всей землей, имели богатые дома в Чарлстоне - административном и культурном центре колонии. В 1719 г. наследники первых владельцев колонии продали свои права английской короне.

Иной характер носила Северная Каролина, заселенная главным образом квакерами и беженцами из Виргинии - мелкими фермерами, укрывавшимися от долгов и непосильных налогов. Крупных плантаций и нег- ров-рабов там было совсем мало. Северная Каролина стала колонией короны в 1726 г.

Во всех этих колониях население по преимуществу пополнялось переселенцами из Англии, Шотландии и Ирландии.

Гораздо более пестрым было население колонии Нью-Йорк (ранее голландской колонии Новые Нидерланды) с городом Новым Амстердамом (ныне Нью-Йорк). После захвата этой колонии англичанами ее получил герцог Йоркский, брат английского короля Карла II. В это время в колонии было не более 10 тыс. жителей, говоривших однако на 18 различных языках. Хотя голландцы не составляли большинства, голландское влияние в американских колониях было велико, богатые голландские семьи пользовались в Нью-Йорке большим политическим весом. Следы этого влияния сохраняются и поныне: голландские слова вошли в язык американцев; голландский архитектурный стиль наложил свой отпечаток на облик американских городов и местечек.

Английская колонизация Северной Америки проводилась в широких масштабах. Америка представлялась беднякам в Европе землей обетованной, где можно найти спасение от притеснений крупных землевладельцев, от религиозных гонений, от долгов.

Предприниматели вербовали переселенцев в Америку; не ограничиваясь этим, они устраивали настоящие облавы, их агенты спаивали людей в трактирах и отправляли на корабли завербованных в нетрезвом виде.

Английские колонии возникали одна за другой 1 . Население в них очень быстро увеличивалось. Аграрная революция в Англии, сопровождавшаяся массовым обезземеливанием крестьянства, вытеснила из страны множество ограбленных бедняков, искавших возможность получить землю в колониях. В 1625 г, в Северной Америке было всего 1980 колонистов, в 1641 г.- 50 тыс. одних только выходцев из Англии 2 . По другим данным, в 1641 г. в английских колониях было всего 25 тыс. колонистов 3 . Через 50 лет население выросло до 200 тыс. 4 . В 1760 г. оно достигло 1695 тыс. (из них 310 тыс. негров-рабов) 5 , а через пять лет число колонистов возросло почти вдвое.

Колонисты вели истребительную войну против хозяев страны - индейцев, отнимая у них землю. Всего за несколько лет (1706-1722), были почти полностью истреблены племена Виргинии, несмотря на «родственные» узы, связавшие самого могущественного из вождей виргинских индейцев с англичанами.

На севере, в Новой Англии, пуритане прибегли к иным средствам: они приобретали землю у индейцев путем «торговых сделок». Впоследствии это дало повод официальным историографам утверждать, что предки англо- американцев не посягали на свободу индейцев и не захватывали, а покупали их земли, заключая договора с индейцами. За горсть пороха, снизку бисера и т. п. можно было «купить» громадный участок земли, причем индейцы, не знавшие частной собственности, обычно оставались в неведении о существе заключенной с ними сделки. В фарисейском сознании своей юридической"правоты поселенцы изгоняли индейцев с их земель; если те не соглашались уходить с облюбованной колонистами земли, их истребляли. Особенной свирепостью отличались религиозные фанатики Массачусетса.

Церковь проповедовала, что избиение индейцев угодно господу богу. В рукописях XVII в. сообщается, что некий пастор, услышав об уничтожении большого индейского селения, с церковной кафедры восхвалил бога за то, что в этот день было отправлено в ад шестьсот языческих «душ».

Позорную страницу колониальной политики в Северной Америке представляли премии за скальпы («scalp bounty»). Как показали историко-этнографические исследования (Георг Фридерици), обывательское мнение о том, что обычай скальпирования был издавна очень широко распространен у индейцев Северной Америки,- совершенно неверно. Этот обычай был прежде знаком только немногим племенам восточных районов, но и у них применялся сравнительно редко. Лишь с приходом колонизаторов варварский обычай скальпирования действительно стал распространяться все шире и шире. Причиной этого было прежде всего усиление междоусобных войн, разжигаемых колониальными властями; войны, с введением огнестрельного оружия, стали гораздо более кровопролитными, а распространение железных ножей сделало более легкой операцию срезания скальпа (раньше употреблялись деревянные и костяные ножи). Колониальные власти прямо и непосредственно поощряли распространение обычая скальпирования, назначая премии за скальпы врагов - как индейцев, так и белых, своих соперников по колонизации.

