С 27 августа по 6 сентября на Лидо ди Венеция прошёл 71-й кинофестиваль, Мостра, как называют его итальянцы, со времен учреждения этого мероприятия Бенито Муссолини, самый старый в Европе кинофестиваль, который до сих пор борется с Каннами за главенство на континенте. Тысячи журналистов живут, спят и едят в небольшой «кинодеревне»,(часто посещало чувство, что публика несколько мешает рабочему процессу, и что всё действо — далеко не развлечение, а дань творческой профессии) отстроенной специально на время церемонии, ну а меня венецианское Лидо приняло, как гостя, жаждущего попасть на красную дорожку и премьеру ожидаемого мною фильма известного американского актёра и режиссёра Джеймса Франко «Шум и ярость»(«Sound and the fury»). За необычный взгляд на произведение Уильяма Фолкнера Франко удостоился премии Jaeger LeCoultre Glory to the Filmmaker Award и четвертый раз счастливо посетил Венецию с очередной картиной.

На красной дорожке артист поразил всех своим новым имиджем, а именно гладко выбритой головой с временной тату Элизабет Тейлор на затылке. Для тех, кто не знал об этом — он готовится к съёмкам нового фильма «Зеровилль», а не просто хотел эпатировать публику. Погреться в лучах славы и во вспышках камер вышли также и другие актёры нового фильма — Ана О’Райли и Скотт Хейз.

Говорят, по человеку трудно судить, лишь раз встретив его, но и первое впечатление — оно и самое точное, и самое правильное. Джеймс Франко — бесспорно, один из самых выдающихся людей Голливуда в наше время, его острый ум, нечеловеческое трудолюбие, уверенность в себе и отсутствие страха показаться каким-то «не таким» в глазах прессы и обычных зрителей составляют уже более, чем привлекательный образ. Европа любит современное кино, необычный и свежий взгляд и поэтому по праву ценит Франко, а его работы без зазрения совести можно и нужно называть киноискусством. Безусловно, в своих режиссерских и актерских проектах Франко обращается к интеллектуальной публике, к людям, которые близки ему по духу и неординарному образу мышления и, определенно, мероприятия, подобные Мостре, собирают именно таких людей, не боящихся смелых экспериментов, подготовленных, ценящих и беззаветно любящих искусство кинематографа.

Я хорошо знакома с творчеством Джеймса Франко и каждый раз убеждаюсь, что он великий экспериментатор. Все его картины не похожи друг на друга, они по-настоящему смелые, сильные, глубокие, с нужной каплей иронии, порой даже дерзкие и бросающие вызов. Новая экранизация Фолкнера — не исключение.

Картина, как и роман, поделен на части, только на три, а не на четыре. И каждая из частей повествует о трёх братьях из старейшего и влиятельного семейства американского Юга — Компсонов. Семья терпит личные и финансовые крахи, некоторые её члены трагически заканчивают свою жизнь. Франко, как и Фолкнер пытается расставить разные акценты, посмотреть на происходящие ситуации с разных сторон. Увядание аристократического рода — всегда драма, и режиссёр талантливо раскрывает ее в малейших деталях. Мы переживаем нервные потрясения и надрыв вместе с героями на экране. Реалистично показанная и не театрализованная жизнь людей, естественные актеры дают нам прочувствовать картину во всех её мелочах, каждой частичкой души. Сам Франко сыграл роль младшего умственно отсталого брата Бенджи Компсона (первая часть посвящена именно ему), который как ребёнок был всей душой привязан к своей взбалмошной и легкомысленной Кэдди. Трудно сказать, удалась ли ему эта роль, но то, что она удивила и заставляла вздрагивать при каждой истерике и пронзительно пустом взгляде Бенджи — это определенно. Все они втроём, и малахольный Квентин (Джейкоб Лоэб), и заносчивый и немного противный персонаж Джейсон (Скотт Хейз) создавали баланс в мрачной атмосфере кинофильма. Действие то и дело происходит в разное время, как и в романе, как бы давая нам одновременно и полное и частное восприятие событий, изменения поведения героев. Вторая часть(«Квентин») — наиболее толкающая на раздумья о бренности жизни и человеческой судьбе, а высказывания отца семейства, мудрые и в меру саркастичные, придают неповторимый глянец цельному пониманию и как бы подготавливают нас к печальной развязке. Третья часть — о Джейсоне — пожалуй, самая шумная и яростная, берущая всю кульминацию картины на себя, запоминается выдающейся игрой Скотта Хейза, пытающегося справиться с жаждой денег племянницы Квентины и всеми забытой Кэдди, которая уже и не чает вернуться в семью после осквернения её своим распутным поведением. Подобно тому, как порой в романе Фолкнер отодвигает на второй план пунктуацию, ведет повествование короткими хаотичными фразами, Франко подает материал также крупными мазками, акцентируя внимание на эмоции, взгляды, мимику, разрозненные вопли или шёпот за кадром, и также как и роман, фильм завершается сильно и тревожно. Погруженный в калейдоскоп флэшбэков и умеренно задумчивых отступлений не замечаешь, как быстрой и яркой вспышкой проносится фильм, сюжет которого на первый взгляд может показаться нудным и затянутым. Хотела бы отметить операторскую работу: картина снята действительно очень красиво, на мелочи (которые на самом деле и не мелочи) вроде цветов в руках Бенджи хочется обращать должное внимание, в сценах нет ничего лишнего. Крупные кадры всегда уместны, а цвета киноплёнки подобраны спокойные и теплые, «повествовательные», для контраста с происходящим на экране. (Слабость к «дёрганиям» и смещениям камеры в артхаусном кино у меня по всей видимости с рождения, должна сказать). Одним словом, это удивительная книга на экране, это то, что называется современным искусством и к великому сожалению (а может счастью?), вряд ли выйдет в широкий прокат.

Новое дыхание классики американской литературы, которое подарил ей Франко, не оставило зрителей фестиваля равнодушными: слышать бурные аплодисменты и вставать вместе со всем Sala Grande в роскошном Palazzo del Cinema, разрывающимся от оваций — это необычное неповторимое чувство.(Такое же, как и сидеть с автором сего почти в одном ряду!)

Я знаю, что в очередной раз одни критики начнут обвинять картину в излишней самоуверенности, возможно, «крикливости» и хаотичности, другие скажут, что это просто очередной проект американского режиссёра и актёра из тысячи других, третьи назовут шедевром. А мне бы не хотелось выносить каких-то вердиктов, так как это счастье иметь возможность наслаждаться высокими и осмысленными картинами, которые еще (Слава Богу!) снимают в наше время ширпотреба, которые создают талантливые, трудолюбивые и преданные своему делу люди с незаурядным интеллектом, вроде Джеймса Эдварда Франко.

Неверно думать, что из какой-либо ситуации есть только один выход. На самом деле пространство возможностей всегда достаточно широко. Вопрос лишь в тех ограничениях, которыми мы очерчиваем выбор. Неадекватные варианты выхода из ситуации есть всегда. Не говоря о скрытых, для реализации которых нужно сильно извернуться. И «Шум и ярость» - это книга о различных вариантах выхода.

Отправная точка - это грехопадение дочери семейства Компсонов, изменившей своему мужу и забеременевшей от любовника. Этот адюльтер становится последним толчком к разрушению семейства Компсонов, которое день за днем начинает терять себя. В первых трех частях поочередно героями становятся каждый из сыновей Компсонов. Первый из них - Мори, ставший потом Бенджамином - это выход из катастрофы через безумие - яростная попытка чувственно сохранить непоколебимость привычного порядка, при которой нет никакой возможности повлиять на происходящее. Второй - Квентин - жертвенный идеализм Юга, круговорот памяти, постоянно забрасывающий его к самым тягостным моментам жизни - попытка, если не развернуть ситуацию вспять, то хотя бы остановить лавину перемен. И третий - Джейсон Компсон - злое стремление построить свой порядок на пепелище, принять новые правила игры, но оказаться при этом хитрее этих «евреев из Нью-Йорка» - неудачная попытка перерождения в новых условиях.