Первая премия за скальпы была назначена в 1641 г. в голландской колонии Новые Нидерланды: по 20 м вампума 1 за каждый скальп индейца (метр вампума приравнивался к 5 голландским гульденам). С этих пор в течение 170 с лишним лет (1641-1814) администрация отдельных колоний неоднократно назначала такие премии (выраженные в английских фунтах, в испанских и американских долларах). Даже квакерская Пенсильвания, славившаяся своей сравнительно миролюбивой политикой по отношению к индейцам, в 1756 г. ассигновала 60 тыс. ф. ст. специально на премии за скальпы индейцев. Последняя премия была предложена в 1814 г. на территории Индианы.

Некоторое исключение в жестокой политике уничтожения индейцев составляла, как сказано выше, Пенсильвания - колония, которую основал в 1682 г. богатый квакер, сын английского адмирала, Уильям Пенн для своих единомышленников, преследуемых в Англии. Пенн стремился поддерживать дружественные отношения с индейцами, продолжавшими жить в колонии. Однако, когда начались войны между английскими и французскими колониями (1744-1748 и 1755-1763), индейцы, заключившие союз с французами, оказались вовлеченными в войну и были вытеснены из пределов Пенсильвании.

В американской историографии колонизация Америки чаще всего представляется так, будто европейцы колонизовали «свободные земли», т. е. территории, фактически не заселенные индейцами 1 . На самом деле Северная Америка, и ее восточная часть в особенности, была, по условиям хозяйственной деятельности индейцев, заселена довольно густо (в XVI в. на территории нынешних США обитало около 1 млн. индейцев). Индейцам, занимавшимся охотой и подсечным земледелием, требовались большие земельные пространства. Сгоняя индейцев с земли, «покупая» у них земельные участки, европейцы обрекали их на гибель. Естественно, что индейцы сопротивлялись, как могли. Борьба за землю сопровождалась целым рядом индейских восстаний, из которых особенно известна так называемая «война короля Филиппа» (индейское имя - Метаком), талантливого вождя одного из прибрежных алгонкинских племен. В 1675-1676гг. Метаком поднял многие племена Новой Англии, и лишь предательство группы индейцев спасло колонистов. К первой четверти XVIII в. прибрежные племена Новой Англии и Виргинии были истреблены почти совершенно.

Отношения колонистов с местными жителями - индейцами не всегда были враждебными. Простые люди - бедные фермеры очень часто поддерживали добрососедские отношения с ними, перенимали опыт индейцев в земледелии, учились у них приспосабливаться к местным условиям. Так, весной 1609 г. колонисты Джемстауна научились от пленных индейцев выращивать кукурузу. Индейцы поджигали лес и сажали кукурузу вперемежку с бобами между обугленными стволами, удобряя почву золой. Они тщательно ухаживали за посевами, окучивали проросшую кукурузу и уничтожали сорняки. Индейская кукуруза спасала колонистов от голодной смерти.

Не менее были обязаны индейцам и жители Нью-Плимута. Проведя первую тяжелую зиму, во время которой половина переселенцев погибла, они весной 1621 г. расчистили оставленные индейцами поля и засеяли в виде опыта 5 акров английской пшеницей и горохом и 20 акров - под руководством одного индейца - кукурузой. Пшеница не уродилась, а кукуруза взошла, и с тех пор на протяжении всего колониального периода была основной земледельческой культурой в Новой Англии. Позже колонисты добились хороших урожаев пшеницы, но кукурузу она не вытеснила.

Как и индейцы, английские колонисты тушили мясо с зерном и овощами, обжаривяли кукурузные зерна, _размалывали зерно в муку, пользуясь деревянными индайскимж._стулами. Следы многих заимствований из индейской кухни нашли отражение в языке и пище американцев. Так, в американском языке имеется ряд названий блюд из кукурузы: поун (кукурузная лепешка), хомини (мамалыга), мага (каша из кукурузной муки), хейсти пуддинг («импровизированный» мучной заварной пуддинг), халъд корн (лущеная кукуруза), саккоташ (блюдо из кукурузы, бобов и свинины) 2 .

Кроме кукурузы, европейские колонисты заимствовали у индейцев культуру картофеля, земляных орехов, тыквы, кабачков, помидоров, некоторых разновидностей хлопка и бобов. Многие из этих растений были вывезены европейцами из Центральной и Южной Америки в XVII в. в Европу, а оттуда уже попади в Северную Америку. Так было, например, с табаком.

Испанцы, первыми из европейцев перенявшие от индейцев обычай курения табака, присвоили себе монополию его продажи. Колонисты Виргинии, как только была разрешена проблема продовольствия, принялись экспериментировать с местными сортами табака. Но так как они были не очень хороши, то все свободные от посевов кукурузы и других злаков удоб- лые земли в колонии они засеяли табаком с о-ва Тринидада.