Четвертая часть романа отстоит от первых трех - крупный план, лишенный субъективной окрашенности и позволяющий взглянуть на деградацию во всей ее печали. Старая служанка пытается спасти то, что можно еще спасти.

Различные точки зрения ведут к различному языку повествования. Если первую часть, рассказанную от лица олигофрена, читать сложно по понятным причинам, то гораздо неожиданнее и сложнее для меня оказалась вторая - тот самый круговорот болезненных воспоминаний. Тяжело себе признаваться, но это действительно очень правдоподобно - круг за кругом дрожать под шелестом травмы. Дальше читать уже проще, даже при всем сумбуре первых частей из них удается склеить общий каркас произошедшего. На этом фоне Джейсон Компсон встает как выживший крысеныш над трупами динозавров - борьба мелочная, жесткая, но борьба, живая в ее злобе. Его племянница, та самая, которая родилась после адюльтера, очень похожа на своего ненавистного дядю. Она - это четвертый выход - отказ от корней и побег в будущее без оглядки. Господь - им судья.

А теперь стоит признать, что с точки зрения воплощения этот роман сейчас мне гораздо интереснее, чем с точки зрения сюжета. Потоки сознания поданы так, что ты вынужден жить рядом с героями, не отдавая предпочтения никому. Открытым текстом говорится далеко не все, и читатель должен крутить намеки, случайные фразы, обрывки бреда. Укатились.

Итого: Фолкнер крут, и тут я ничего не могу с собой поделать. Тот случай, когда чтение - это длинная трудная дорога, не захватывающая, но делающая тебя счастливее и сильнее.

Оценка: 9

Книгу посоветовала подруга с которой до данного казуса вкусы на книги всегда совпадали.

Если вы ценитель-фанат, спишите мое мнение на невозможность понять великое простым обывателем)

Имхо. Слишком невнятно, сложно для восприятия. Первая часть написана от лица олигофрена (?). Но изначально мы этого не знаем, просто читаем как кто-то долго трогает забор, сначала зовется Мори потом Бенджи, и между делом перемещаемся то в прошлое, то в настоящее.

В своё оправдание скажу, что прочитала много книг от лица шизофренников, людей с диссоциативным расстройством, и мне было интересно!

Здесь же яркого интереса не возникает, хотя есть опр извращённое удовольствие разбираться в этом хаотичном наборе пазлов.

Не могу назвать первую часть абсолютно скучной на общем фоне, т.к.вторая мне показалась призером конкурса нудности мирового масштаба.

Третья и четвертая часть в некоторой степени расставляют всё по своим местам (вспомним - чтобы добраться до сюда, нужно прочитать полкниги). Но яркой кульминации или неожиданной концовки так и не наступает. И встаёт вопрос зачем всё это было?

Общий смысл книги понятен, угасание старого рода, старого образа жизни... Но почему выбрана такая форма повествования? Что автор хотел этим сказать?!

Была в целом интересна техника потока сознания, с переплетением прошлого и будущего, но на мой взгляд поток мог бы быть и покороче.

Дабы расставить всё в голове по местам в хронологическом порядке - надо перечитывать. О боги.

Оценка: 5

Знакомство с Фолкнером я собирался начинать не с этой книги, но так уж сложились обстоятельства, что мы с одним другом решили его прочитать. Чтение шло тяжело, безумно тяжело. А остроты к ощущениям добавила моя простуда. И в итоге получилось то, что получилось. А что получилось, читайте ниже.

Глава первая. Бенджамин или как во время чтения не сойти с ума. Если бы Фолкнер поставил эту главу по очереди второй, третьей или четвертой, я понял бы из этой главы намного больше и как следствие, лучше воспринял бы книгу. А так, я ровным счетом ничего не понял. Потому что в этой главе четко очерченных временных границ нет и слабоумный Бенджамин вспоминает параллельно несколько событий из своей жизни и почти всегда непонятно, когда он перескакивает с одного временного слоя на другой. Плюс ко всему еще перед глазами мелькают имена, которые ничего не говорят читателю, так как Фолкнер не прилагает усилий, чтобы объяснить кто есть кто. И даже записи в блокноте мне не особо сильно помогли разобраться в этом. Встречаются два героя с одним именем или один герой с двумя именами или два персонажа с практически идентичными именами. Первая глава самая сложная для восприятия, и, повторюсь, поставь Фолкнер эту главу на любое другое место, он облегчил бы жизнь многим читателям.

Глава вторая. Квентин или Знаки препинания, грамматика? Не, не слышали. Домучивал первую главу и думал, во второй главе я получу связное изложение сюжета, но не тут-то было. Квентин довольно интеллектуальный молодой человек, но в голове у него примерно такая же каша, как у слабоумного Бенджамина. Тут присутствую связное изложения о настоящем, но когда воспоминания вмешиваются и вплетаются наглым образом в настоящее, пиши пропало. Опять тот же водоворот слов, с которой я пытаюсь справиться, читая медленно и вдумчиво, перечитывая непонятные фрагменты (хотя вся глава мне практически непонятна), но ясности мои усилия не привносят и я отдаюсь этому безумию в руки. Пусть несет меня река.

Глава третья. Джейсон или даже Википедия вам не поможет. Ага. Тут уже внятная, прямолинейная (почти) подача материала. Это нам знакомо, это мы проходили. Но, так как из-за предшествующих двух глав я мало информации перенес с собой в третью главу, мне непонятно о чем толкует речь Джейсон. Обращаюсь за помощью к специальной хронологической таблице, написанный вумными людьми, и к Википедии, где имеем краткое изложение по главам. Читаю краткое изложение предыдущих двух глав, из которых я ранее мало что понял и картинка у меня немного проясняется, хотя я остаюсь в недоумении, как столько материала прошло мимо меня, неужели обо всем этом рассказывалось в этих главах? Я точно читаю «Шум и Ярость» Фолкнера? Мелькают не самые симпотичные герои и не встречаешь ни одного героя, которому хочется сопереживать. А раз никому не сопереживаешь, то и особого желания продолжать чтение не имеется. Но 3/4 книги уже за плечами, было бы просто трусостью и неуважением к себе просто так бросить книгу, на которую ты угрохал столько усилий. Едем дальше.

Глава четвертая. Фолкнер или крушение надежд. Наконец в дело вступает Сам Автор, чтобы разъяснить мне все, что я до этого, глупый читатель, не понял. Чем руководствовались герои, когда совершали те или иные поступки? Что случилось с Кэдди? Он поможет мне собрать целостную картину сюжета, объяснит прямым текстом все то, о чем в предыдущих главах лишь упоминали вскользь или говорили намеками. Но нет, Фолкнер не хочет опускаться до моего уровня и тратить на объяснение и так понятных вещей свой гигантский интеллект. Оставайся, говорит, Ренат, с носом. Тебе не привыкать. Что правда, то правда.

ИТОГ: Книга написана таким образом, что одним прочтение вы от него не отделаетесь. Если захотите полно понять книгу, ее обязательно придется перечитать, как минимум первые две главы (что уже есть полкниги). Проскальзывают какие-то непонятные мне библейские аллюзии (хотя я не читал Библию и понятно, почему они мне не понятно). Сюжет оригинальностью не отличается, чтобы претерпевать все эти издевательства ради него. Есть много книг, описывающих увядание/падение одной семьи/одного рода. Я могу навскидку вам порекомендовать «Замок Броуди» Арчибальда Кронина и «Сагу о Форсайтах» Джона Голуорси», которые по моему скромному мнению заслуживают большего внимания и дадут этому роману 100 очков вперед.