В 1618 г. Виргиния отправила в Англию табака на 20 тыс. ф. ст.., в 1629 г. - на 500 тыс. Табак в Виргинии в эти годы служил средством обмена: налоги и долги уплачивали табаком, первые тридцать женихов колонии уплатили за невест, привезенных из Европы, той же «валютой».

Три группы английских колоний

Но характеру производства и по оощественному строю английские колоний можно подразделить на три группы.

В южных колониях (Виргиния, Мэриленд, Северная и Южная Каролина, Джорджия) развилось плантационное рабство. Здесь возникли крупные плантации, принадлежавшие земельной аристократии, более связанной происхождением и экономическими интересами с аристократией Англии, чем с буржуазией северных колоний. Более всего в Англию вывозилось товаров именно из южных колоний.

Применение рабского труда негров и труда «кабальных слуг» получило здесь самое широкое распространение. Как известно, первые негры невольники были привезены в Виргинию в 1619 г.; в 1683 г. там было уже 3 тыс. рабов и 12 тыс. «кабальных слуг» 1 . После войны за испанское наследство (1701-1714) английское правительство получило монопольное право на работорговлю. С этого времени число рабов-негров в южных колониях все^бсУлее возрастало. Перед войной за независимость в Южной Каролине негров было вдвое больше, чем белых. В начале XVIII в. во всех английских колониях Северной Америки было 60 тыс., а к началу войны за независимость - около 500 тыс. негров рабов 2 . Южане специализировались на возделывании культуры риса, пшеницы, индиго и, в особенности в первые годы колонизации, табака. Был известен и хлопок, но производство его до изобретения хлопкоочистительной машины (1793) не играло почти никакой роли.

Рядом с обширными угодьями плантатора селились арендаторы, снимавшие землю на началах издольщины, отработки или за деньги. Плантационное хозяйство требовало обширных земель, и захват новых земель шел ускоренным темпом.

В северных колониях, объединившихся в 1642 г., в год начала гражданской войны в Англии, в одну колонию - Новую Англию (Нью-Гэмп- шир, Массачусетс, Род-Айленд, Коннектикут), преобладали колонисты- пуритане.

Расположенные по рекам и около бухт колонии Новой Англии долго оставались изолированными друг от друга. Расселение шло по рекам, связывающим побережье с внутренними частями материка. Захватывались все большие территории. Колонисты селились небольшими поселками, организованными на общинных началах, первоначально с периодическими переделами пахотной земли, затем только с общим выгоном.

В северных колониях складывалось мелкое фермерское землевладение, и рабовладение распространения не получило. Большое значение имели судостроение, торговля рыбой, лесом. Развивалась морская торговля, промышленность, росла промышленная буржуазия, заинтересованная в свободе торговли, стесняемой Англией. Широкий размах получила торговля рабами.

Но даже здесь, в северных колониях, сельское население составляло подавляющее большинство, и горожане долгое время держали скот, имели огороды.

В средних колониях (Нью-Йорк, Нью-Джерси, Делавэр, Пенсильвания) на плодородных землях развивалось фермерское хозяйство, производившее зерновые культуры или специализировавшееся на выращивании скота. В Нью-Йорке и Нью-Джерси больше, чем в других, было распространено крупное землевладение, и хозяева земли отдавали ее участками в аренду. В этих колониях поселения носили смешанный характер: мелкие городки в долине Гудзона и Олбани и крупные земельные владения в Пенсильвании и в отдельных частях колоний Нью-Йорк и Нью-Джерси.

Таким образом, в английских колониях долгое время сосуществовало несколько укладов: капитализм в мануфактурной стадии, более близкий к английскому, чем, например, к прусскому или русскому того же времени; рабство как уклад мануфактурного капитализма до XIX в., а затем (до войны Севера с Югом) - в виде плантационного рабства в капиталистическом обществе; феодальные отношения в виде пережитков; патриархальный уклад в виде мелкособственнического фермерства (в горных западных районах Севера и Юга), в среде которого, хотя и с меньшей силой, чем среди фермерства восточных областей, происходило капиталистическое расслоение.

Все процессы развития капитализма в Северной Америке протекали в своеобразных условиях наличия значительных масс свободного фермерства.

Во всех трех экономических районах, на которые разделялись английские колонии, создавалось две зоны: восточная -заселенная издавна, и западная, пограничная с индейскими территориями полоса - так называемая «граница» (frontier). Граница непрерывно отступала на запад. В XVII в. она проходила по Аллеганскому хребту, в первой четверти XIX в. - уже по р. Миссисипи. Жители «границы» вели жизнь полную опасностей и тяжкой борьбы с природой, требовавшую большого мужества и спаянности. Это были бежавшие с плантаций «кабальные слуги» г фермеры, притесняемые крупными землевладельцами, городской люд, спасавшийся от налогов и религиозной нетерпимости сектантов. Самовольный захват земель (скваттерство) был особой формой классовой борьбы в колониях.