Положительные моменты, конечно же, присутствуют, но я не буду их перечислять. У этой книги и так достаточно хвалебных рецензий, в которых вы можете узнать о положительных сторонах этого романа.

Оценка: 5

Звук и Ярость - это, пожалуй, самая любопытная и сложная по своей структуре семейная сага длиной в половину меньше, чем другие известные, но вобравшая в себя столько бессмысленной сути бытия, - уж простите за оксюморон! Само название, кстати, вдохновлено пьесой Шекспира “Макбет”, которая тоже многослойна в смысловом плане, однако не такая запутанная по структуре.

В романе настолько виртуозно и необычно Фолкнер описывает падение рода Компсонов, которое зациклено на Кэдди и ее дочери, что ему просто хочется пожать руку.

Первая глава – это символичный рев слабоумного, бьющегося в пространстве, человека, который чувствует запах деревьев, и словно завороженный смотрит на происходящие вокруг события, не понимая сути. Самая сложная часть, поданная в виде смешанных фрагментов о разных событиях их семейства, которые он, Бенджамин – сын моей печали, - переживал, независимо от времени года и других обстоятельств. Советую всем пробраться сквозь этот паззл, потому что вторая глава – это второе дыхание.

Вторая глава – это, по большей степени, внутренний поток сознания Квентина. Размышления о все убивающем времени под такт тиканья разбитых часов, а также попытки обогнать свою тень. Ускользающая часть, как само время, битва с которым не выигрывается. Мало того – даже не начинается. И такая жгучая ненависть – ярость! – и попытка задушить ее перемешалась с запахом жимолости. Взросление Квентина, осознание самой сути мироздания через призму отцовских умозаключений. Но к чему это приведет – узнаете сами.

Третья глава – это логично структурированная история от лица Джейсона, брата Бенджи, Квентина и Кэдди. Здесь в чистом виде проявляется ярость. Самая холодная часть. А в мыслях у Джейсона только пустяковые, мелочные вещи. Как в детстве, так и в зрелости он мешает самому себе быть счастливым – точно так же, как и его мать.

Четвертая (заключительная) глава – повествуется в классическом стиле. Обреченная и ревущая, в которой все катится к своему логическому завершению. В ней четко вырисовываются звук и ярость. Если в первых главах мы видели все по кусочкам, то в третьей и четвертой картина видна целиком. Гнетущая, она, однако, дарит какое-то освобождение – словно бьющий утренний дождь – от “компсоновских” оков, которые точили первых и последних представителей их рода.

И вот в конце я задаюсь вопросом: “А могло бы все сложиться иначе?” И ответом нахожу только рев Бенджи, которым все сказано, в котором заключалась не сама память, а чувство утраты, только черт-те знает утраты чего.

И все же книга великолепна! Фолкнер с таким изяществом ведет повествование, с такой красотой слога, и с таким смыслом; я остался поражен тем, как четко он выписал влияние общества на судьбы людей, разрушая их. Фолкнер показывает невидящую, холодную мать, отца пьяницу, и всех детей – и все они не слышат друг друга, вместо этого живя в своем мире, где место только Звуку и Ярости. Где место только попыткам, каждая из которых не увенчается успехом.

“Отец сказал: человек - это итог своих несчастий. Можно бы подумать, что в один прекрасный день несчастью надоест, но ведь твое несчастье - это время, сказал отец. Чайка, прикрепленная к невидимой проволоке, увлекаемая сквозь пространство. Ты уносишь символ своего душевного крушения в вечность. Крылья там пошире, сказал отец, только кто умеет играть на арфе.”

Сочинение

КВЕНТИН (англ. Quentin) - герой романа У. Фолкнера «Шум и ярость» (в других переводах «Вопль и ярость», «Звук и ярость»; 1929). Судьба героя помещена в пространство одного дня - 2 июня 1910 года. Мысли К. обращены в прошлое. Он вспоминает свою сестру Кедди, которую очень любит. Кедди соблазнил некий Дальтон Эймс. Узнав об этом, К. угрожает убить его, но Эймс сам его избивает. Ради спасения чести сестры и семьи К. пытается убедить отца, что произошло кровосмешение и виноват в этом он сам. Однако отец ему не верит. Кедди сбегает из дома, и с этого момента начинается медленное разрушение семьи Компеонов. Для К. все, что случилось с его сестрой, равнозначно крушению мира. В мир входят зло и несправедливость. Ради того чтобы послать К. учиться в Гарвардский университет, продают лужайку, на которой любит играть его слабоумный младший брат Бенджи. А самого К., повстречавшего бедную девочку-эмигрантку и купившего ей хлеб, конфеты и мороженое, забирают в полицейский участок, обвиняют в развратных действиях и заставляют платить штраф. Благородство, бескорыстие, любовь чужды и непонятны этому миру, абсурдность которого К. болезненно переживает. Во время прогулки К. в ярости разбивает часы и ломает у них стрелки, пытаясь остановить ход времени. Таким образом герой стремится вернуть мир к прежнему, светлому состоянию. Течение времени ассоциируется у героя со злом. Для К. не существует ни настоящего, ни будущего, он весь обращен в прошлое. Но сломанные часы продолжают идти, хоть и показывают неточное время, иллюстрируя беспощадную истину: время не остановить, мир не исправить.

О романе Уильяма Фолкнера"Шум и ярость"

Вадим Руднев

"Шум и ярость" - роман Уильяма Фолкнера (1929), одно из самых сложных и трагических произведений европейского модернизма.

Роман поделен на четыре части - первая, третья и четвертая описывают три дня перед пасхой 1928 г., вторая часть - день из 1910 г.

Первая часть ведется от лица идиота Бенджи, одного из трех братьев, сыновей Джейсона и Кэролайн Компсон. Вторая часть - от лица Квентина Компсона, самого утонченного из трех братьев. Третья часть по контрасту - от лица третьего брата, Джейсона, прагматичного и озлобленного. Четвертую часть ведет голос автора.

Сюжет романа, который очень трудно уловить сразу - он постепенно проглядывает из реплик и внутренних монологов персонажей, - посвящен в основном сестре троих братьев-рассказчиков, Кэдди, истории ее падения в отроческом возрасте с неким Долтоном Эймсом, изгнания из дома, так что она была вынуждена выйти замуж за первого встречного, который вскоре ее бросил. Дочь Долтона Эймса Квентину она отдала в дом матери и брата. Подросшая Квентина пошла в мать, она гуляет со школьниками и артистами заезжего театрика. Джейсон все время донимает ее, вымещая злобу за то, что муж Кэдди обещал ему место в банке и не дал его.

Образ Кэдди дается лишь глазами трех братьев. Повествование от лица Бенджи наиболее трудно для восприятия, так как он все время перескакивает в своих "мыслях" от настоящего к прошлому. При этом, будучи не в состоянии анализировать события, он просто регистрирует все, что говорится и совершается при нем. В Бенджи живо только одно - любовь к сестре и тоска по ней. Тоска усиливается, когда кто-то называет имя Кэдди, хотя в доме оно под запретом. Но на лужайке, где "выгуливают" Бенджи, игроки в гольф все время повторяют "кэдди", что означает "мальчик, подносящий мяч", и, услышав эти родные звуки, Бенджи начинает горевать и плакать.

Образ Бенджи символизирует физическое и нравственное вымирание рода Компсонов. После того как он набросился на школьницу, проходящую мимо ворот, очевидно приняв ее за Кэдди, его подвергают кастрации. Образ Бенджи ("Блаженны нищие духом") ассоциируется с Христом (""агнцем Божьим") - в день Пасхи ему исполняется 33 года, но в душе он остается младенцем. Сама структура романа напоминает четвероевангелие. Три первых части так сказать "синоптические", повествующие голосами разных персонажей практически об одном и том же, и четвертая обобщающая часть, придающая рассказу отвлеченную символичность (Евангелие от Иоанна).

В самом названии романа заложена идея бессмысленности жизни; это слова Макбета из одноименной трагедии Шекспира:

Жизнь - это тень ходячая, жалкий актер,

Который только час паясничает на сцене,

Чтобы потом исчезнуть без следа:

Это рассказ, рассказанный кретином,

Полный шума и ярости,

Но ничего не значащий.

Сюжет романа так запутан, что многие критики и читатели пеняли на это Фолкнеру, на что он отвечал предложением еще и еще раз перечитать роман. Американский исследователь Эдуард Уолпи даже составил хронологию основных событий романа, но это, по всей видимости, ничего не дает, так как, по справедливому замечанию Жан-Поля Сартра, когда читатель поддается искушению восстановить для себя последовательность событий ("У Джейсона и Кэролайн Компсон было трое сыновей и дочь Кэдди. Кэдди сошлась с Долтоном Эймсом, забеременела от него и была вынуждена срочно искать мужа..."), он немедленно замечает, что рассказывает совершенно другую историю.

Это история пересечения внутренних миров (ср. семантика возможиых миров) трех братьев-рассказчиков и их сестры Кэдди - история любви к ней двух братьев, Бенджи и Квентина, и ненависти брата Джейсона.

Вторая часть романа, построенная как внутренний монолог Квентина, поток сознания - в этом его рассказ парадоксально перекликается с рассказом Бенджи, - посвящена последнему дню его жизни перед самоубийством. Здесь определяющую роль играет символ времени - часы. Квентин пытается их сломать, чтобы уничтожить время (ср. миф), но они даже без стрелок продолжают неумолимо идти, приближая его к смерти.

Почему же покончил с собой рафинированный Квентин Компсон, студент Гарвардского университета, гордость отца? Навязчивые мысли Квентина обращены к прошлому - к бывшим ли на самом деле или только роящимся в его воображении разговорам с отцом и сестрой, мыслям о Бенджи и общим воспоминаниям о том времени, когда они все были маленькими.

Любовь к сестре и жгучая ревность к ней за то, что она сошлась с другим, а потом вышла замуж за первого встречного, облекается в сознании Квентина в параноидальную идею, будто он совершил кровосмешение с сестрой. По сути, Квентин все время своего рассказа находится на грани психоза, но точки над "i" не расставлены, и в одном из возможных миров романа, может быть, действительно кровосмесительная связь имела место, тогда как в другом возможном мире всячески подчеркивается, что Квентин вообще не знал женщин. При том, что Кэдди безусловно тоже эротически настроена к брату, недаром она называет свою дочь его именем - Квентиной.

Кэдди ассоциируется у Квентина со смертью (как эрос неразрывно связан с танатосом - см. психоанализ), он повторяет фразу о том, что святой Франциск Ассизский называл смерть своей маленькой сестрой.

Оба героя - Бенджи и Квентин - постоянно пребывают сразу в нескольких временных пластах. Так, Квентин, находясь в компании богатого и избалованного студента Джеральда, рассказывающего о своих победах над женщинами, вспоминает о своей встрече с Долтоном Эймсом, соблазнителем Кэдди, настоящее и прошлое путаются в его сознании, и он с криком: "А у тебя была сестра?" - бросается на Джеральда с кулаками.

После самоубийства Квентина рассказ переходит к старшему брату Джейсону, вся третья и четвертая части посвящены дочери Кэдди Квентине. Джейсон следит за ней, всячески ее преследует. И кончается история тем, что Квентина сбегает из дома с бродячим актером (еще один шекспировский лейтмотив), украв у Джейсона все его сбережения.

Несмотря на трагизм и сложнейшую технику повествования, роман Фолкнера пронизан типичным фолкнеровским эмоциональным теплом, которое прежде всего исходит от героев-негров, особенно служанки Дилси, а также от любви несчастных Бенджи и Квентина к сестре.

Общий смысл романа - распад южного семейства (подобно роману М. Е. Салтыкова-Щедрина "Господа Головлевы", с которым "Ш. и я." роднит атмосфера сгущения зла и гнетущей обреченности) - не мешает не менее фундаментальному переживанию умиротворяющего юмора и всепрощения, апофеозом чего является проповедь священника в негритянской церкви. В этом смысле роман Фолкнера уникален.

Список литературы

Савуренок А. К. Романы У. Фолкнера 1920 - 1930-х гг. - Л., 1979.

Долинин А. Комментарии // Фолкнер У. Собр. соч. В 6 тт. - М., 1985. - Т. 1.

В первой части романа представлен внутренний монолог Бенджи, умственно отсталого 33летнего сына Компсонов. Мозг противится малейшему его восприятию, потому что на первый взгляд он выглядит полным абсурдом, мысли Бенджи путаются, прыгают, настоящее, прошлое и будущее перемешаны, а кроме действующих героев, членов семьи Компсонов, в монолог Бенджи включены реплики других, выдуманных и реальных, персонажей. Естественно, монолог неразумного Бенджи выполнен в стилистике фиксации предметов и событий, самым примитивным языком, перемежающейся с потокосознательным внутренним монологом, сумбурно-абсурдным, писатель максимально отходит от канонов классического романа, стремясь причинить читателю как можно больше неудобства.
И начиная со второй главы, роман можно разбирать со всех принципов модернистской прозы 20 века. Во второй главе, отстоящей от первой на 18 лет назад, рассказчиком выступает Квентин Компсон, студент Гарварда. Некоторые закинутые в первой главе удочки становятся более понятными, и опять же нарративные абзацы перемежаются с потокосознательными. Здесь же поток сознания не неразумного дурачка, а студента, хоть и не очень прилежно занимающегося, но всё равно студента Гарварда, его поток сознания насыщен литературными интертекстами. Кэдди, забеременев от некоего Долтона Эймса, вызывает навязчивую идею у маниакально влюбленного в нее брата Квентина, что этот ребенок его, невозможность принять любой из вариантов действительности заставляет его покончить жизнь самоубийством. В третьей главе, отстоящей назад на 1 день от первой, рассказчиком выступает Джейсон Компсон, самый мерзкий член семьи Компсонов, ворующий деньги у племянницы Квентины, которой посылает их ее «падшая» мать Кэдди; четвертая глава выполнена от лица автора романа. Она самая несумбурная и последовательная, самая «реалистичная».
Очень интересна одна из интерпретаций романа, в которой роман представляется своеобразным «четвероевангелием» Фолкнера. Первая часть самая радикальная, предельно усложненная, написанная на новом языке (Фолкнер часть повторял, что только написав «Шум и ярость », он научился читать), вторая часть – самая интеллектуальная, насыщенная рефлексиями романтического и мыслящего студента, изобилующая цитатами, третья – вызывающая омерзение, деградация и упадок мира внутри и вовне проявляется максимально остро, четвертая часть – катарсична, она погружает в себя целиком, происходит своеобразная развязка, эта глава представляет собой сюжетную, стилевую и эмоциональную кульминацию, пасхальная проповедь священника – одно из самых сильных мест в романе.
Распад и деградация патриархальной американской семьи, отношение между хозяевами и чернокожими, кровосмесительные связи, проблемы американского юга - крушение привычного мира влечет за собой крушение стандартного классического романа. Фолкнер из всех романов считал «Шум и ярость» самым значимым, он перекликается во многом с Улиссом, но не настолько графоманист и очень достойно вписывается в ряд уже прочитанных модернистских «столпов».